Дан Марк сочувственно кивал и гладил полную белую ручку. Да, жизнь очень часто бывает несправедлива. Особенно к красивым женщинам.

И к мужчинам тоже… он вот вдовец, сам воспитывает дочь…

Эданна сочувственно кивала, не забывая демонстрировать свои прелести в наилучшем виде, и думала, что рыбка клюнула на крючок. Ческа будет довольна. И, соответственно, оплатит ее услуги.

Скажем откровенно, определенная доля правды в обвинениях родни Манчини была. И юная эданна, рано созревшая, частенько предпочитала объятия конюхов объятиям супруга.

Что он умер при исполнении супружеского долга? Да, и такое бывает. Если не считать того, что старый Манчини начал что-то подозревать. И что оставалось делать молодой жене?

Только плеснуть ему в вино побольше афродизиака. А что сердечко не выдержало…

И что? Никто и не заподозрил! Ческа? Нет, она тоже не заподозрила, она тех мушек и достала для подруги. У нее дело обстояло ничуть не лучше, разве что она с мужем дольше прожила. Просто Сусанна и Ческа очень сильно различались.

Сусанна откровенно себе признавалась, что мимо красивого мужчины пройти спокойно не может. Взгляд, второй – и панталоны уже мокрые.

А Ческа – она как ледяная. С принцем еще как-то крутит, а на остальных мужчин даже и не смотрит. И с мужем жила, как в куске льда… как так можно?

Нет, не понять…

Но дружить это эданнам не мешало. И друг друга поддерживать, и помогать… вот и сейчас, попросила Ческа – Сусанна займется.

И может быть…

А почему бы ей не стать эданной СибЛевран?

Она еще молода, ей всего двадцать семь, и детей она родить может… она за последние годы несколько раз плод стравливала, в этот раз просто не станет зелье пить, вот и все. Надо бы с Ческой поговорить, вдруг она что посоветует?

Да и сложно, конечно…

Ческа помогает, любовники подарки делают, но жить на что-то надо. А жить-то эданне Сусанне особенно и не на что. Сколько тех любовников? Рано или поздно все закончатся, уже сейчас приходится не перебирать даже богатыми, но купцами, ньорами…

А молодые любовники, которые так нравятся эданне, требуют расходов.

А есть еще и сын.

Леонардо нужно жениться, но кто за него пойдет замуж? Продавать титул за деньги? Но тогда эданну Сусанну перестанут принимать при дворе. Это будет падение.

А молодые даны… им нужны земли, деньги… ах, все так корыстны! Эданны рассматривали совместно несколько вариантов, думали, кто больше подойдет Леонардо, но…

Нужна девица достаточно глупая, с хорошим приданым, без особо влиятельных родственников… но на таких спрос. И Сусанне туда лезть просто не стоит. И Ческе тоже.

Его величество хоть и терпит эданну Вилецци до поры до времени, но предупреждает регулярно. Мол, не заигрывайся. А то окорочу на голову.

Ческа хоть и скрипит зубами, но выбора у нее нет. Филиппо Третий – это не его сынок. Тот глуповат, податлив, а главное, влюблен по уши. Быстрее бы он оказался на троне вместо отца!

Но – куда там!

Такие по сто лет живут, еще и всем остальным жизнь отравляют…

Определенно, надо посоветоваться с Ческой. Посмотрим, что она скажет, что сделает… И эданна Сусанна обворожительно улыбнулась дану Марку, который и не подозревал об этих замечательных расчетах. Еще и предложила:

– Давайте я вам еще массаж сделаю? Моему несчастному супругу всегда так помогало…

– Я не хотел бы вас скомпрометировать, эданна…

– Дан Марк, вы воистину благородный человек. Но двор – это такое место, где виновен ты или нет, на тебя все равно выльют ведро грязи.

Вот с этим дан был полностью согласен. Как же хорошо у него дома, в СибЛевране, и как же тоскливо и тошно тут… где каждый друг другу враг и змей!

Эданна слушала, поддакивала, расспрашивала про СибЛевран…

Определенно, сегодня она поговорит с Ческой. Речь сначала шла только о любовнице. Но если есть возможность? Если получится подцепить на крючок этого провинциала?

И Ческа будет довольна! Уж в СибЛевране Сусанна точно до девчонки доберется, та и вякнуть не посмеет! Будь она там хоть каких кровей!

В дугу скрутим, и не таких ломали!

И эданна с удвоенным усердием принялась за обработку дана Марка. Пригодится. При любом варианте – пригодится.

Адриенна посмотрела на Джованну.

– Я не прошу тебя молиться вместе со мной. Но мне это необходимо… в моей душе нет мира.

И это было действительно так.

Адриенна не знала, ни что ей делать, ни как… сложно жить, когда тебе всего двенадцать лет. И с отцом посоветоваться нельзя, не получается почему-то. Вроде бы и рада поговорить, но словно останавливает что-то…

Или кто-то?

Адриенна не знала. Но после того сна, с прабабкой, чувствовала себя спокойнее. Может, и сейчас ей помогут?

Кардинал Санторо лично впустил ее в часовню. Лично благословил, пронаблюдал, как девушка опускается на колени перед алтарем, и вышел.

Снаружи тяжело лязгнул засов.

До утра она отсюда никуда не выйдет. И не стоит ругаться на кардинала, Адриенна сама попросила.

Адриенна молилась.

Стояла на коленях, смотрела на равнодушное лицо Христа… понятно, что вырезано оно лучшими мастерами, что вложено во все это немало труда и таланта… и вот Мадонна…

А жизни нет.

В том старом портрете жизнь была. Как-то Моргане удалось найти такого художника, который передал это… и движение, и ветер, и крылья за спиной. А здесь все было богато, роскошно, отделано золотом и драгоценными камнями – и безжизненно. Скучно и неинтересно.

За спиной зевала Джованна, и Адриенна махнула рукой:

– Джованна, ты приляг вон там, в углу… вот, возьми мой плащ еще… укройся.

– Дана, вы что!

– А что такого? Вот, смотри, скамейка там широкая, ты хоть поспишь. Это я ищу мир в своей душе, а тебе-то чего страдать? За мной смотреть? Куда я из запертой часовни денусь?

Джованна себя долго уговаривать не заставила. Через десять минут со скамьи донеслось негромкое посапывание. Но Адриенна для верности еще около часа простояла на коленях. Потом, когда поняла, что устает, встала, потянулась…

Свечи горели, отблески плясали по стенам причудливыми тенями, девушка размышляла.

Если ей сказали приходить в часовню…

Здесь должен быть или ход, или что-то… но где? Остается только ждать. Если уж за несколько поколений его не нашли, Адриенне его и искать бессмысленно.

Часы на главной башне отзвонили полночь.

Пропели петухи.

Адриенна смотрела на алтарь. И… уснула она, что ли?

Или нет?

Но метнулись по стенам черные тени, влетела в окно птица, закричала тревожно и горестно, забилась на полу у алтаря… девушка шагнула вперед, наклонилась, под ногой поддалась плитка – и в тот же миг птица ткнула клювом в глаз святого на резьбе.

– Ох!

Алтарь медленно откатывался в сторону. Тихо-тихо. Словно его кто-то смазал.

Адриенна невольно оглянулась. Джованна так и спала, ничего не слышала. Вот и ладненько, вот и хорошо… механизм![13]

Под алтарем виднелась лестница, уходящая вниз.

Птица почти осмысленно посмотрела на Адриенну, повернула этак голову, блеснула хитрым черным глазом – пойдешь? Испугаешься?

Но та уже ступила на верхнюю ступеньку. Словно ноги в черноту окунулись… нет, так дело не пойдет. А вот и подходящий подсвечник.

С ним было намного удобнее.

Адриенна спустилась и услышала, как наверху встал на место алтарь. Только вот паники не было. Вообще.

Ну встал он на место. И что? Откроем с этой стороны, не может так быть, чтобы создатели такого чуда не предусмотрели выхода! Страха у девочки и рядом не было. В двенадцать лет вообще мало чего боишься. Разве что поскользнуться. Но вроде ступеньки не влажные. Так… самую чуточку. Все же река близко.

Адриенна спускалась все ниже и ниже. Потом впереди замаячило светлое пятно, и девушка пошла увереннее.

Ахнула…

Да, она помнила это место.