Но сейчас, стоя перед Карлоном, чувствуя исходящий от жреца призыв, она ничего не боялась. Тени не пугали ее. Да, исходящий от них холод разрушал камень и землю, превращая их в мелкую промороженную пыль. И тонкий, еле слышимый вой сводил с ума, проникая в разум и заставляя его видеть наполненные болью и страданиями картины. Однако в них не ощущалось всепожирающей ненависти. Живые, мертвые или нечто иное — они были абсолютно чужды этому миру и несли разрушение просто в силу своей природы. Они не хотели убивать. Они вообще ничего не хотели.

Селеста аккуратно и уверенно, будто бы в тысячный раз, потянулась сознанием к идущему на нее потоку воплощенной Тьмы. Карлон полностью погрузился в полупрозрачный кокон, сквозь вихрь окруживших его густых черных лент еле просматривался высокий силуэт жреца. Большая часть теней не отдалялась от тела священника Морвана, словно бы опасаясь оторваться от источника, их породившего, хотя несколько десятков настойчиво тянулись в сторону вампирессы. Карлон, по-видимому, решил гарантированно покончить с противницей. Если бы Селеста могла, то усмехнулась бы — воспринимать большое количество порождений Мрака оказалось просто, хотя и болезненно. Ощущать не имеющие аналогов эмоции — если только эти чувства можно назвать эмоциями — было неприятно. Тем не менее…

Она провалилась в странное состояние слияния — отстраненного наблюдения мгновенно, словно под лед. Еще секунду назад она стояла на небольшой площади, ожидая прикосновения тянущихся к ней темных лент, а рядом кипела яростная схватка, — и вдруг она здесь. Посреди Мрака. Висит в безбрежной пустоте, не чувствуя собственного тела, равнодушно отмечая присутствие столь же спокойных и холодных наблюдателей. Если бы у нее остались глаза, она могла бы попробовать взглянуть на ужасающие в своей беспощадной красоте сгустки темноты, но глаз не было, равно как и остальных органов. Только чистый разум, чистое знание и ощущение чужих взглядов, перебирающих содержимое ее памяти, прикасающихся к ядру личности, трогающих ледяными пальцами саму душу. Вытаскивающих нечто старое, давно похороненное, из тех времен, когда она не своей волей только пришла в непривычный мир и, совершая ошибки, привыкала к новому телу, имени, жажде.

Она ощутила… интерес. Пожалуй, так можно назвать излучаемую одним из местных обитателей мысль. Нечеловеческое сознание заинтересовалось занятной игрушкой. Оно аккуратно, но не из опасения поранить, тщательно, но не из желания сохранить, исследовало то, что совсем недавно было Селестой. Оценивало. Взвешивало. Постигало незнакомые концепции, впитывало идеи, изменялось само и невольно меняло свою добровольную жертву. Давало ей часть своих сил, осознанно или нет даруя защиту от себе подобных. Наконец закончив, оно ушло, напоследок с равнодушной бережливостью собрав Селесту из осколков и пинком отправив ее обратно. В реальный мир.

Немертвая девушка открыла залитые чернотой глаза.

Схватка продолжалась, Хастин и Зерван успешно отбивались от спутников жреца, издалека слышались тихие шаги бегущих на помощь восставших Латама. В домах гулко бились сердца напуганных людей, по небу скользили облака, обещая к утру разразиться дождем. По канализации с тревожным писком удирали крысы, собаки еле слышно скулили во дворах. Дрожали деревья, ощущая прорыв энергий иного мира, сияли колдовские знаки на стенах Академии. Тени все так же кружились вокруг Карлона и безумно улыбавшейся Селесты, не причиняя им вреда.

Священник смотрел с ужасом. Госпожа лениво провела языком по губам, чувствуя пьянящую эйфорию, ловя и выпивая капли исходящего от врага страха. Как ни странно, кокон темноты ничуть не мешал ей рассмотреть выражение лица Карлона.

— Глупый жрец, — мурлыкнула она. Звучанию ее голоса в эту минуту позавидовала бы сама Медея. — Совсем запутался. Так верно служить Тьме… С чего ты решил, что нужен ей?

— Нет! Проклятая ведьма! Ты не смутишь меня!

Счастливый смех, словно звон серебряных колокольчиков, звучит в ответ. Он настолько неуместен здесь и сейчас, что бой прекращается, противники отскакивают друг от друга и с недоумением, щедро сдобренным пробуждающимся страхом, глядят на Хозяйку Талеи.

— Глупый, — повторила Селеста. — Зачем мне тебя смущать? Просто ты мне мешаешь…

Она с трудом помнила сейчас, почему считает этого восставшего врагом. Знание уходило из Селесты, но вампиресса понимала, что он походит на нее. Их пометила одна сила. Немного разная, его аспект выше, зато искореженный и не способный полностью использовать плоть носителя. Нет нужды враждовать.

Однако, кажется, Карлон… Как странно. Сочетание звуков идентифицирует личность. Так вот, Карлон считает иначе. И если его не остановить, попытается исторгнуть ее из данного слоя реальности. Придется от него избавиться. Возможно, стоит послать его тому Высшему, с которым она соприкоснулась? Да, так лучше всего. Душа существа, рожденного в материальном мире, — щедрый дар.

— Прощай.

Находившиеся на площади вампиры в шоке смотрели, как силуэт жреца начинает истаивать. Тени сжимались, окутывая его все гуще, однако сквозь них было видно истаивание их источника и хозяина. Вскоре посланцы Мрака почти исчезли совсем, втянулись внутрь Карлона, словно забрав с собой его материальность и стерев его из реального мира. Осталось лишь несколько струившихся по телу Ночной Хозяйки, похожих на скользящих по белоснежной статуе змей.

Селеста сыто улыбнулась и легла на камни мостовой. Энергия понемногу уходила из нее, взамен возвращалась прежняя личность и наступал упадок сил. Ей требовался отдых. О том, что схватка еще не закончена, она не задумывалась. Она вообще не думала и не рассуждала — ей просто хотелось спать. Спать…

Пробуждение вышло мгновенным. Буквально только что она лежала, провалившись в глубокий тяжелый сон, как вдруг сознание резко, скачком включилось и принялось оценивать поступающую информацию. Тело переполняла энергия, и Селесте стоило большого труда удержаться на месте, усилием воли подавив желание вскочить и начать действовать. Делать хоть что-то, только бы не сидеть на месте.

— Ты уверен, что мессена придет в себя?

Голос Латама. Беспокоится за хозяйку, как всегда.

— Думаю, да, — ответил Хастин. — Правда, не могу сказать точно, через сколько времени. Меня больше волнует, что с ней станет потом. Чем ей пришлось заплатить за победу?

Других восставших или людей поблизости не ощущалось, поэтому Селеста открыла глаза. Улыбнулась, глядя на склонившиеся над ней головы соратников. Те почему-то отступили на полшага.

— С вопросом оплаты разберемся позднее, Хастин, — уведомила она своего придворного мага. — Хотя на всякий случай проверь мою ауру на предмет чужеродных изменений. Латам, докладывай.

— Мы находимся на третьем уровне, в десяти минутах ходьбы от места схватки, — мгновенно ответил телохранитель. — Прошел час. Площадь разгромлена, сейчас по ней снуют жрецы и маги, проводят какие-то замеры. Двое противников мертвы, одного удалось захватить в плен, их предводитель, с которым вы сражались, исчез. Всех захваченных чужаков сейчас допрашивает Зерван. Мой отряд здесь и ждет указаний.

Издалека доносились крики боли и треск ломаемых костей. Селеста легко поднялась на ноги, мимоходом отметив невероятную легкость и пластичность тела, танцующим смазанным движением скользнула по проходу. Сбиться с дороги было сложно.

— Кто-нибудь из людей знает о результатах боя?

— Мы никому не сообщали, мессена. Даже нашим.

— Замечательно.

При виде госпожи Зерван, до той минуты целеустремленно превращавший своего бывшего противника в хорошо отбитый кусок мяса, суетливо отодвинулся к стеночке. Вероятно, явление демонов все-таки поколебало его сверхустойчивую психику, ибо прежде он настолько явно в ее присутствии не волновался. Даже в худшие дни, после суровых трепок. Селеста подошла к прибитому стальными костылями к стене обрубку, провела пальцем по окровавленной щеке, спросила вслух: