– И там меня достанет Кемаль-бей. – К Лоренцо возвращалась не только речь, но и силы, и соображение. Зеки-фрай задумался.

– Может и не достать.

– А может и достать. И вообще, у меня дома дела. Ты поможешь?

– Всем, чем смогу.

Энцо вздохнул. Поневоле придется рассекретить кое-что. Но выбора нет.

– Ты можешь передвигаться по городу?

Зеки-фрай хихикнул, уверенно огладил свои телеса. Кругленькие такие…

– В женском наряде – могу. Конечно, грех, но Аллах простит.

Лоренцо кивнул. Он даже не сомневался, что простит, делать там Аллаху больше нечего, бабские юбки перебирать! Это ж Творец! Просто арайцы его называют иначе, а смысл тот же! Он вселенную сотворил, страны, людей… и теперь будет перебирать, кто какие штаны носит?

Тьфу на вас, идиотов! Аллаху это безразлично, это вы сами придумали, лишь бы людьми управлять было сподручнее. И точка.

В столице

В зале играла музыка.

Его высочество танцевал с эданной Франческой. Ах, как же она была хороша! Высокая, светловолосая, в белом и алом, такая невероятно красивая, с точеными чертами безупречного лица…

Особенно это было видно в сравнении с даной Алессандрой Карелла.

Дана Алессандра, будучи уже на сносях, выглядела просто жутко.

Пигментные пятна обезобразили некогда белую кожу, живот приходилось придерживать двумя руками – даже ходить ей было сложно. Отеки? Отеки были совершенно жуткими. Ноги у нее распухли втрое, и она слезливо жаловалась на это своему любовнику. Впрочем, хоть и слезливо, но недолго.

Мало жаловаться, надо еще, чтобы тебя слушали. А Филиппо этого не хотелось.

Родов Алессандры он ждал как… как естествоиспытатель, который тычет в жука соломинкой.

Словам отца он, конечно, верил. И о проклятье тоже. И… вообще. Может быть, рассосалось уже за столько-то лет? Ну когда это было… он же умный! Он знает, что некоторые проклятия как вино, со временем выдыхаются…

Могло и тут так произойти?

Могло, почему нет? А отец просто старый, он переживает, он последнее время очень сдал, похудел, словно высох, жалуется на боли в боку… лекари его пичкают всякой дрянью, но Филиппо Третьему все равно плохо.

Вот и сейчас сидит он, смотрит на дану Алессандру, о чем-то спрашивает…

Эданна Ческа только зубами скрипнула при виде этой картины. Но сдержалась. Ах, как же легко и приятно сдерживаться, когда знаешь, когда уверена в гибели соперницы! Когда ты лично принесла жертву, когда…

О – да!

Надо только подождать, ведьма говорила, уже недолго…

Эданна Франческа очаровательно улыбнулась любовнику, и Филиппо поднес к губам ее руку, поцеловал ладонь.

– Я приеду сегодня вечером.

Не вопрос, утверждение. Ческа лукаво надула губки.

– Филиппо, разве можно?

– Мне – можно!

– А как же пост?

– Помолимся вместе. Будем молиться до утра, – заверил ее любовник.

Ческа рассмеялась низким грудным смехом, который сводил с ума всех. Филиппо не стал исключением.

– Любовь моя…

Ческа мило улыбнулась. Хотя в душе ее царило ликование. Так их всех!

Любовь!

Утритесь, сволочи!

Момент ее триумфа прервал низкий тяжелый стон. Дана Алессандра держалась за живот, и глаза у нее были испуганные. А платье быстро намокало темным… кажется, там была не только вода, но и кровь?

Точнее Ческа не приглядывалась, да и как тут разглядишь? Тут же все кинулись к дане, началась суматоха, несчастную подняли на руки и понесли вон из залы, надо полагать, в ее покои.

Ческа обернулась к принцу и развела руками.

– Ваше высочество… любовь моя, вам нельзя уезжать. Вы должны остаться с бедняжкой… ей и так сейчас тяжело и страшно.

И получила еще один поцелуй.

– Ческа, ты воплощенное милосердие!

Ага, как же! Просто никуда ты не уйдешь, что она, не знает? Изучила за столько-то лет! Проще сейчас отпустить, а потом за это что-то потребовать, или еще лучше…

– Я останусь в своих покоях, во дворце. И если будет тяжело, я готова составить вам компанию. И помолиться вместе.

– Ты ангел.

Принц удалился. Ческа улыбнулась еще очаровательнее, представляя, что бы он сказал, узнав о проведенном его ангелом ритуале, и тоже направилась в свои покои.

Помолиться.

Дорогу ей преградил кардинал Санторо.

– Эданна Вилецци, уделите мне несколько минут?

– Слушаю, ваше высокопреосвященство.

– Позвольте проводить вас…

Ческа коснулась пальцами руки кардинала, показывая, что приглашение принимается.

– Эданна Вилецци, вы не боитесь происходящего?

– Надо ли, ваше высокопреосвященство?

– Если у его высочества появится ребенок… отцовские чувства, говорят, самые крепкие. Я их не испытывал, но часто слышу исповеди…

Эданна пожала плечами.

– Возможно, святой отец. Я не знаю, Господь пока не даровал мне ребенка, но я надеюсь, Он смилуется над Филиппо…

– Смилуется?

– Разумеется, ваше высокопреосвященство. Роды – трудная и опасная вещь, и многие женщины не выживают, и дети тоже… поэтому я сейчас пойду и буду молиться за здравие даны Алессандры и ее ребенка.

– Это делает вам честь. – Кардинал Санторо прищурился. – Что ж, я уверен, что вашу молитву Господь услышал… услышит. Он всегда слышит искренние слова, не так ли, эданна?

– Так, ваше высокопреосвященство, – отчеканила Франческа.

Кардинал подарил ей улыбку.

– Молитесь, эданна, молитесь. Вы же понимаете, что, если с даной или с ее ребенком что-то случится…

– Ваше высокопреосвященство!

Кардинал милейшим образом улыбнулся эданне Ческе и отошел. Эданна быстро прошла в свои покои, закрыла дверь… и не удержалась!

Прошла в дальнюю комнату, мимоходом отвесив пощечину служанке, – и с размаху запустила вазой в стену. Только осколки полетели…

И второй, и третьей…

Примерно через десять минут ей стало полегче.

Сволочь, гадина, склизкая тварь!!!

Ческа просто ненавидела кардинала Санторо! Была б ее воля – своими руками удавила бы мерзавца… Есть в нем что-то такое, опасное… но Филиппо, хоть король, хоть принц, этого почему-то в упор не видели!!!

Почему, ну почему?!

Может, на него порчу навести?

Эданна скрипнула зубами. Потом устыдилась своих мыслей – грех-то какой… Потом задумалась. Надо будет уточнить у ведьмы этот вопрос.

Или не надо?

К чести кардинала Санторо, он хоть и сволочь, и мразь, но священников держит в железном кулаке. А вот кто придет на его место?

Вот это большой и серьезный вопрос. Убить человека несложно, но где гарантия, что его сменщик окажется лучше, порядочнее или даже просто умнее предшественника? Или ищи такого и ставь его на нужное место, или…

Или пока – терпи.

Кардинала тоже понять можно, это же его племянница, если она родит Филиппо первенца, он серьезно вознесется…Нет, не она, а он. Ческа уже убедилась, что у Алессандры ума, как у тапочки! Что ей говорят, то она и делает.

Сказал Филиппо: хочу в постель с вами двумя, она и пошла, только глазами хлопала. Сказал бы с крыши прыгнуть – пошла бы и прыгнула. И дядю она слушает совершенно так же… покорно и безропотно. Настоящая дана, у которой все реплики: «да» и «повинуюсь». Ну и молитвенный набор на каждый день.

Ческа признавала полезность таких особей, но… но как же она их ненавидела!

Как свою мать, такую же тупую курицу, которая безропотно молилась и рожала. Как сестер, слабовольных идиоток, как…

Хотя если бы ее спросили, любит ли она умных и самостоятельных, ответ был бы тот же. Ческа и их ненавидела. С дурами справляться проще, и только-то. А ненависти и гнева у нее на всех хватит.

В дверь поскреблась служанка и получила вторую пощечину. Для симметрии – по другой щеке.

– Эданна… к вам его высочество! – всхлипнула девушка. К оплеухам ей было не привыкать.

– Иду, – скрипнула зубами Ческа. И быстрым шагом направилась в гостиную.

Конечно, Филиппо был там. Немного даже растерянный.