— Да сколько же здесь народа! Откуда их столько взялось?

— Большая часть появилась на свет естественным путем, от папы с мамой, — пошутил я. — Прямо здесь, в Лондоне. Приезжих не более пятой части, вроде бы. Всего в городе проживает миллионов восемь или около того.

— Я был в Новгороде Великом, — мотнул головой мужчина. — Думал, там людей много. Там всё иначе.

— В Новгороде, если мне не изменяет память, всего один миллион населения. С тех пор, как князь Юрий завоевал Ригу, основным торговым городом стала она. Рига больше похожа на Лондон — хотя порт там наверняка меньше.

— Да какая разница! Когда я на Изнанку уходил, миллионами людей не считали!

— Ну, вы многое пропустили, — согласился я. — Население начало активно расти в начале прошлого века. Тогда много открытий сделали — вирусы, гигиена, медицина, позднее появились минеральные удобрения. Рост рождаемости повлек за собой усложнения в обществе, Людовик Шестнадцатый фактически разрушил сословную систему. Великий был монарх и так плохо кончил. Не надорвись Франция в Восточном походе и неизвестно, как бы сейчас выглядела Европа.

— Мы слишком много говорим о простецах. Раньше Священные Дома следили за одаренными, остальные смертные их интересовали постольку-поскольку.

— Это называется интеграция. Слияние двух независимых частей. В нашем случае одаренные и простецы, конечно, жили рядом, но после промышленной революции они стали жить вместе. Разница существенная. К слову сказать, начало процессу положила Англия с её созданием Министерства Чародейных Дел…

Сложно придется — и ему, и мне с ним. Может, учителя отдельного нанять? Кого-то с широким кругозором и привычкой к системному мышлению. Тогда обычные люди не подойдут. Большинство из них редко анализирует процессы на долгом сроке, кроме того, Малх относится к смертным с некоторым пренебрежением. Потому и шокирован тем, что видит. Надо бы познакомить его со старым Мэтью или с другими долгожителями, пусть сломают ему стереотип. Или предложить подработку Беатрис. Она, правда, и так слишком часто посещает поместье, организм может не выдержать. С другой стороны, для двоедушницы в смерти тела нет ничего страшного, а ученики сразу из двух Священных Домов во всех смыслах дорого стоят.

От гейта портальной сети, где мы вышли, до стоянки нужного мне корабля под названием «Альбус Г. Риддл» оказалось примерно час хода, который мы провели за игрой в вопросы и ответы. Само собой, эсминцу полагается постоянно швартоваться на военной базе. Но первый приступ странностей застал его на выходе из гавани Лондона и капитан, вполне разумно, приказал вернуться обратно в порт. В дальнейшем ситуация не менялась. Возле берега — никаких инцидентов, всё спокойно, на расстоянии в три-четыре морские мили от суши немедленно начинается тарарам. Попытка отбуксировать корабль тоже провалилась, присутствовавшие маги-наблюдатели сообщили, что проклятье пытается перекинуться на буксир. Пришлось срочно возвращаться в порт.

Надо сказать, практика по части проклятий у меня значительная. Всяко больше, чем у среднестатистического сверстника. Причины можно перечислять долго, начиная от не свойственного ребенку понимания необходимости развиваться (отсюда раннее начало) и заканчивая полуматериальным посохом дедушки Хремета, доходчиво объяснявшего необходимость того или иного действия. Поэтому в подавляющем большинстве случаев, сталкиваясь с проклятой вещью или человеком, я могу хотя бы примерно опознать, с чем имею дело. Зачастую так и происходит — сначала определяю тип заклинания, потом, исходя из первичного анализа, в библиотеке ищу конкретику. Или иду на Перекресток, к специалистам. Новая дрянь появляется постоянно, люди неистощимы на изобретение всякой гадости, так что даже у сородичей нет возможности собрать информацию обо всём.

Подходя к кораблю, я примерно предполагал, что увижу, и заранее морщился. Тем сильнее было моё удивление, когда ожидаемых признаков в магическом зрении не обнаружилось.

— Занятно.

Привычка транслировать мысли в ментальном диапазоне подвела и Малх меня «услышал».

— Занятно? — с вопросительной интонацией переспросил он.

— Кажется, случай сложнее, чем я думал.

Мужчина прищурился и создал пару сканирующих заклинаний. Я тоже их знаю, но не использую — родовые особенности нашего Дома дают больше информации. Просто надо умения развивать и применять правильно.

— Что-то я никакого проклятья не чувствую.

— О том и речь. Значит, странности имеют нестандартную природу. Сейчас выясним, в чём они проявляются. Вон у трапа встречающие стоят, у них и спросим. Капитан наверняка нас ждет. Кто-то ведь должен разрешить нам подняться на борт?

— НАМ спрашивать разрешения взойти на корабль? — медленно, словно концепция не укладывалась у него в голове, уточнил Малх.

Я ж говорю — тяжело нам придётся. Пришлось пояснять:

— Традиция. Вежливость.

Команду должны были уведомить, что к ним заявится представитель Священного Дома. Одного факта визита сородича достаточно, чтобы нормальный смертный пришел в возбуждение. Если же учесть, что команды военных кораблей формируются преимущественно из коренных англичан, с детства привыкших бояться словосочетания «Черная Вода», то становится понятно, почему вокруг эсминца царила напряженная атмосфера.

При нашем приближении, когда отвлекающие внимание слабые чары перестали действовать, оба переминавшихся у трапа офицера развернулись и синхронно поклонились, прижав руки к груди. Одного из них я уже знал. Коммодор первого ранга Роджерс являлся кем-то вроде предоставленного Рашуортом сопровождающего, улаживая необходимые формальности и следя за тем, чтобы никто из флотских не вызвал мой гнев.

— Мистер Блэкуотер! От лица Флота Его Величества благодарю за оказанную честь, дитя Черной Воды! Позвольте представить вам капитана Перри.

— Здравствуйте, мистер Роджерс, — кивнул я. Офицеры, разумеется, жеста не увидели, но интонацию уловили, потому что распрямились. — В свою очередь хотел бы представить вам Малха Испепеленного Рассвета, третьего из носящих это имя, живущего в Доме моём.

Офицеры снова поклонились, проговаривая формулу приветствия. Пока они ждали, когда своим словом Малх разрешит им подняться, признавая их право на существование, я быстро вводил его в курс дела. Совсем забыл объяснить, что люди ещё не знают о моём реальном статусе. Конечно, кольцо наследника на пальце видели многие, слухи наверняка разнеслись по разным слоям и группировкам. Тем не менее, официально я продолжаю числиться всего лишь прошедшим вторую инициацию. Меня ситуация более чем устраивает, поэтому поправлять смертных и требовать правильного обращения не надо. Пусть продолжают называть «мистер Блэкуотер».

— Итак, господа, показывайте, — покончив с приветствиями, приказал я. — На первый взгляд проклятья на корабле нет.

— Оно не действует в порту, сэр, — вздохнул Перри. — Впрочем, прошу вас. Добро пожаловать на борт.

По дипломатическому протоколу члены Священных Домов приравниваются к представителям августейших семейств, то есть нас должны приветствовать с сигналами, поднятием особых флагов, выстроенной командой на палубе и тому подобным. Не помню в точности, потому что приказал Роджерсу обойтись без показухи и тот моё пожелание выполнил. Он вообще всю команду разогнал на берег, чтобы они под ногами не путались, и сейчас морячки кучковались метрах в ста, поглядывая в нашу сторону.

На трап мы взошли мимо потеющего и старательно пучащего глаза часового матросика, вроде бы даже переставшего дышать. У меня на мгновение возникло искушение остановиться рядом и посмотреть, долго ли он продержится. Некоторые предки так бы и поступили — у Блэкуотеров всегда было своеобразное чувство юмора, обеспечившее нам долгую память.

Ещё на суше я разделил сознание на два потока и, пока первый изучал корабельный фон, второй вытягивал из капитана подробности. Пусть до окончательного освоения этого приёма далеко, текущий уровень вполне позволяет одновременно работать и поддерживать беседу на несложные темы. Судя по словам Перри, проклятье проявляло себя очень разнообразно.