Итак, всё-таки мы в мире дедушки Толкина. И я зрю перед собой принца эльфов. Хорошие глюки, вот сразу бы так. В свободное от умирания время я думала, как вышло то, что вышло.

Есть, знаете ли, теория насчёт ноосферы. Смысл в том, что идеи, открытия, сюжеты книг и фильмов составляют некую оболочку мира и могут прийти к тому, кто готов воспринять. Этим объясняется, почему иногда одни и те же открытия с небольшими изменениями совершаются в разных частях света. Если мысль или мир готовы родиться, они ищут того, кто родит их. Такие дела. Но, возможно, что и существующие миры проявляются для тех, кто готов к этому. А иногда хватают их, и этот мир схватил меня. Но почему? Я никогда не была поклонницей! Осилила книги и фильмы, не более того! Это один вариант. Вариант с безумием тоже подходит, но если считать, что реальность даётся нам в ощущениях, то для меня этот мир в высшей степени реален. И прямо сейчас реальность не так плоха, да… Задумавшись, я пропустила момент, когда принц умолк, и поняла, что он выжидательно смотрит на меня, а я невоспитанно молчу. Надо представиться, наверное:

— Анна, — никогда не любила своё благонамеренное, тяжеловесное христианское имя, но меня так зовут. В детстве были фантазии его поменять. И покрасить волосы в чёрный цвет. Ага, чтобы не выделяться. И если с возрастом я осознала, что медь и золото, которыми переливаются мои волосы, — это красиво, и они, возможно, лучшая моя часть, то имя внутренне так и не приняла, но менять не считала нужным.

Удивилась, когда Леголас покачал головой, указал на меня и с непонятной радостью произнёс:

— Блодьювидд.

Смотреть на радующегося эльфа так приятно, что я и не подумала возражать. Пусть у меня будет такое заковыристое имя, господь с ним. Несмотря на заковыристость, оно почему-то ощущается лёгким. Возможно, меня принимают за кого-то другого. Со временем разъяснится. В конце концов, если эльф хочет называть меня так, а не иначе — возможно, к этому есть какие-то резоны.

Леголас, между тем, гостеприимным жестом показал на столик с едой и на широченную бадью в мой рост с приставленной лесенкой. Я поняла, что он предлагает поесть и помыться — в любой очерёдности. Принюхавшись к себе, несмотря на голод, решила сначала помыться. Запах тюрьмы, болезни и орков, а уж что наверное эльф чувствует… Стало неудобно.

Потянувшись под одеялом, поняла, что голая. Ощутила ещё большее неудобство, но разозлилась на себя — понятно, что не в орочьих же тряпках и остатках пижамы было меня класть в чистую постель. Да и лечил меня светлый князь наверняка, не сама же выздоровела. Да и лет этому мальчику как бы не три тысячи — чего он там не видел. К тому же я — человечка; логично предположить, что для эльфа никакого интереса не представляю. Любая человеческая женщина для эльфа, скорее всего, жирная, дурнопахнущая и грубая, по сравнению с невесомыми эльфийками. Мы же разные виды. А спасти и подлечить можно кого угодно. И я без лишних слов вылезла из-под одеяла, краем глаза отмечая, что эльф отвернулся. Какие всё-таки тактичные существа. Странно, что я пока не ощущаю их хвалёного высокомерия.

По лесенке залезла в бочку, с облегчением обнаружив, что внутри тоже лестница имеется. Слабость всё-таки чувствовалась, но слегка. Вода горячая, мяты в неё накидали — просто божественно, наконец-то можно смыть с себя… всё. Правда, без мочалки и мыла как-то непривычно. И волосы только водой мыть не очень интересно. Но прямо в бадье к бортику полочка присобачена, и на ней металлическая банка с чем-то прозрачным. Пахнет непонятно, чуть едко. Заподозрила, что это щёлок — моются же тут чем-то. Взяла немного, попробовала — мылится. Дальше помывка пошла на лад. И тряпочка рядом лежала. Подумала и использовала в качестве мочалки. Вылезая, обнаружила на скамье у бочки свёрнутую льняную простынь, вытерлась и надела лежащую рядом рубашку. Хм… широка в плечах, в груди узка, длиной до середины икр — сшита на высокого мужчину. Что-то мне подсказывает, что это одежда моего благодетеля. Поблагодарила. Он понял, обернулся, сказал что-то хорошее. Я дальше не стала откладывать, забралась обратно в постель и приступила к еде. Всё-таки эльфы правы, молоко и хлеб — лучшая еда. И яблоки. От тепла, чистоты и сытости неудержимо клонило в сон. Надеюсь, я не заснула с яблоком во рту, уподобившись праздничному поросёнку, но уверенности нет.

Проснулась ночью, заглянула под кровать. С облегчением нашарила расписной ночной горшок с крышкой, усыпанной самоцветами. Никак я после тюрьмы попала в самые роскошные хоромы. Проклятое средневековье, никакой канализации. Но хорошо хоть горшок поставили, а то куда бы я пошла среди ночи, да и неудобно-то как, хоть и естественная вещь. Выглянула из окна: внутренний двор большого дома, мощёный, в окнах напротив ни огонька, видно, глухая ночь. А вот в смежной комнате кто-то не спит — свечка горит. Пошла посмотреть. Леголас сидел и что-то писал. Обернулся с улыбкой. Что ж он смотрит-то на меня, как на сестру, украденную цыганами и внезапно нашедшуюся. Из длинной фразы разобрала только «Блодьювидд». При мне свернул записку, открыл створки окна и сжёг её на свече, читая речитативом — явно заклинание. Я смотрела, как кудрявый дымок вытягивается в окно. При заключительных словах дым исчез. Мда, у людей канализации нет, зато у эльфов есть крутая магическая почта. Кстати, интересно, как он меня нашёл и зачем возится, как и правда с найденным родственником, я же всего лишь человечка. Возможно, я интересую эльфов, как непонятный пришелец, это всё объясняет. Принц снова посмотрел на меня, протянул руку — и тут же начало клонить в сон. Кое-как доползла до кровати, улеглась. Вытянула из-под себя недоеденное днём яблочко и уснула с ним в руке, не донеся до стола. Да, колдунство у высокорождённых знатное.

мало в жизни чёто

радостных минут

то ботинок нету

то ботинки жмут ©

Проснулась от голоса эльфа. Приоткрыла один глаз: раннее утро, едва рассвело. У Леголаса сна ни в одном глазу — умыт, причёсан. Вот что значит эльфийский принц! Собранность и дисциплина, да… Что до меня, то я не такова, и умею спать до полудня. Однако в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Но будит изящно: говорит что-то ласковое, улыбается и протягивает яблоко. Не то, которое я обгрызла вчера, а новое, что отрадно. Красивое до банальности — алое и блестящее. Таким небось змей Еву соблазнял. На столике снова была еда: молоко (от коровы, не какое-нибудь магазинное барахло!), тёплые ватрушки с творогом. Эльф присоединился, и во время завтрака я узнала и запомнила названия еды.

Мне поднесли гребень, что было очень кстати, и пару заколок, медленно произнося названия. Обрадовалась расчёске и ожидала, что эльф выйдет, пока я привожу себя в порядок; но он остался, смотрел и без передыху тарахтел. Поймала себя на том, что поддерживаю беседу, не понимая ни слова — просто говорю в ответ на своём языке, ориентируясь на интонации, изредка вкрапляя свежевыученные слова. Вот оно, погружение в языковую среду; так и заговорю помаленьку. Однако учат меня, кажется, не синдарину, а тому языку, на котором говорят местные.

С трудом расчесанные волосы попыталась убрать в гладкий удобный узел, что вызвало активный протест благодетеля, всячески дававшего понять, что так не годится, и показывавшего на свои распущенные волосы, только слегка подобранные заколками. Понятно, принцы обычно заботятся не об удобствах, а о производимом впечатлении. Но я-то? Ладно.

Но это были цветочки.

Очень хорошо свою никчёмность я осознала, когда мне любезно поднесли комплект одежды, шитый на эльфа, и швейный набор — иголки, нитки, ножницы и напёрсток. Ну да, в этом мире любая умеет шить. Вздохнула и начала с самого, кажется, простого: подшивания плаща. Потом принялась за лосины. На бёдрах они сидели нормально, стало быть, объём у нас одинаковый. А так и не скажешь. Оно понятно, что рост важен, но не думала, что легко влезу в штаны эльфа, и надо будет их только укоротить. С рубашкой и туникой было хуже — требовалось отпарывать рукава, чтобы сузить плечи. Да и в груди хорошо бы расставить и талию сделать выше и меньше. Пригорюнилась. Сейчас ведь испорчу или сошью так, что буду как пугало выглядеть.