Идею отсидеться на Александрии сама Хайди и высказала. Восприняли ее сначала, мягко говоря, без энтузиазма. Однако первым сдался (с тщательно скрываемой радостью) Корнев, за ним горячо поддержал план своей родственницы министериальрат Штрикк, а там как-то быстро поддался и Шрайер. Сергеев, раз уж в этой ситуации был не жандармом, а дипломатическим представителем, свое мнение не высказывал, но видно было, что и он согласен. В результате «Чеглок» летел на Александрию, имея на борту пассажирку.
Чем больше «Чеглок» приближался к цели полета, тем сильнее Хайди возвращалась к своему обычному состоянию – прямо на глазах. Ну, понятно, не только время, проведенное в полете, и преодоленное за это время расстояние тому способствовали. В куда большей степени Хайди помогли предупредительность, забота и внимание ее жениха, словом то, что люди обычно называют просто – любовь. Заботясь о душевном состоянии Хайди, Корнев волевым усилием отогнал прочь все мысли, связанные с неожиданно свалившейся на голову бедой. Думать об этом он позволил себе, лишь когда Хайди заснула.
Собственно, думать было особенно не о чем. То есть опять Корнев получил подтверждение правильности своих выводов и снова это подтверждение ни на шаг не приблизило его к разгадке. Да, теперь он совершенно точно был уверен, что похищение Хайди – не случайность, но эта уверенность только порождала новые вопросы. Что такого могла знать, видеть или слышать его невеста, чтобы кто-то спланировал такую непростую комбинацию? И зачем было пугать Хайди, если уж затея с ее продажей маньяку с Газлиха сорвалась? Напугать – да, напугали, но ежу же понятно, что это лишь повысит бдительность не у самой даже Хайди, а у тайной полиции! Единственное, что хоть в какой-то мере можно было считать положительным итогом мозговой деятельности, было окончательное понимание полной взаимосвязанности всех элементов головоломки. Хайди, Лозинцев, он сам – где-то было что-то такое, что связывало их еще до того, как Корнев от нечего делать стал стучать в стенку своей камеры на пиратской базе. И если эту связь найти, то ясным станет все. Вот тогда Корнев наконец предъявит кому-то немаленький такой счет за все, что пришлось пережить Хайди. Ох, и немаленький…
…Сирена аварийного выхода из гиперпространства завыла, когда они смотрели очередной фильм. Корнев, чуть не подскочив в кресле, остановил показ и сразу переключился на ручное управление. Вот же мать вашу через трансмиссию! Корнев не смог сдержать ругани, едва увернувшись от столкновения с каким-то «фридомом». Если компьютер не врал, «Чеглок» сейчас был в системе Скраггенхольда, а творилось в этой системе вообще черт знает что. Десятка полтора самых разнообразных кораблей бессмысленно крутились в космосе, и их пилоты явно пытались сориентироваться в обстановке, точно так же, как и Корнев. По старой еще привычке летчика-истребителя Роман заложил крутой разворот на выход из этой коллективной круговерти. «Не лезь в кучу – не заметишь, как зайдут в хвост», – прописная истина боя истребителей, что в космосе, что в атмосфере.
Компьютер начал издавать противный писк. Какого хрена там еще?! Да чтоб его!!! Пошел вразнос гиперпривод, обнулив всю базу координат, вот же черт! Корнев уже не обращал внимания на то, что Хайди теперь немного разбирается в волшебных русских словах – сыпал этими самыми словами от всей души, пачками и обоймами. Но чтоб его туда-сюда и оттуда-отсюда, такое же бывает только при взрыве масс-бомбы! Корнев начал всматриваться в экран. Точно, мать твою, вот и она… Странная какая-то, таких он еще не видел. А это что? Это что, ко всем чертям, матерям, свиньям и кому там еще?! В сторону Скраггенхольда со всей дури улепетывал маленький неказистый кораблик. Тот самый кораблик, который, мать его в дерьмо, стоял рядом с «Чеглоком» в ангаре на пиратской базе.
– Рома, что случилось? – тревожно спросила Хайди. Или только сообразила, что что-то не так, или не хотела отвлекать жениха, пока он злобно ругался.
– Масс-бомба, – говорить про корабль с пиратской базы Корнев пока не стал. – Гиперпривод полетел к чертям, надо садиться. Это Скраггенхольд. Перенастроим гиперпривод по базе данных местного космопорта. Иначе дальше лететь не сможем.
Такой лаконизм оказал должное воздействие на Хайди – с серьезным и немного испуганным видом она затихла. Собственно, этого Корнев и добивался, чтобы Хайди поняла суть и серьезность происходящего и не отвлекала его от решения столь неожиданно свалившейся на их головы проблемы.
Держа курс на Скраггенхольд, Корнев лихорадочно и урывками (а что вы хотите, ручное управление – это вам не шутки, тут надо быть внимательным и ни на что другое не отвлекаться) соображал, в какую переделку он снова попал. То, что все это не случайность, было и так ясно – масс-бомбы просто так возле гиперпространственных тоннелей не взрываются. И корабли пиратские тоже просто так на Фронтире не появляются, знаете ли. Вот только какой смысл делать это у Скраггенхольда?
С космопортом сразу связаться не удалось. Где-то с полчаса Корневу и Хайди пришлось любоваться экранной заставкой и слушать дикую мешанину звуковых помех. Когда ожидание уже порядком надоело, наконец прорезался голос диспетчера, похоже, что нервного и задерганного, и «Чеглок» получил свою очередь на посадку. Ну вот, снова ожидание, на этот раз все-таки осмысленное. Впрочем, не таким оно оказалось долгим – почти через пятнадцать минут корабль оказался в нежных объятиях антиграва, неторопливо ведущего «Чеглок» на посадку. Все-таки космопорт на Скраггенхольде хоть и был всего один, зато очень хорошо, по-скандинавски основательно оборудованный.
Корнев еще успел задаться вопросом, как именно будет устанавливаться очередность доступа к базе данных, как снова заговорил космопорт, на этот раз уже не голосом диспетчера:
– Внимание! Вас приветствует космопорт Скраггенхольд. На планете произошло восстание. Мы, Фронт справедливости, преисполнены решимости положить конец господству олигархической диктатуры шахтовладельцев и произволу их пособников – так называемых акционеров! Мы не позволим олигархам и их пособникам вырвать Скраггенхольд из цивилизованного демократического сообщества и продать нашу свободу Райху! Мы верны принципам свободы, демократии и прав человека и поэтому убеждены: судьбу Скраггенхольда должно определять все население планеты, а не олигархическая верхушка! Просим всех сохранять спокойствие и выполнять все распоряжения временной администрации и повстанческого командования. В интересах вашей безопасности не покидайте ваши корабли до особого распоряжения. Ваши законные права и интересы будут неукоснительно соблюдаться. Наш отличительный знак – желто-голубой флаг и желто-голубые повязки. Помните: там, где желто-голубые флаги – там свобода, порядок и безопасность!
Вот оно что, мать его… Желто-голубые флаги, значит. Укры. Предки их, украинцы, когда-то давно вообще были русскими, потом по прихоти истории жили то в России, то в Польше, то еще черт его помнит в каких государствах, потом снова в России. Даже свое собственное государство пытались изобразить, впрочем, получилось неудачно и ненадолго. Потому что начисто забыли свои корни и решили, что они – какой-то совершенно отдельный от русских народ. Потом, правда, за ум взялись, но далеко не все. И стоило им это дорого, кровью умылись основательно. Ну а те, кто так и остались держаться за свою особенную нерусскость, утратили даже имя украинцев и стали называть себя украми. В честь, понимаете ли, какого-то мифического древнего племени, которое они сами себе выдумали в качестве предков, чтобы подчеркнуть, что они не русские.
Ну и правильно. Нечего им украинцами называться. Украинцев Корнев знал многих, да что далеко ходить – вот в полку, в своей только эскадрилье были и Юра Павлюк, и Петя Яловенко. В канцелярии полковой была такая симпатичная барышня Ира Василько. Ну и вообще, много их в России. А эти… Укры – они и есть укры. Даже само название какое-то чужое и неприятное, брр… Украли что-то и укрылись где-то.
