Подшивалов, собиравшийся очень мягко, но возразить монарху по поводу наград, сразу сник:

— Пятнадцать рублей ассигнациями, ваше императорское величество.

Для министра это были весьма небольшие средства. Для императора целой России, тем более, тоже.

Николай немного раскинул что-то в голове и объявил:

— Пожалуй, я все же заберу его у тебя. Больно уж он хорош для такого положения, — император почти любовно погладил полученный документ. Обратился к Подшивалову: — я, может быть и рассердился бы на тебя, ведь сам лично просил тебя поберечь. а ты действуешь как-то вяло. Как-то не очень-то хорошо. Ты посмотри, чиновников в столице набралось много, а пишущих хорошо до безобразия очень мало.

Подшивалов еще попытался вяло брыкнуться, потом затих, понимая, что император, как всегда, прав. Он виноват и даже весьма!

Николай, сделавший специальную паузу для понимания министра, одобрительно кивнул: — Хотя я все равно, не злюсь на тебя. В благодарность за твою хорошую службу, скоро, на пасху этого года, я награжу тебя Святым Владимиром 1-й степени.

Он посмотрел на генерала. Знал, что Подшивалов давно уже ждал этот высокий орден, считая, что он должен его получить по должности министра и по классу генерал-лейтенанта гвардии.

Министр, очень довольный словами монарха, встал и почти по-штатски поклонился. Наконец-то, ведь сколько ждал и, наконец, получил. И все ведь, м-гм, из-за Макурина! Нет, если человек хороший, то уж во всем.

— Садись! — кивнул император обратно на софу, — знаю, что из министерства ты очень хочешь обратно в гвардию. Так вот обещаю, как только проведем реформы, сам лично представлю тебя во вторую дивизию командиром.

Подшивалов гораздо живее, чем раньше, вскочил и не поклонился, по военному щелкнул каблуками о паркет. Наконец-то обратно в гвардию. Счастие-то какое!

— А Макурина мне сам отправь где-то на днях, — попросил, улыбаясь, император, — да награди его чем-нибудь. Класс чиновника дай повыше и деньгами из фонда министерства, положение министра ведь это позволяет? А орденом и я награжу.

— Так точно ваше императорское величество! — снова щелкнул Подшивалов, — благо и повод есть, скоро ваше тезоименитство, а потом пасха.

— Вот и прекрасно! — одобрил император, добавил: — и столоначальника его можно порадовать. Скажи ему, что я приказал немедля оформить бумаги на потомственное дворянство. Пусть хоть завтра идет в герольдмейстерскую контору.

И милостиво отпустил министра. Подшивалов ему почти нравился. Честный, прямой, настоящий гвардейский генерал. Правда, из-за этого он имел и несколько недостатков — не очень гибкий, не думающий особо над поступками и докладами. Сегодня, при работе над министерскими преобразованиями, он буквально прыгнул над собой. Молодец!

Хорошо зная Подшивалова, Николай только гадал — грамотный столоначальник Кологривов ему помог над докладом или этот молодой чиновник, прекрасный, но пока неопытный дворянин? И, похоже, как он понял, речь шла именно о втором. Ай да, Макурин, ай да сукин сын! Ничего, теперь он послужит и ему лично!

Что же, если так, то даже лучше. Николай уже несколько лет, практически со времени поднятия на императорский престол, мучился с поиском личного помощника. Ведь министерство хорошо, но конкретный человек поблизости тоже замечательно. И этот помощник должен был иметь, во-первых, прекрасный внятный почерк, о чем император громогласно всюду провозглашал, и во-вторых, о чем он буквально мечтал, он должен будет иметь такие же мысли. Чтобы он только намекнул, а помощник уже знал, как и куда ему бежать и чего писать.

С Макуриным, похоже, ему повезло. Положенный министром доклад показывает — кажется, нашел такого. При чем с почерком точно, с мыслями очень может быть. Ну если нет, то он воспитает и обучит, — самонадеянно подумал император, — Россию обучил и смирил, ужели одного человека не сумеет? Всего этого Макурин, разумеется, не знал. Хоть и попаданец из будущего, а все же не Господь Бог или, по крайне мере, не голливудный Джеймс Бонд с шпионской техникой XXI века. А историю он просто не проходил. Не историк все же.

ОДНАКО, не знал, но докладывался. Опытный по коммерческой службе будущего века, то есть совсем другого, но все же очень похожего. Ведь те же люди, пусть и другой эпохи! И этот его опыт, даже не предсказывал, а буквально вопил, что, видимо, ему должно серьезно в этой жизни подфартить. Ведь не зря же ему помог сам Бог. И сам он виртуозно поработал. С его-то почерком, да с его-то знанием будущего, как России в целом, так и Николая I в частности! Если он не бестолочь, не удачник, то может!

Правда, несколько фактов несколько ослабевали его позиции и попаданец это четко понимал. Самое главное — понравится ли императору доклад его министра, в которого он вложил так много труда и времени? Доклад имеется в виду, а не министр. Вот это, пожалуй, самое тонкое, самое деликатное место в его положение. Прямо скажем — опасное. Ведь Андрей Георгиевич Макурин — персонаж XIX века, отнюдь не революционер и не созидатель монархов. Пусть другие создают новую Россию, а он будет просто жить.

Но примет ли его Николай I с его гипертрофированным самомнением? Это еще бабушка на двое сказала. Или, может, еще на большее количество направлений. Конечно, у него, как у любого здравомыслящего человека, есть резервные позиции, на которые он может отступить. Вот только не хочется отступать. Хочется, наоборот, решительно наступать. Ибо любое отступление это, как ни говоря, а не хорошо. Вот ведь как думается!

Где-то внизу от входной двери, послышался громкий шум и говор многочисленных людей. Очевидно, министр Семен Семенович Подшивалов приехал! Наконец-то, сколько можно мучатся!

Андрей Георгиевич хотел швырнуть на стол гусиное перо, но сдержался, переборов себя, аккуратно положив его рядом с чернильницей, предварительно вытерев о бумагу. Вопросительно посмотрев на столоначальника. Кологривов тоже маялся в ожидании министра. Если тот рухнул бы, то и он никак бы не удержался в стороне, так же бы рухнул. Впрочем, в случае победоносного окончания он бы тоже тоже не устоял, обязательно бы был награжден.

Столоначальнику явно не сиделось и, поймав взгляд Макурина, он не удержался, решительно сказав:

— Я, пожалуй, пойду, посмотрю, что там за шум.

И вышел из комнаты под завистливыми взглядами сидящих. Остальных чиновников, кроме Макурина, сегодняшние события особенно не затрагивали, то есть так или иначе шлепнули бы, но очень уж по касательной. Они больше любопытствовали, но так сильно, что даже воздух наэлектризовывали. Вот ведь истинные бабы! Хотя Кологривов долго не ходил. Похоже, он и не отходил от их помещения. И понятно почему.

В коридоре раздался громкий голос министра. Веселый, знать визит у монарха был нормальный, но уже немного сердитый. Подшивалов не собирался быть источником для любопытствующих подчиненных.

Столоначальник об этом догадался раньше. Все же опыт великое дело! Он не только зашел в комнату, но и быстро прошел к столу Макурина, как бы тщательно ревизуя его работу.

Так их и застал министр. Макурин и Кологривов что-то беседовали, склонясь над бумагами, явно планируя будущую работу. Остальные чиновники, предупрежденные их действиями, тоже корпели над чем-то. Уж, как показывать свой труд они за годы работы научились!

Поэтому ругать чиновников собственной канцелярии Подшивалову было не зачем. Он удовлетворенно кивнул и сам(!) позвал их в свой кабинет. Господи, честь-то какая! Ведь не секретарь позвал, не порученец. И ничего что он просто бы прошел от входной двери до министерского кабинета. Мог бы его высокопревосходительство уже от своего стола вызвать подчиненных.

Не только губернский секретарь Макурин, всего лишь XII класс, но и Кологривов, действительный статский советник, сам штатский генерал, его превосходительство, радостно улыбнулся и поспешил в кабинет министра, чуть ли не побежал.

Андрей Георгиевич, конечно, так не радовался, пока причин этого не было, но и не замедлился за своим начальником. Нечего тормозить, показывать инсургентов из себя.