— Боль, слабость, утомление… какой приятный десерт после сегодняшнего ужина!

— Ох, я опять никак не оставлю тебя в покое, — смутился дядя. — Все, оставляю тебя до завтра! Хороших снов, великая!

Попрощавшись, я захромал в комнату.

— Спасибо, что вызволила, — слабо улыбнулся я богине?

— Не понимаю, за что ты меня благодаришь, — озадачилась девушка.

— Ты ведь специально стала рассуждать о том, что мне паршиво при дяде, чтобы он отпустил меня отдыхать?

— Мне было хорошо, и я об этом сказала… — недоуменно протянула богиня. Кажется, она действительно ничего такого не имела ввиду. Что ж, Кера есть Кера, было бы глупо ожидать от нее сочувствия. Моей жизни ничего не угрожает, а немного страданий ей только приятны.

Мои покои в самом деле впечатляли, но на восторги уже не оставалось сил. Я добрел до огромной кровати, стащил с себя одежду и потерял сознание среди кипенно белых простыней. Долгая выдалась дорога.

Утро началось не с визита доктора, как я ожидал. Первой ко мне заявилась Кера с ужасно довольным и загадочным видом. Она застала меня за утренним туалетом, однако это ее нисколько не смутило. Впрочем, я давно не обращаю внимания на такие ее заскоки, так что продолжил спокойно умываться.

— Я тут погуляла ночью, — начала богиня. Посмотрела на местных обитателей, побродила по переходам. Хороший дом, интересный. Шпионы есть, тайные ходы, есть даже пара очень старых покойников под подвалом. Чувствую, что будет интересно. Становись уже полноценным побыстрее, мне надоело, что ты еле двигаешься.

— Стоп… минуточку, — у меня зубная щетка изо рта выпала. — Что значит, шпионы?

— Ну, как минимум один. Точнее, одна. Служанка, когда все спали, отправила голубя с запиской. Мне стало интересно, так что птичку я поймала. В записке, кстати, о тебе пишут.

— Как ты ухитрилась поймать голубя? — глупый вопрос, конечно, но мне действительно было интересно.

— Ты не забыл, что я богиня? — удивленно осведомилась Кера. — Уж задурить крохотный мозг пернатой крысе для меня труда не составляет. Просто сбила ему чувство направления.

— Так… — я постарался собраться с мыслями. В самом деле, что это я обо всякой ерунде, когда есть куда более важный вопрос: — Куда ты делала голубя и записку?

— Голубю свернула шею, записка валяется в моей комнате.

— Эх, жаль, — расстроился я.

Кера промолчала, но по ее заинтересованному взгляду в зеркале стало очевидно, что ей интересно почему мне жаль.

— Если бы голубь добрался до места назначения, то никто не узнал бы, что послание перехватили. Все равно ничего важного в нем не было. Зато в следующий раз можно было бы устроить так, чтобы в послании были нужные нам сведения, — коротко пояснил я.

— Это имеет смысл, — согласилась богиня. — Но ты не переживай, мало ли что могло случиться с птицей? Никто не обратит внимания.

Сообщать или нет дяде о своих интересных находках я решить не успел — по мою душу явился доктор. За время дороги мне несколько раз пришлось обращаться к врачам. Что-то дельное смог предложить только один из них, остальные пытались напоить какими-то невнятными микстурами на основе опиума, кокаина и прочей дряни, да еще и впаривали их за какие-то совершенно неприличные деньги. В действенности подобного я не сомневаюсь, боль они непременно снимут, вот только составляющие сейчас совершенно не запрещены, а потому стоят дешево. От микстур я неизменно отказывался, и постепенно перестал надеяться на помощь от местных медиков.

Доктора, благодаря которому мне пришлось подняться из кровати в такую рань, выгодно отличал от прочих хотя бы тот факт, что он начал с вдумчивого осмотра пациента. Тщательный осмотр сопровождался хмыканьем, удивленным хмыканьем, возмущенным хмыканьем — в общем мне довелось услышать довольно широкий спектр эмоций, выраженных лаконично, но от того не менее красноречиво.

— Ну что я могу сказать, молодой человек, — начал доктор, — ваше тело отличается удивительной любовью к жизни. Другой бы уже несколько раз преставился если не от ран, то от воспаления, а вы всего лишь жалуетесь на хромоту, боли и слабость! Однако насколько велико стремление жить у вашего организма, настолько велико стремление умереть у разума. Иначе я просто затрудняюсь определить, как вы умудрились столько ранений получить. Впрочем, душевные болезни — это не моя специализация, так что я могу отвечать только за телесное здоровье.

— Спасибо, доминус Кастул, именно это от вас и требуется, — поспешил вставить дядя, который на осмотре присутствовал. Кажется, он опасался, как бы я не воспринял слова врача за оскорбление, хотя мне такое и в голову не пришло. По поводу собственного душевного здоровья у меня никаких иллюзий нет.

— В таком случае, могу предложить два пути, — доминус Кастул чем-то напоминал мне колобка — такой он был маленький, лысенький и круглый. — Первое — я могу выдать вам, молодой человек, микстуру, которая уберет боль и добавит бодрости. Это очень действенное средство, но я все равно не рекомендовал бы выбирать этот вариант лечения, потому что от него потом очень трудно отказаться. Тот случай, когда лекарство хуже болезни. Второй вариант долгий и довольно болезненный, но принесет гораздо меньше проблем в будущем. С раной в ноге, к сожалению, радикально ничего сделать нельзя. Впрочем, там похоже все и так неплохо, видимо кто-то почистил вам рану. В любом случае время упущено, так что ограничимся мазями, регулярным массажем и упражнениями, а вот эта сквозная, что в груди, выглядит плоховато. Говорите, ей три недели? Рана, видимо, грязноватая, поэтому и заживает так плохо. Посмотрите, края красные, припухшие. Уверен, если бы не безумное количество карболовой мази, которым вы уже сожгли всю кожу вокруг, уже началось бы серьезное нагноение, а может, и сепсис. Думаю, внутри могли остаться кусочки материи и прочая грязь, так что придется нам все вскрыть и хорошенько почистить. Как говорили предки, Ubi pus, ibi evacua — где гной, там вскрой. Это тоже опасно, но насколько я могу судить, пуля прошла сквозь тело по прямой, при этом удивительным образом не задела важных органов. Так что я надеюсь, и мы своим вмешательством ничего не испортим.

— Уважаемый доктор, мне бы не помешало немного больше уверенности в вашей последней фразе, — честно признался я.

— Ну уж простите, чего нет — того нет. Однако вероятность успеха довольно высока. Тем более, вы все еще можете выбрать первый путь. Возможно, организм в конце концов справится, и через несколько месяцев вы выздоровеете.

— Да-да, и к тому времени превращусь в законченного наркомана.

— Как вы сказали, наркоман? Что это за слово?

— Это греческое. Я где-то слышал, что препараты на основе опия и других уменьшающих боль средств обобщенно называют наркотиками, соответственно наркоман — тот, кто от них зависит.

— Лаконично и исчерпывающе. Хорошее слово, надо ввести в обиход, — благосклонно покивал врач.

— Так вот, наркоманом я становиться не хочу, поэтому предпочту решить проблему радикально.

— Редкое здравомыслие от столь молодого человека, — обрадовался доктор. — Возможно, пациент не так безнадежен, — это он благожелательно сообщил дяде. — В таком случае я готов приступать, как только вы будете готовы.

Несмотря на малодушное желание оттянуть экзекуцию, медлить не стал. Доминусу Кастулу моя решимость только подняла настроение — врач пришел в совершеннейший восторг, и с энтузиазмом принялся готовиться к экзекуции.

По большому счету меня пугало только одно — отсутствие полноценного наркоза. Не изобрели его еще в этом мире. Даже эфир. Точнее, может, и изобрели — само вещество совсем не сложное в получении, насколько я помню. Просто еще не догадались использовать при операциях. На секунду я задумался, не предложить ли доктору эксперимент? Да, я не знаю, как здесь называется эфир, однако помню, что его можно получить перегонкой спирта с кислотой при высокой температуре. Наверняка, если задаться целью, найти соответствие будет не сложно. Однако секундную слабость переборол, отказавшись от этой идеи.