— Думаю, богине будет тяжело ждать. Не стоит, решим всё сейчас. Я в форме, эру Норранис, — Ланэйр, опустив глаза, слегка улыбаясь, подтягивал ремень на запястье и говорил, как о чём-то незначительном. Много пережившая одежда его смотрелась рубищем рядом с чистой и щеголеватой у Норраниса. И я видела, что Ланэйр сейчас даже для эльфа худ, а Норранис свеж и упитан.

Ланэйр отбросил ножны и первым вступил в круг, кивнув шаману, который должен был объявить поединок:

— Я готов.

Норранис встал напротив и тоже кивнул. Оружие он не доставал, и я, улыбаясь ледяными губами, вспомнила, как Трандуил так же, не достав меча, вышел против бойца с крастой. И как вырвал ему сердце на расстоянии.

Шаман, стукнув посохом, объявил начало поединка, и Норранис сразу что-то бросил в Ланэйра. Это выглядело, как желтоватая пыль — но она исчезла в яркой золотистой вспышке. Осталось несколько ставших больше золотистых шариков размером с мяч для пинг-понга, и Ланэйр был очень осторожен с ними: медленно изгибался, чтобы избегнуть соприкосновения; в какой-то момент почти распластался по земле в сложной стойке — и по-прежнему, перетекая из одного положения в другое, уклоняясь от шариков, сумасбродно, то быстро, то медленно летающих по поляне, приближался к сопернику. Во время движения достал из рукава шёлковый платок, встряхнул — и шарики, как наэлектризованные, прилипли к нему. Норранис тихо выматерился на квенья, Ланэйр только слегка улыбнулся. Осторожно, как змею, положил платок на землю и двинулся дальше. Он мягко переступал по краю поляны, подходя всё ближе к сопернику, уже держа меч обеими руками. Пока всё было нарочито медленным, я без труда могла уследить за движениями поединщиков.

Норранис хрипло выкрикнул что-то, сжимая кулак, и потянул его на себя — ничего не произошло. Ланэйр улыбался всё холоднее и был всё ближе. Шаман, похоже, начал сомневаться: давить дальше своей силой или взяться за оружие. Зашептал заклинание, но бросил и выхватил меч.

Дальнейшее я видела уже смазанно, они стали вихрем.

Испытала краткий ужас, увидев, что в мою сторону летит отрубленная голова — и тупое подлое облегчение, когда поняла, что это голова эру Норраниса.

— Добро пожаловать в наш оупенспейс.

— Но это же заброшенный подвал.

— Это лофт.

— Но там в углу крысы доедают наркомана.

— Это перформанс.

Глухой удар, с которым голова упала неподалёку — я его никогда не забуду. Подавила тошноту и с надеждой прислушалась к организму: а ну как сердце сейчас прихватит? Если у меня будет сердце прихватывать от поединков, то и поединков, наверное, не будет. Но нет. Покойный целитель, да откроются для него врата Мандоса, вылечил меня разом и качественно. Ничего не прихватывает нигде. Здоровенькая. С сожалением вздохнула и осмотрелась. Незнакомый шаман водил руками, отпуская душу эру Норраниса, эльфы достойно скорбели. Ланэйр стоял, не убирая окровавленный меч, опустив глаза. Уважительно так взгрустнув.

Ну, и я постояла, печально шмыгая и думая о вечном да о своём несовершенстве. От слёз, как всегда, тут же случился насморк, но бить соплёй об землю было неудобно.

Подождав, пока всё закончится, углядела, что Ланэйр протирает меч откуда-то взявшейся чистой тряпочкой и не удержалась:

— Эру Ланэйр, ты, когда протрёшь, можешь мне эту тряпочку отдать?

Он поднял серьезные глаза:

— Блодьювидд, ты хочешь сохранить кровь погибшего на поединке в память о нём? Это очень трогательно, — голос даже дрогнул слегка, — конечно, я отдам её тебе.

Я собиралась в тряпочку высморкаться — куда ж её ещё, но после такого пассажа просто заткнула в рукав, и, не выдержав, сорвала листик для своих нужд.

— Я рад, что ты начала спокойно и правильно воспринимать поединки в твою честь, — шокированно вскинулась, желая возразить, но Ланэйр уже с улыбочкой спрашивал у общества, нет ли больше желающих умереть здесь и сейчас.

По раздумчивому молчанию общества поняла, что желающие могут и найтись. Быстро сообразила и умирающим голосом сказала, что мне нужен целитель и отдых, вот прямо сразу. Страдая внутренне от своей простоты, должно быть, царапающей нежные эльфийские души, быстро добавила:

— Целитель должен быть женщиной, мне так приятнее. У меня здесь есть жрица?

Жрица была, но она как раз оказалась в свите Элронда. Целителя-женщину, госпожу Альтанн, мне тут же выделили, и я начала настаивать на оказании мне помощи не где-нибудь, а в доме эру Ланэйра, ибо силы мои на исходе. А сама думала, много ли в толпе тех, кто читает мысли, да не обличат ли меня.

Эру Ланэйр, сдалось мне, и без чтения мыслей ни секунды не сомневался, что всё чистая симуляция, и смотрел с укором, но соизволил таки раскланяться и пойти домой.

Рядом с семью сросшимися мэллорнами почувствовала себя муравьишкой. Пока Ланэйр, стоя на коленях, разговаривал со своим деревом, приложив руки к стволу, я пыталась его рассмотреть. Крона монстра терялась в вышине, в синейших, с неспокойно бегущими облачками небесах Лориэна. Белоснежный ствол вблизи не был гладким — шероховатая кора отслаивалась, как у сосны; шелушинки к краю истончались, становясь прозрачными, почти светящимися. Я поняла, что воздух Лориэна пахнет не ивовой пыльцой. Это запах мэллорна — ивовая пыльца, ивовый сок и нотка свежести и сладости. Приложила руку — дерево было тёплым… и отчётливо дружелюбным. Я как-то раньше от деревьев таких посылов не получала и огорошенно притихла.

Ланэйр, наоборот, отмер, пел и кланялся дереву.

— Это обряд пробуждения дерева, богиня. Эру Ланэйр не был дома с прошлого Бельтайна (я сообразила, что это месяцев так семь), и не знал, вернётся ли. Когда долго отсутствуешь, нужно поздороваться со своим деревом, выразить ему уважение, — синеглазая целительница смотрела на меня, тепло, но как-то… немного пронизывающе. — Дитя, ты ведь не чувствуешь себя больной?

Осторожно присмотрелась. Лета́ эльфов не понять — госпожа Альтанн может быть очень древним существом, так что обращение «дитя» лучше не заметить. Хоть горшком назови… Неохотно ответила:

— Я здорова, — и торопливо добавила, — но если бы увидела ещё одно убийство, заболела бы.

С опаской всмотрелась — как отреагирует?

Её смех не показался мне нормальной реакцией, но и на плохую не тянул. Молчала, не желая сказать лишнего.

Эллет Альтанн, отсмеявшись, высказалась на тему, что покой, отдых, хорошее питание, умеренные прогулки и целительные ванны отлично скажутся на моём здоровье. Собственно, всё то же самое и эру Норранис говорил. Да разверзнутся над ним врата Мандоса пошире. Только почему-то эльфийка, в отличие от эльфа, вовсе не считала себя необходимым дополнением ко всему этому и с чистой душой свалила заботы обо мне на эру Ланэйра. Не постеснявшись, правда, добавить, что неплохо бы к перечисленному добавить и занятия любовью, но уж тут она эру Ланэйра точно не заменит. И что я сделала отличный выбор. Утончённое существо только что пальцы, сложенные щепотью, не поцеловало, как делают итальянцы, подчёркивая лакомость чего-либо.

Пока я краснела и ловила воздух ртом, эллет вежливо распрощалась:

— Всегда к твои услугам, Блодьювидд, но не смею навязываться. Эру Ланэйр пошлёт за мною в случае надобности. Сладкой воды и весёлого смеха до нашей следующей встречи, божественная, пусть Лориэн понравится тебе.

И я, прощаясь, испытала к ней приступ симпатии. Всё-таки да, целительницы для меня лучше целителей. У них ручонки не такие цепкие.

Пока Ланэйр был занят, я присела на выступающий корень и огляделась. Дерево росло вроде бы и на холме, но у подножия его ничего почти не было видно — всё заслоняли другие деревья. Только стволы, да золотисто-зелёный свет, столбами пронизывающий лиственный полог и сгущающийся до мохового сумрака в тёмных непросвеченных уголках; да, если вскинуть голову, синее-синее, будто выстиранное ветром небо.