Или он ошибается? Воспоминания смывались, выцветали, превращаясь в сухую констатацию факта, постепенно совершенно исчезая под действием неумолимого времени. Память сохраняла лишь самые яркие и важные моменты, милосердно избавляя от повседневной шелухи рутины. Селеста утверждала, что при желании можно восстановить всю свою жизнь поминутно, но пока что ни у кого из немертвых такого желания не возникало. Чаще наоборот — кое-какие моменты очень хотелось бы позабыть.

«Может, ученика взять? — поудобнее перехватывая габаритную ношу, сбился Хастин с лирического настроя. — Помощника. Подобрать кого потолковее из новичков, пусть инструменты таскает и за библиотекой приглядывает. И руки свободными будут…»

Резко развернувшись, он пристально уставился в темноту. Показалось? Да, скорее всего. Никто из собратьев не стал бы от него прятаться. Возможно, демон из мелких умудрился просочиться сквозь окружавший город периметр, или кто-то из коллег решил в полевых условиях испытать новую разработку. Хотя нет, вряд ли. Чувство узнавания, возникающее при встрече немертвых, слишком специфично, и перепутать его с каким-либо иным сложно.

Немного поколебавшись, Хастин сосредоточился и выдохнул заклинание. Если поблизости есть кто-нибудь из жрецов, особенно светлых храмов, вампирическую магию они засекут на счет «раз». Особо ретивые иногда присылали вооруженный отряд с целью поимки «мерзкого отродья Тьмы», причем с каждым десятилетием двинутых на голову энтузиастов становилось все больше и больше. Население растет, число дураков тоже увеличивается… Однако после инцидента в Ласкарисе талейцы очень нервно реагировали на появление восставших, не принадлежащих к слугам госпожи, и колдун не избежал всеобщей мании. Да и чутье подсказывало, что рискнуть стоит.

На пределе дистанции ощущалось чье-то затухающее присутствие. Немертвый, причем совершенно Хастину незнакомый, быстро удалялся к окраинам города. Поставить метку на таком расстоянии нереально, кроме того, аура чужака выдавала знакомство с оккультными науками, а значит, маячок он скинет. Попытаться преследовать? Не факт, что удастся догнать, и, главное, сундук бросать неохота. Бесхозную вещь местные мигом к рукам приберут. «Нет уж, пусть беглеца Зерван или Латам ловят, они у нас главные любители мечом помахать».

Его дело — сообщить новость Селесте. Остальным займутся другие.

Вождь должен быть сильным. Вне зависимости от уровня развития цивилизации, исторического периода и прочих внешних условий, именно личная сила предводителя во многом определяет потенциал выживания народа. Только вот выражается она по-разному, для каждого времени и общества поворачиваясь собственной гранью. Физическая сила в первобытном племени значит примерно столько же, насколько ум, хитрость и дипломатичность котируются в Кремлевском Дворце Съездов. Впрочем, есть качества универсальные, необходимые лидеру везде и всегда, — жестокость, циничный расчет, готовность переступить через рамки принятой ныне морали…

Иногда Селеста сожалела о принятом три сотни лет назад решении. Кто знает, как сложились бы обстоятельства, откажись она тогда от предложения Кардэ? Может быть, сейчас она спокойно жила бы в укромном уголке подземелий, занималась магией, искала способ вернуться в полузабытый родной мир и лишь изредка покидала Талею? Ни ответственности, ни постоянного напряжения, ни опостылевшей возни с бумагами… Но что сделано, то сделано, и большую часть времени могущественнейшая немертвая тратила на разбор доносов многочисленных шпионов и попытки разобраться в хитросплетении интриг властных группировок. Однако она прекрасно понимала, что положиться на слуг можно далеко не всегда и не во всем, а лучше тебя самой защитить тебя никто не сможет. Поэтому каждый день отводила хотя бы пару часов на тренировки.

В конце концов, триста лет — ничтожный срок существования для расы. И у вождя дикарского племени должна быть самая большая и крепкая дубинка.

— Что-то случилось, Зерван? — спросила Селеста, убирая оружие на стойку.

Без веской причины в фехтовальной зале беспокоить ее не стали бы. Подданные знали, насколько сильно госпожа не любит отвлекаться от тренировки.

— Тебя хочет видеть один тип, хозяйка, — ткнул пальцем в спутника бирюк.

Латам отреагировал на представление, слегка изогнув губы в усмешке. Большего, по его мнению, Зерван не заслуживал. Они сильно не любили друг друга, бывший охотник и бывший аристократ, и лишь прямой запрет на схватки между своими мешал им раз и навсегда разобраться друг с другом. Точнее говоря, враг с врагом.

Селеста, не скрывая интереса, рассматривала пришельца. Восставший, старый, незнакомый. Выглядит как типичный горожанин-ремесленник, владеющий небольшой лавкой или на паях с родственниками выполняющий заказы богачей. Короткая стрижка, мелкие черты лица, средний рост, сухощавое телосложение — взгляду не за что зацепиться, среднестатистический человек толпы. Но глаза умные. Инстинкт, в последнее время необычайно обострившийся, оценил незваного гостя очень высоко.

— Кто ты и зачем пришел?

— Мое имя Кальдеран, мессена Селеста, Кальдеран из Насана. Я жил там до недавнего времени.

Далеко забрался. Насан располагался в южной части материка, до него, самое меньшее, три месяца пути на хорошем корабле. Напрямую с городом-государством никто не торговал, хотя товары оттуда ценились среди знати.

— У тебя должна быть довольно веская причина, чтобы оставить свой дом.

— Так оно и есть, мессена Селеста, — кивнул восставший. — У меня не оставалось выбора. Точнее говоря, мне его не оставили.

Он слегка замялся, подбирая слова, но хозяйка остановила его. Опыт и чувства подсказывали ей, что разговор выйдет долгим и неприятным. Кальдеран принес плохие вести. Знаком приказав всем следовать за собой, она быстрым шагом проследовала в личные комнаты, где опять-таки, не говоря ни слова, указала гостям на кресла. Только после этого вампиресса приказала:

— Рассказывай.

— Как я уже сказал, мессена, меня зовут Кальдеран. Я восстал спустя восемьдесят два года после Чумы и со временем стал сильнейшим немертвым Насана. Во всяком случае, остальные семеро признавали мою власть. — Он замолчал, подбирая выражения, затем принялся подробно объяснять: — В наших краях восставшие не связаны с правителями людей столь же прочными узами, как в Талее, однако моя община частенько выполняла тайные приказы султанов, и поэтому ее положение было устойчивым. До недавнего времени…

«Откуда он знает о том, что мы вынуждены подчиняться людям? — отметила Селеста. — Зерван рассказал или сам вычислил? Надо выяснить».

— Все изменилось два года назад, — продолжал рассказывать мужчина. — В город пришел странный и неимоверно сильный восставший по имени Карлон…

— Как ты сказал? — невольно перебила Селеста. И за триста лет она не забыла безумного, фанатичного жреца, жаждавшего очистить мир от скверны человеческого рода. — Карлон?

— Да, так он себя называл. С ним пришел еще десяток восставших. Он потребовал клятвы верности и заставил меня подчиниться, и я ничего не смог поделать — клянусь, ему покровительствуют сами демоны преисподней! Никогда не встречал мага сильнее! Брат Карлон, как он себя называет, провел какой-то ритуал — он утверждает, что призвал самого Морвана, — и в Насан пришла чума. Мы, городские, сначала не верили ему, но когда улицы города покрылись трупами умерших… Я не знаю, как ему удалось. Погибли правители, их семьи, болезни не пощадили ни бедняков, ни богачей. Когда мы уходили из Насана, в нем уцелела хорошо если четверть жителей.

Селеста сидела неподвижно, лицо ее закаменело.

— Я знала одного восставшего с таким именем, безумного жреца Повелителя Ада, — наконец сказала она. — Но он умер второй смертью. Я сама видела…

Она осеклась. Трупа своего первого покровителя она не видела. Узнала о бойне в монастыре и решила, что фанатик погиб. Медея утверждала, что перед алтарем Темного лежал оставшийся от одного из сородичей прах; они предположили, что жрец именно там принял последний бой, и успокоились.