Горевала недолго: эльф, тоже что-то колупавший, кажется, кроивший кожу, заметил задержку. Тут же позвал двух ушлых дам из прислуги, и те моментально всё переделали. Я только успевала мерять. Также эти полезные женщины, приглядевшись, что грудь пятого размера уж слишком сильно колышется в мужской одежде, принесли корсаж, который я порывалась надеть под рубашку, а они — сверху. Суматоха привлекла внимание отворачивавшегося в моменты примерок эльфа. Он тут же принял сторону ушлых дам, и корсаж таки был надет на, а не под рубашку. При этом они все так хохотали, что и мне стало весело, хоть и не совсем удобно было скакать в полуголом виде перед князем эльфов. Но как-то неудобство понемногу сглаживалось.
Кстати, у служанок волосы были убраны мало того, что в узлы, так ещё и под чепцы спрятаны. Я же, кажется, буду щеголять с распущенными. И в мужской одежде. Вот интересно, как у них обстоит дело с нижним бельём. Подозреваю, что никак — дамы, скорее всего, просто носят кучу юбок. В связи с чем непонятно, как мне быть, когда придут традиционные женские недомогания. Ладно, как-нибудь решится, наверное. Пока штаны у меня надеты на голое тело, и это, похоже, норма — вон, как эльфа гладко обтянуло лосинами, явно под ними ничего нет. Леголас вдруг поймал мой взгляд. Вспыхнув, отвернулась.
Вот хорошо, что у меня устойчивая психика, и я не какой-нибудь японец, а то бы оставалось только зарезаться от такой потери лица) Любимый мною японский писатель Ясунари Кавабата как-то сказал: «Вся моя жизнь — сплошной позор». Вся не вся, но в моей ситуации неловкость, связанная с невежеством, чувствуется постоянно; приходится с этим мириться и относиться с чувством юмора по возможности.
По окончании работ Леголас отпустил дам, дав им по золотому. Те благодарили и кланялись, посветлев лицами. Проводив служанок, принц подвёл меня к столу, за которым что-то делал, пока меня одевали, и я поняла, что босой не останусь: на нём стояла лёгкая кожаная обувь, на вид вроде бы больше моего тридцать четвёртого размера ноги. С благодарностью и любопытством взяла ботинок в руки. Действительно очень лёгкий, из непонятной зеленоватой кожи с какими-то тёмными узорами. Вертела в руках, пытаясь понять, что он мне напоминает. Вспомнила и испытала ужас и отвращение. Согнулась, пытаясь удержать тошноту.
Такие партаки были набиты на орках, с которыми в этом мире я уже имела несчастье познакомиться. Итак, эльфы носят обувь из кожи орков. Животных, наверное, жалеют. Вегетарианцы чортовы! Ох, как скрутило! Не хватало ещё опозориться таким образом! Согнулась посильнее, глубоко задышала — вроде отпустило. Слава господу, меня хотя бы не стошнит на эльфа. Светлого и прекрасного. Обеспокоенно запрыгавшего вокруг и попытавшегося отобрать ботинки, судя по интонациям, с извинениями. Вцепилась в них, не отдавая, и принялась, в свою очередь, извиняться и благодарить, прижимая их к сердцу.
А то! Их высочество своими руками изволил для меня обувь сшить, а меня, видите ли, тошнит от такой заботушки! Не хочу босой ходить. Но культурный шок испытала. Как говорится, что эльфу здорово, то человечке карачун) Тут же села и нацепила, пока не отобрали. Гм… и правда отчётливо велики. Их что, с шерстяным носком предполагается носить? Посмотрела на ноги принца — нет, в облипку. Наверное, очень ошеломлённый вид имела — Леголас смеялся. Тазик, оперативно поднесённый, когда я думала, не вырвет ли меня (всё-таки какая шустрость!), поставил на пол рядом со мной и жестом показал, что ноги надо поставить туда. Поставила. После чего взял кувшин и вылил его в тазик. И тут до меня дошло. Это же то, что у горцев называется ичигами — кожаную обувь мочат и высушивают на ногах, от чего она садится ровно по ноге. Судя по всему, в ней должно быть очень удобно лазить по горам и деревьям. Кажется, меня одевают для путешествия. Что ж, покинуть этот город будет приятно.
Пока обувь намокала, принц, не теряя даром времени, сидя на полу и отслеживая оное намокание, пытался вбить в меня счётную систему, то бишь учил считать. До двенадцати. Интересно — судя по тому, что орков в отряде был десяток, а эльф меня учит считать дюжинами, у них различаются счётные системы. Или, как вариант, пару орков успели прихлопнуть. Туда им и дорога, возненавидеть я их успела раз и навсегда. Но, конечно, обувь из них шить — это да… Я смотрю, ничего не пропадает у лесного народа.
Принц, совершенно не стесняясь тем, что я и до двенадцати-то не запомнила, уже загибал пальцы, перейдя на другие порядки цифр. Наверное, думает, что его наука проскочит в мою черепушку помимо сознания. Хотя, может, он и прав. Что мне остаётся)
В разгар урока Леголас внезапно похолодел лицом и поднялся, подойдя к двери. Тут и я услышала громкий спор и следом в дверь постучали — не шибко вежливо, но при этом с оттенком паники.
Эльф открыл. Вошли трое, и одного из них я узнала — толстенький, низенький, хорошо одетый человечек с блестящими вороньими глазами навыкате. Он без прелиминариев указал на меня пальцем и сказал какую-то гадость, чем явно огорчил и шокировал второго, ещё более пузатого и хорошо одетого человека, с толстенной цепью на шее, которую оттягивала драгоценная блямба — такую сам Жорж Милославский украсть не постеснялся бы) Третьим был сухонький и старающийся не слишком выделяться человек в сутане и капюшоне, надвинутом на лицо. Почему-то, глядя на него, вспоминалось слово «инквизитор».
Я начала вспоминать, что у Толкина сказано про человеческую религию в Средиземье — и не вспомнила ничего. Маэстро как-то легко и непринуждённо обошёл этот вопрос. Или я не запомнила. Знала бы, внимательнее читала бы, конечно. Но вот, судя по дядечке в сутане, религия здесь есть, и она, кажется, имеет ко мне вопросы. Точнее, к моему покровителю. Который глянул на препирающихся таким стылым взглядом, что даже Воронёнок охолонул, а остальные и изначально не сильно рвались в бой. Как я поняла, гражданин с блямбой — местный градоначальник, и в его доме эльф и гостит — это как-то почувствовалось, и цепь со знаком на мысль соответствующую наводила. Какова должность Воронёнка, я не поняла, но отношение его к себе — очень даже. Я, стало быть — ведьма, и навела порчу на добропорядочного гражданина, и вот он обращается к святым отцам за защитой и правосудием.
Святые отцы, они, конечно, за правосудие, но есть и другие заинтересованные лица, которых просто так не обойти. Как-то: наследник Лихолесья (не хвост собачий!), и градоначальник, которому с эльфами ссориться ну никак не с руки. Удивляло, как это Воронёнок меня перестал бояться: когда отправлял в подвал, было видно, что боится и ненавидит, а сейчас только ненавидит. Наверное, уверовал, что присутствие церковника его защищает.
Перепалка, было утихшая, снова начала усиливаться, и в какой-то момент Воронёнок с отвратительной развязностью устремился ко мне, похоже, желая схватить и увести. Я с трудом уловила в воздухе стремительный серебристый росчерк, совершенно не заметив момент броска. Воронёнок отшатнулся от метательного ножа, со злым дрожанием воткнувшегося в стену рядом с ним, и наконец испугался снова. Принц холодно и зло что-то сказал, и даже я поняла, что следующий нож воткнётся уже не в стенку. Это резко изменило диспозицию.
Смотри-ка, вот вроде и в доме эльф, не в злом лесу, но, сняв лук и мечи, ножи не снял… и прав был. Как говорил один персонаж: «Кинжал хорош, когда он есть!».
О времена, о нравы! И я прямо с животной благодарностью посмотрела на эльфа — за то, что избавил от прикосновения урода. Кажется, Воронёнок сам себя убедил, что проклят, и добро его и вправду не работает. А что, считалось в Средние Века в Европе очень распространённым это проклятие.
Я читала «Молот ведьм». Знаменитый трактат по демонологии и о надлежащих методах преследования ведьм. Пятнадцатый век. Состряпали церковники Шпренглер и Инститорис.
