Я не оглядывалась, но услышала их спустя где-то час. Это было не чёрное наречие, а какое-то местное. Не понимая ни слова, о сути догадалась без проблем. Ланэйр наконец счёл нужным остановиться и отпустить мою руку. После чего повернулся и пошёл навстречу к накатывавшимся варгам с орками на спинах, на ходу доставая меч. Я стояла и смотрела. Кровавый закат подсвечивал белый снег и белого эльфа красным, и я в который раз задохнулась от его невозможной красоты, сама удивляясь несвоевременности мыслей… впрочем, о чём ещё подумать на грани гибели?

Эта хрупкая феечка буквально тенью размазалась в воздухе и вбила себя, как танк в ряды велосипедистов, — и началось избиение.

Я смотрела молча, открыв рот.

Битва не затянулась. Стремительная схватка и чистая победа. Пятнадцать секунд, не больше.

Я так и стояла столбом — пока Ланэйр деловито рылся в седельных сумках и обыскивал трупы.

— Пойдём, прекрасная, недалеко осталось, до темноты успеем, — он протянул руку.

Волоклась следом и не оставляло страннейшее ощущение: я впервые видела, чтобы акт убийства производил впечатление произведения искусства.

«Хозяйка! Пули свистели над головами!» © один сыщик

Если на равнине снега намело только до середины голени, то в лесу его было больше, и продираться сквозь кусты и чахлый подлесок было тяжко. Я устала за день, запалилась, как лошадь, и очень мечтала о привале, но эльф пёр вперёд, причём он проходил сквозь клятые кусты, как нож сквозь масло, легко и бесшумно, а я волоклась следом, треща ветками и печально пыхтя, но сказать ничего не смела. Сенсей знает, когда остановиться. Одна радость, что холодно мне не было из-за всей этой беготни.

— Потерпи немного, Блодьювидд, я хочу пройти границу. На ней выше вероятность встретить стража, — я приотстала, и эльф, обернувшись, подождал, пока нагоню.

Тяжело дыша, с подозрением спросила:

— Какого стража? — И, вспомнив, что в лесу Фангорн жили энты: — Энта?

Ланэйр шёл впереди, но по голосу было слышно, что поморщился:

— Энты зимой спят.

И не сказал ничего более, а у меня и без разговоров дыхания не хватало, да и лаконичность эльфа отбивала желание расспрашивать, и дальше я продиралась сквозь кусты молча.

Глухая тьма упала как-то сразу. Даже свет звёзд не разбавлял её, скрытый кронами. Споткнувшись во тьме, пропахала снег носом и тут же поднялась, готовая брести дальше, но Ланэйр встал, как вкопанный:

— Сейчас я попрошу ночлега у дерева.

В темноте скорее услышала, чем увидела, что он становится на колени рядом с большим деревом, кладёт обе ладони на кору и замирает. Почему-то казалось, что спрашивать сейчас о чём-либо неуместно, и я просто ждала. Стоял он долго, как бы не полчаса. Я отдышалась и начала мёрзнуть, и это был очень нехороший холод — я думать боялась, что он сделает с моим мокрым от снега и пота телом.

Ланэйр отмер и поднялся:

— Оно примет нас.

Я думала, что мы под деревом костерок разведём и заночуем, и удивилась, когда Ланэйр подхватил меня под многострадальные бока и лёгкой белочкой поскакал наверх.

Оказавшись вознесённой, судорожно вцепилась в шершавую кору.

— Не бойся, здесь развилка. Большая. Ты не упадёшь, я договорился.

Подобного рода договорённости не совсем вписывались в моё видение мира, и я даже не знала, что спросить. Хотя, если подумать, Глоренлин с пчёлами, общественными насекомыми, договаривался, так что ж Ланэйру с деревом не договориться?

— Подожди, я сейчас вернусь, — и эльф исчез.

Оставшись одна, осторожно ощупала окружающее — видеть-то нечего было в кромешной тьме. Это была развилка размером с хороший письменный стол, поднимающаяся к краям и со впадиной в центре, засыпанной лесным мусором: колючими веточками и сухими листьями. Я хотела было повыкидывать колючие ветки, но вспомнила, что Ланэйр был не восторге от моей попытки выкинуть останки паука в пропасть. Так стоило ли повторять ошибку? И я спихала всё колючее на край развилки.

Втихаря наелась снега, собранного с ближайшей ветки.

Повертелась, как кошка на подстилке — было мягко. И, как ни странно, не холодно. Не сказать, что тепло — но появилось какое-то хрупкое равновесие, позволяющее не трястись от холода, какая-то непонятная гармония. Я не очень верила ощущениям и недоумевала.

Ланэйр вернулся быстро. Взял за запястье, поднял, и я почувствовала, как в руку тычется нечто, опознанное мною, как стаканчик из коры, в котором плескалась вода.

— Пей медленно, вода холодная.

Она действительно была холодна, на грани замерзания, ломила зубы и отдавала железом на вкус. Я, не торопясь, выпила. В стакан с сухим шорохом что-то высыпалось.

— Орешки. Ограбил беличью нычку.

Пробормотала удивлённо:

— Как ты её нашёл в темноте?

— Мне не темно, и я вырос в лесу. Ну что ты, богиня…

Взяла орешек. На ощупь это было похоже на фундук. Покатала его во рту, попробовала на зуб. Орех был твёрд. Задумчиво выплюнула. Есть хотелось. Попросила:

— Дай ножик.

— Зачем? — по-моему, он боялся, что я в темноте зарежусь.

— Орехи колоть. Они мне не по зубам.

Его мнение о моей способности наколоть орехов ножом оказалось именно таким, как я предполагала:

— Не надо ножом, поранишься ещё. Давай я нагрызу.

Очень хорошо слышала, как он хрустит скорлупками.

Ой, странно себя ощущала, осторожно в темноте принимая очищенные ядра из его рук — чуть влажные от слюны. Ловила себя на том, что придавливая орех к нёбу языком, пытаюсь ощутить вкус слюны Ланэйра, и что голова как-то нехорошо кружится. Опасно. Это надо задавить в себе. Хотела спросить что-нибудь, всё равно что — и, удивившись себе, смолчала. Привыкла молчать за день. И устала, и перестала доверять своему голосу и себе. Подумалось, что нехорошие последствия могут быть как от разговоров с Ланэйром, так и от молчания с ним. Не знала, что со всем этим делать, и решила прикидываться ветошью, но тут он начал говорить сам:

— Ты перестала мёрзнуть, да?

— Да. Это магия?

Он перестал грызть орехи и вздохнул:

— Ты почувствовала. Я хотел попросить тебя не думать об этом. Мы сейчас под защитой дерева. Оно согревает нас.

Ещё раз прислушалась к себе и уверилась в ощущениях:

— Да. Непривычно. Как будто бы не мёрзну, но и не тепло совсем.

— Удивляться невежливо по отношению к дереву, и думать об этом тоже невежливо. Нужно просто принять. Это позволит тебе отдохнуть.

Покивала:

— Я поняла. Постараюсь. — И с любопытством спросила: — а почему мы просто костёр не развели?

— Нельзя. Эта часть леса принадлежит энтам, огонь оскорбит их.

Не знаю почему, стало вдруг весело. Шутливо спросила:

— Нет ли у народа сидхе учебника «Этикет с деревьями»? Я бы почитала, если доведётся.

Ответ был невозмутим:

— Отчего же, есть, да и не один, библиотека Лотлориэна очень богата. Но в основном знания подобного рода передаются на практике. И человек не сможет воспользоваться ни книжным, ни практическим знанием. Нет нужных чувств.

Что-то в сказанном показалось мне… настораживающим. Подумала и поняла:

— Лотлориэн. Эру Ланэйр, я хочу попасть в Эрин Ласгален. И хочу, чтобы ты отправил письмо элу Трандуилу о моём местонахождении. Мы уже не в горах, это можно сделать?

Судя по плавности ответа, вопрос ожидался давно:

— Богиня, я не могу. Мешок пропал в пещерах, ты же знаешь, — он помолчал, и, видно, что-то для себя решив, с силой сказал: — А если б мог — не стал бы. Элу Трандуил потерял тебя. Если бы не браслет, ты бы погибла. Ты не находишь, прекрасная, что это знак небес?