Уже почти стемнело, но я и при свете дня вряд ли смогла бы идентифицировать это, как кровать, на которой спят: витые пандусы вывели нас на ветку, растущую так высоко, что я возрадовалась этой самой темноте — я хоть не вижу, насколько далеко земля. Ланэйр легко ступил босой ногой на ветвь и потянул меня следом:

— Не бойся, иди, дерево не даст тебе упасть — и я, чувствуя себя так, как будто уже сплю, ступила следом на тонкую, ненадёжную, колышущуюся ветку.

В конце её я разглядела белеющее во тьме не пойми что; круглое плоское сооружение.

— Это кровать? — всё-таки испугалась, упираясь.

— Кровать. Иди, не бойся. Тебе понравится, — голос Ланэйра был смешлив, но он всё-таки пояснил: — Это os koa ampano, в таких спят все лориэнские эллет.

Помолчал, и я, даже сквозь шорох летнего ветерка, услышала, как он облизывает губы:

— Когда они не предпочитают травяное ложе, конечно, — мечтательная хрипотца в его голосе чуть не заставила меня таки упасть с ветки, но он тут же продолжил: — А, так вот: оболочка шьётся из белого шёлка, и внутри на специальных распорках из гибких прутьев укреплён мешок с ивовым пухом. Нужно на входе раздеться донага, влезть в шёлковую оболочку, там есть небольшое отверстие, а потом в мешок. И поверь, в твоей жизни не было сна лучше, чем тот, что подарит тебе os koa ampano. Давай, дерзни, любовь моя.

Уловив насмешку в голосе, запыхтела, но с удивительной лёгкостью в темнотище прошла по тонкой ветке и влезла в оболочку. Сняла рубашку, на ощупь проползла по сплетённым прутьям и забралась в мешок, головой оставшись на удобном прутяном изголовье.

Еле сдержалась, чтобы не застонать: пух охватил тело, сделав его невесомым и расслабленным. Потрескивание и поскрипывание веток, раскачивание этого невозможного гнезда на ветру, лёгкие удары начинающегося дождичка по натянутому шёлку — о да, здесь можно спать вечно! Хотела ещё насладиться состоянием предсна, но тут же и уснула, даже не попрощавшись с Ланэйром.

Утро началось с того, что я, с лёгкостью удивительной выползя из гнезда и пройдя по ветке, не заметила дыру в полу и с воплем полетела вниз. Подхваченная лианой, повизжала ещё и только потом повисла, соображая, что лианы-то такие же, как во дворце Трандуила, и что можно в этой сомнительной архитектуре не бояться упасть и разбиться — поймают.

Огляделась и увидела спину Ланэйра. Весь в белом, со сложной причёской, украшенной драгоценными камнями, он сидел за столом и писал. Повисела ещё, вздыхая и рассматривая его. Особенно впечатлила заколка, невиданным цветком распускающаяся в его волосах, сверкающая бриллиантами и голубоватым жемчугом.

— Прекрасная, я ждал, что ты проспишь дольше, — голос мягкий, без тени смятения, как будто мой адский визг совсем его не встревожил.

Ну понятно, он-то знал, что я далеко не улечу.

— Ты умеешь приказывать лианам?

Вспомнила, как это делается, и довольно успешно приземлилась неподалёку. Ноги тряслись, взбодрилась я необычайно. Ланэйр легко поднялся и оказался рядом:

— Завтракать? — и я не успела квакнуть, как снова летела, негодующе визжа.

— Зачем кричать? Я не уроню, — Ланэйр смотрел ласковым котиком, не понимающим, что случилось.

Оправила смятую рубашку, присмотрелась к нему и так и не решила, издевается он или нет. Ланэйр приподнял брови, тонко улыбаясь:

— Богиня, я чем-то прогневал тебя?

Не сдерживаясь, ляпнула, что думаю:

— Я не люблю, когда меня трогают без необходимости. С необходимостью тоже не люблю, но там сделать ничего нельзя, — подумала и твёрдо закончила: — сейчас необходимости нет. Прошу, не надо больше.

Была удивлена, когда он склонился в поклоне:

— Прости меня, — пока я, опустив глаза, шестым чувством пыталась понять степень нанесённой обиды, он обескуражил: — Блодьювидд, позволишь ли ты ухаживать за тобой?

Увидела прекрасные глаза совсем близко — он стоял рядом, не касаясь — но я ощущала его тепло, тонула в его запахе. С трудом сдерживаясь, почти без голоса ответила:

— Нет, — собралась с духом и продолжила, — владыка Трандуил вернётся и убьёт тебя. Я не хочу. Ничего не будет.

Озвучивая это, сама себя так огорчила, что на реакцию эльфа и не смотрела, борясь со слезами разочарования. Но как можно? Поиграться красавцем-эльфом, взять себе, что хочется — и со спокойной душой ждать, что его убьют? Нет, не могу.

— Блодьювидд, посмотри на меня! — вопреки просьбе, он обнял и прижал, — я за один поцелуй готов умереть! Пожалуйста, хоть раз! Ты так смотришь на меня — я же вижу, что… — и он осёкся.

Упёрлась в его грудь руками, косясь на травяную постель:

— Нет! — понимая, что один поцелуй — и мы окажемся на этой лужайке.

Он-то, может, и сдержится, но я сама его завалю. От голодного напряжения хотелось плакать, голова моментально стала тяжёлой. Он молча стоял, глядя так, что мне стало стыдно за себя, но я только упёрлась сильнее и тихо попросила:

— Пусти.

Ланэйр, всё так же не опуская глаз, медленно разжал руки.

Отступила на шаг, развернулась — и прыгнула вниз, как в колодец, не слишком заботясь, чтобы быть пойманной. Лиана поймала, и я попыталась направить её к прудику, видневшемуся внизу.

Всё-таки модные лофты — отстой. Отхожее место напоминало… я не знаю. Это было, как в кукольном домике! Игрушечные стеночки, которыми извивались непонятные корневетви — это было красиво, но они высотой были не больше метра! Впрочем, как ни странно, какой-то уют создавался. И, конечно, не было в моей жизни вида из сортира красивее, чем тот, что открывался отсюда.

Вода прудика была черна. Опустила туда руку — и рука стала золотисто-красной в глубине. Побулькалась, моясь, как кошка лапой, стараясь освежить ноющую голову. Вот удивительно чистой себя здесь ощущала. Кажется, это влияние Лориэна — проснулась-то я выспавшейся хорошо, как никогда в жизни, и с ощущением внутреннего покоя и чистоты, душевной и физической. Даже рот полоскала и зубы мыла только по привычке — казалось, что я и изнутри на вкус стала, как мэллорн. Сладость и свежесть.

Ну, покоя этого ненадолго хватило… Что ж, надо подняться и поговорить. Кажется, моё присутствие здесь ни к чему.

Медленно поднялась, думая, что сказать. Ланэйр ждал за уже накрытым столом. Подвинул кубок:

— Попробуй, богиня, это сок мэллорна, смешанный с молоком и мёдом.

Села, вздыхая и не зная, с чего начать. Попробовала и засмеялась:

— Какой утренний напиток, — и неожиданно сказала то, чего вовсе и не собиралась: — и какое утро чудесное!

Не хотелось говорить о тяжёлом, не хотелось покидать дом Ланэйра. В крохотной столовой окно занимало полстены, и, внимательно посмотрев туда, чтобы меньше смотреть на Ланэйра, спросила:

— А что это там такая беготня?

Ланэйр, не взглянув, хладнокровно сообщил:

— А это, прекрасная, владыка Элронд приехал. Немного не успел тебя встретить. Он, наверное, сразу пригласит тебя к себе, — смотрел он по-прежнему прямо на меня, — я провожу тебя к нему и поприсутствую при вашей беседе?

Печально нахмурившись, всё-таки сказала:

— Я полагаю, эру Ланэйр, мне стоит… — не знала, как продолжить, и с упавшим сердцем проговорила, — уехать во дворец.

Неловко отвела глаза от его огорчённого лица, вся сжалась в ожидании ответа. Что там меня ждёт во дворце? Не знаю никого, и видеть никого не хочу. Кроме Ланэйра. Но что ж делать?

Долгое тяжёлое молчание прервал шёпот:

— Да ведь ты же не хочешь? Я вижу.

Пожала плечами, горько согласилась:

— Не хочу. Но как нам жить вместе?

После ещё более долгого молчания он уже спокойно, с долей сарказма почему-то поинтересовался:

— А как ты видишь себе это «не вместе»? Хочешь, чтобы я ночевал под дверями твоих дворцовых покоев? Я буду.