Будучи уже абсолютно счастливым, завалился на кровать с желанием продолжить изучение такого занимательного предмета, как высшее общество Российской империи.

Сегодня у меня на очереди список гостей, приглашенных на день рождения Екатерины Вяземской. Ткнул в идущую на втором месте фамилию. Морозова Елизавета. Почему во вторую? Да потому что первой шла Гордеева Ольга, а данные на эту гостью я изучил еще вчера. Я усмехнулся. Да уж, тот еще вечер открытий получился. Тут я замер. В голове пробежала такая странная мысль. Странная, потому что я отлично помнил все, что я вчера просмотрел по клану Гордеевых. Ну, вы, конечно, скажете, а что здесь такого? Ну помнишь, молодец, память хорошая. Да вот только помню я все дословно: все экономические возможности самого клана, приоритетные направления в исследованиях – как будто с листа читаю. А также лица всех в руководстве клана – они прямо стоят перед моими глазами, как будто я с ними не первый год знаком. У меня неплохая память, и в универе, всего лишь с двумя четверками и остальными пятерками, числился почти в отличниках. Но фотографической мою память назвать было нельзя. Некоторые предметы давались мне легко, но в основном приходилось заниматься банальной зубрежкой. Но вчера я всего лишь прочитал бегло, как обычно делаю для первичного ознакомления с предметом, а в моей голове это все полностью закрепилось, будто я зубрил неделю.

– Дела-а-а… – протянул я вслух. Это что же получается? Стресс активировал скрытые возможности, или это такой бонус к новой жизни? Непоня-ятно… Надо будет повнимательней к себе присмотреться, вдруг что-нибудь еще вылезет. Я зачем-то потрогал себе голову. Хмыкнул. Похоже, подсознание искало рога на голове. Я даже рассмеялся собственным мыслям. Успокоившись, взялся за уже более тщательное изучение данных – если уж память так хорошо работает, пусть запоминает все нюансы поподробнее.

Ольга нарисовалась в комнате, когда я начал подумывать об ужине. Именно нарисовалась. А как ещё описать появление своей девушки, которая, открыв дверь, но не входя в комнату, встала в проеме и, расставив свои потрясающие длинные ножки на ширину дверного проема и уперев руки в дверные косяки, молча уставилась на меня?

Я окинул её внимательным взглядом: ножки, шортики, обтягивающая футболка. М-м-м… Какая аппетитная девушка. Мысль о простом ужине потихоньку ускользала. А вот идея начать с десерта в виде моей сладенькой Ольги начала с каждой секундой нравиться мне все больше.

Тут Ольга вздохнула и шагнула в комнату. Подошла к кровати, села рядом, снова вздохнула. У меня промелькнула мысль, что у нас, похоже, намечается очередной трудный разговор.

– Поговорила сегодня с Аней, – выдавила она, наконец. – Совместно решили, что ей лучше переехать на другое место службы.

– Наверное, это хорошо, – неуверенно произнес я. – Если ей трудно здесь находиться, то, может, это и к лучшему.

Немного помолчав, осторожно спросил:

– Она не затаит обиды?

Ольга покачала головой и грустно сказала:

– Нет. Мы поняли друг друга и поставили точку в наших отношениях.

После паузы я все же спросил:

– Ты расстроена, что из-за меня пришлось, по сути, выгонять девушку, которая тебе раньше нравилась?

Ольга снова вздохнула.

– Нет! Мне пришлось нарушить данное тебе обещание, – виновато проговорила она. – По-другому вопрос решить было можно, но тогда она бы точно затаила обиду. В общем, мне пришлось с ней заняться любовью, – закончила Ольга и опустила взгляд.

Я задумался, прислушался к своим чувствам: а что там в душе происходит после её слов? Вам когда-нибудь ваша любимая признавалась, что изменила вам… с девушкой? Будь дело в моём мире, то я, пробыв в шоке некоторое время, наверное, все же поддался мужской полигамии, заложенной самой природой, и безапелляционно потребовал бы в следующий раз взять меня с собой. И здесь я уже начал потихоньку привыкать к этой стороне практически полностью женского мира. Ревновать свою девушку к другой такой же – ну вот как-то не получается у меня. Другого мужчину я бы точно не простил.

А тут измена с девочкой, да ещё и явно вынужденная, судя по очень расстроенному виду Ольги. Плюс прибавить сюда мораль этого мира, к которой я, повторюсь, начал привыкать. В общем, эти лесбийские отношения, кроме улыбки, у меня ничего не вызывали. Вот гомики меня бесили реально, а девочки-лесби, которых ещё и сама жизнь заставила, не оставив по сути другого выбора, вызывали в основном сочувствие. И Ольга, долгое время варившаяся в этом котле, могла ли как-то решить вопрос по-другому, учитывая мою просьбу быть помягче? «В следующий раз буду выражать свою просьбу точнее, типа: зая, будь помягче, но только ни с кем не спи», – усмехнулся я своим мыслям. В общем, на мой взгляд, ничего страшного не произошло, если бы не договор. Скрепленный страстью, между прочим, и я тогда очень старался, ставя свою подпись. Будет тебе, Оленька, показательная порка. С этой мыслью сделал морду кирпичом и максимально холодным тоном выговорил:

– Как ты могла так низко пасть и нарушить данное тобой слово? Как мне теперь тебе доверять, если ты еще до свадьбы нарушаешь наши договоренности?

Видно, я где-то переиграл с интонацией, или, что скорее всего, Оля прочувствовала моё истинное настроение, поскольку свою улыбку я давил с большим трудом. Потому что в следующую секунду она вскочила на кровать, уселась на меня верхом, упершись руками по обе стороны моей головы в изголовье кровати и наклонившись при этом ко мне так, что грудь из довольно глубокого выреза футболки чуть не выскочила, удержавшись в последний момент разве только чудом. Я даже вздохнул с сожалением от такой несправедливости. Эта же плохая девочка, улыбаясь, проворковала нежным и бархатистым голосом:

– Я так виновата пред тобой. Скажи мне, как я могу искупить свою вину?

– Тебе придется очень сильно постараться, – ответил я отчего-то хриплым голосом, не отводя при этом взгляда от шедевра женской красоты, что продолжал маячить перед глазами все это время, и пытался, испытывая явные муки, выбраться из этой тюрьмы под названием «футболка обыкновенная с глубоким вырезом». Я же, как настоящий мужчина, смотреть долго на такие страдания не мог, поэтому бросился на помощь. Мои руки скользнули к Оле на талию и потянули этот кусок материи вверх. Одновременно я нетерпеливым тоном проговорил:

– Начинай свое искупление прямо сейчас.

Мы все же сделали это! Да, да, мы всё-таки… добрались до ужина. Примерно через час доползли до столовой, причем в том виде, в котором нас матери родили, то есть полностью обнажённые. Ольга первая произнесла вслух очень здравую мысль: «Зачем нам одеваться, если потом снова раздеваться?» Я признал, что довод железобетонный, и потому ужин мы провели в костюмах Адама и Евы. После, сидя в кресле – точнее, я сидел в кресле, а моя супергёрл сидела на моих коленях, – Ольга спросила меня:

– Ты действительно не обижаешься больше?

– Конечно, обижаюсь! – возмущённо воскликнул я. – Такой тяжкий грех, как у тебя, еще неделю искупать, и это как минимум, – повысил я в конце голос.

Ольга фыркнула. А потом не выдержала и засмеялась уже во весь голос.

– Я обязательно искуплю. Главное, чтобы ты на меня не обижался, – сказала она, отсмеявшись.

– Ладно, считай, простил. Только надеюсь, такого больше не повторится, – смилостивился я.

– Обещаю, больше никогда, – Ольга счастливо вздохнула и крепко прижала мою голову к своей груди.

Не знаю, у кого как, но у меня мысли в таком положении приняли строго определенное направление. Потому, покайфовав какое-то время, взял её на руки и понес в нашу спальню. А на ходу я осознал ещё одно изменение в моём организме. Изменение, на которое я в своем любовном угаре как-то и не обратил сначала внимания. Тот секс-марафон, который у нас с Ольгой происходит практически каждую ночь, я бы в своем мире просто не потянул. Точно запросил бы пощады на третьи сутки. А здесь я не только хочу свою девушку чуть ли не каждый раз, как вижу её, но и могу удовлетворить свое желание. «Какой классный бонус», – успел подумать я, аккуратно опуская Олю на кровать.