Думать можно о чем угодно. Только в жизнь претворять всякие мерзости ни к чему.

Вот и сейчас…

Адриенна отлично понимала, что может не делиться силой. Отказаться, оттолкнуть, пожалеть себя, разорвать контакт… ведь может?

Да запросто!

И – никогда!

Она протянула руку и коснулась руки Лоренцо. И тихо-тихо замурлыкала старую колыбельную песенку, которую ей напевала Рози…

Немудрящая песенка сделала свое дело.

Адриенна почти физически ощутила, как из ее тела изливается… нечто.

Невидимое, но для нее это выглядело так, словно из вскрытой вены льется кровь. Только почему-то не алая, а прозрачная. Почти бесцветная…

И Лоренцо впитывает эту сущность всем телом. Ни капли не пропадает.

Своих сил у него не осталось, но Адриенна может с ним поделиться. Может…

Чем больше она отдаст, тем меньше у нее останется, тем лучше будет Лоренцо, тем хуже ей самой… только вот когда ее останавливали такие мелочи?

Она просто не могла допустить, чтобы Лоренцо умер.

Вот не могла – и все тут!

Она понимала, что выходит замуж за другого мужчину, что Лоренцо тоже вынужден будет жениться, что им не быть вместе… и что?! Пусть не ее! Пусть!

Но пусть он – будет!

Пусть встречает рассветы и провожает закаты, растит детей и гоняет коней по росе, пусть даже признается в любви другой женщине.

Это – не важно!

Главное, чтобы он БЫЛ!!!

Любовь? Или запечатление, как говорила Моргана?

Кровь позвала – и кровь откликнулась?

Может быть, и то и другое. Что-то послужило началом чувства, но развивалось оно само по себе. И проросло. А любовь, настоящая любовь, не понимает эгоизма. Она терпит, прощает, она готова на все, лишь бы любимому было лучше.

А уж силы ему отдать и поболеть какое-то время?

Право же, это такие пустяки…

И Адриенна щедро делилась. Пусть Лоренцо берет ее силы, пусть…

Живи, любимый!

Она не знала, что с жалобными стонами мечется по кровати, что испуганная служанка, которая заглянула в спальню, с криком ужаса побежала за лекарем, что прилетевший быстрее ветра дан Виталис попробовал вывести Адриенну из этого состояния…

Куда там!

Ни жженые перья, ни пощечины, ни нюхательные соли, ни ледяная вода – не помогало ничего!

Даже ожог, который дан Виталис сделал раскаленными щипцами, осторожно, чтобы не слишком сильно навредить дане Адриенне…

Но – нет. Не помогло ничего.

Дан Виталис искренне испугался, когда у Адриенны хлынула носом кровь, когда она побледнела и обмякла в его руках.

Но потом…

Потом обморок перешел в самый обычный сон.

Дан Виталис облегченно вздохнул и решил до утра просидеть у постели Адриенны.

Увы, это не помогло.

Утром обнаружилось, что у даны СибЛевран сильная горячка. Адриенна пришла в сознание, она вполне разумно разговаривала, улыбалась и даже попробовала съесть несколько ложек бульона, но… Но девушка просто горела в огне. И причины дан Виталис не знал.

Спросить?

Он честно попробовал. Адриенна даже отвечать не стала, шепнула, что плохо себя чувствует, зарылась в подушки и уснула.

Она отлично знала причину. И знала, что где-то там, далеко, Лоренцо, получив все ее силы, тоже мечется в горячке. Да, она могла бы разорвать их связь.

Могла пожалеть себя. И он бы умер.

Она этого не сделала и теперь расплачивается. Но разве это важно?

Нет. Она отлежится, отоспится, и все будет хорошо.

Спать, спать, спать…

А дан Виталис отправился на доклад к его величеству.

– Ее отравили?

Да, первый вопрос его величества был именно таким. И, судя по тону, подозреваемые у него уже были.

– Нет, – качнул головой дан Виталис. – Ручаюсь.

– Точно не яд? – прищурился Филиппо Третий. – Мало ли что?

Его высочество, который тоже присутствовал в кабинете, впился глазами в лекаря.

Вот только скажи, только попробуй обвинить… мы же все понимаем… Но дан Виталис выдержал его взгляд с полным равнодушием.

– Это – не яд. Или мне пора на покой, пиявок разводить.

Выдохнули оба. И его величество, и его высочество.

– Тогда?..

– Что-то неизвестное науке. Может быть, нервы, может быть, болезнь… не случалось ли у даны таких приступов раньше?

Филиппо задумался.

Дан Рокко регулярно присылал ему отчеты, и его величество знал все о состоянии здоровья будущей невестки. А то как же!

– Нет. Не так давно она простудилась, и сильно… да, это было весной.

– Этой, ваше величество?

– Прошлой.

– Тогда опять не сходится. Если бы этой весной, было бы понятно. А прошлой… С тех пор таких приступов не было?

– Нет. Пару раз дана болела, но это как раз неудивительно.

Лекарь кивнул.

Весна, осень… лучшее время для развития всех и всяческих болезней. И вот самое забавное, что молодые люди часто болеют тяжелее. Когда человек в возрасте, он уже понимает, что можно остановиться, пролечиться, а уж потом геройствовать.

А молодежь…

Здесь рукой махнули, там не подумали – и результат? И болезнь, и осложнения – все разом. Адриенна, похоже, была именно из таких. Не пролечилась, не подумала, и вот – результат.

– Тогда имеет смысл поговорить с даной… дня через два. И поберечь ее, конечно. Сейчас болезнь не так страшна, но если бы дана, к примеру, ждала ребенка…

Намека хватило обоим Филиппо. Его величество отослал лекаря к пациентке и повернулся к сыну.

– Дай мне слово. Пока Адриенна будет беременна, чтобы твоя гадюка к ней не подползала.

– Отец!

– Ты не понимаешь? Конец тебе, мне, династии… ты своими руками хочешь убить своих детей? От единственной, кто может их родить?

– Может, не единственной…

– Тебе мало даны Алессандры? Еще надо?

Филиппо насупился. Отец ударил в больное место.

И – да. Эданна Франческа имела свободный доступ к дане Алессандре. А что уж там было, как оно было… Принц был уверен, что нарочно она не вредила. Но слова?

Как часто мы недооцениваем силу слова?

Да не заговор, не магию какую, а обычные слова! Ими тоже преотлично можно ранить, а иногда и вообще убить. Но кто об этом задумывается, пока не станет слишком поздно?

Да никто!

– Я… обещаю.

– Вот и отлично. А теперь иди, сходи проведай невесту. Когда дан Виталис разрешит.

Филиппо насупился, но отец выглядел очень внушительно. И его высочество, скрипнув зубами, отправился к лекарю.

Ему повезло.

Адриенна как раз пришла в себя и сейчас сидела в подушках, пила горячее молоко с медом.

– Доброго дня, дана, – брюзгливо произнес Филиппо, опускаясь на кровать.

Невольно он сравнивал Адриенну со своей возлюбленной.

День и ночь. Или точнее – ночь и день.

Адриенна – невысокая, худощавая, грудь там надо искать только на ощупь, кожа бледная, словно лягушачье брюхо, словно мелом ее с ног до головы обсыпали.

Волосы черные как смоль.

Синие глаза – красиво, конечно, но ему и это не нравится. Слишком уж они холодные и спокойные. Слишком жестокие. То ли дело глаза его любимой! Глубокие, влажные, черные… только не жесткие, а нежные, ласковые… и он в них тонет, растворяется…