А потом пришли обещанные королевой помощницы с простынками и мочалками, и заставили забыть обо всём, включая свежайший позор.

Во всяком случае, я ни о чём-ни о чём не думала, когда рысила по коридорчику в сторону купален, и дико удивилась, когда пол внезапно оборвался под ногами — и я с визгом полетела вниз.

От ужаса зажмурилась — но лететь оказалось вовсе недалеко, упала в тёплую водичку. Тут же почувствовала гладкое каменное дно, на которое приземлилась пятой точкой, и руки, тянущие на поверхность:

— Valie, там лесенка есть, сверху прыгать необязательно, — владыка улыбался, и даже в полутьме было видно, что ему весело.

Весь свет ограничивался крохотным масляным светильником, стоящим на уступе рядом.

Трандуил спокойно, с удобством расположился в каменной чаше, раскинул руки по краям, вытянул в глубине ноги, и я чувствовала его длинное гладкое бедро.

Подышала, протёрла глаза от воды, и тут же охнула, разглядев:

— Как красиво! — края ванны были оранжевыми и полупрозрачными, как леденец, но без леденцовой простоты: глубину и переливы цвета подчёркивали матовые белые разводы и концентрические круги, делающие камень слоистым и загадочно мерцающим.

Провела ладонью по тёплой на вид и на ощупь поверхности:

— Сердолик⁈ — у меня когда-то были оранжевые бусы из него, но чтобы ванна…

— Да, valie, когда-то здесь был вулкан, сердолик связан с поствулканическими гидротермальными растворами, которые кристаллизуются в пузыристых лавах. Оранжевый роскошный цвет придают окиси железа, а его здесь много, — и, лукаво заулыбавшись: — Да не смотри ты так, что удивительного, я люблю камни и немного разбираюсь… ты с мастером Телхаром поговори, вот кто понимает! Возможно, после этого ты перестанешь так насмешливо думать о моей слабости к драгоценностям.

Слегка смутилась, опустила глаза, а король тут же добавил:

— И ты права, я вижу действительно прекрасные вещи, — он упёрся взглядом в грудь.

Поняв, что в вода стоит чуть выше талии и грудь зазывно торчит, охнула и опустилась пониже.

— Я вижу их и сейчас, твоя божественная нагота сияет, как пламя творения сквозь ветхую ткань реальности, — сначала он вальяжно мурлыкал, но под конец фразы заговорил быстро и почти с отчаянием.

Расслабился — было видно, что с усилием, и снова замурлыкал:

— Almare nin, блаженство моё, кстати, о творении: ты так изящно вломилась в парилку… это было испытанием для моего красноречия, но я убедил уважаемых гномов, что они не опозорены, и что взгляд богини отличается от прочих, и сама она не подпадает под общепринятые нормы, — а сам всё время в лицо смотрел, и увиденное заставляло его хихикать, и сквозь смех он всё говорил: — Но, понимаешь ли, получилось так, что скульптор Наин возгорелся изваять тебя… обнажённой, само собой. Думаю, ничего не выйдет — пламя не ухватишь. Но отказывать художникам считается грехом… Понятно, что ты вне этики, но я обещал ходатайствовать. Подумай, я видел его работы… весьма любопытно, он очень самобытен. Если ты согласишься, возьмём его с собой, я ему ещё пару заказов подкину, хороший художник, пусть бы поработал на меня… А чисто из-за денег не поедет.

Далее шёл пассаж, очень витиеватый, и по смыслу выходило, что творческих личностей король оченно ценит и уважает, но считает, что кукуха у них у всех не на месте, и надо как-то это учитывать, манипулируя этими самыми личностями.

Ну да, ну да, король-то себя творческой личностью не считает, хе-хе.

— Нет, конечно. Я воин и правитель, — и посмотрел почти удивлённо.

Тоже удивилась:

— А магия?

Он отмахнулся:

— Военная. Грубое воздействие, разрушения. Как акт творения — мало, редко, опосредованно.

Помолчала и тихо сказала:

— Для меня вы все… — и не нашлась, как сказать, что он только своим существованием хвалит господа, как и любой эльф.

— Что, гномы, оборотни, люди и прочие расы только существованием Эру не хвалят? — тишайшая, легчайшая издёвка.

Промолчала. Неловко было, что я, сама человек, людей считаю очень сомнительными существами.

— Что ж, ты права, я тоже думаю, что существованием никто из них Эру не хвалит, но посмотри, как они славно похвалили его деянием рук своих! — и двинул кистью.

Окружающее пространство, до того бывшее темноватым, с какими-то еле мерцающими огоньками, словно вспыхнуло от десятков светляков.

Огромная вертикальная штольня, уходящая в бесконечность — во всяком случае, я не увидела ни дна, ни потолка. Стекающая по стенам вода, заполняющая торчащие из стен сердоликовые ванны, переливающаяся через края и падающая вниз.

Напротив, в большущей, сильно выступающей из стены ванне, увидела с десяток гномов. Ушла поглубже в воду, начав думать, что подвиг с парилкой вполне затмило бы падение не сюда, а в ту ванну, да ещё и на гнома. Потом подумала, что Трандуил не зря эту ванну выбрал. Присмотрелась — стали видны и лесенки, ведущие вдоль стен в ванны, и куча выходов — и всё из сердолика. И каждый выход украшен выступающими из стен женскими фигурами… раньше у гномов не видела такого.

— А, культ Великой Матери… тоже не афишируется, как у нас твой. Но сердолик считается её камнем, странно было бы кого-то ещё ваять из него. В самой глубине, ближе к сердцу горы, есть и святилище. Удивительное место, конечно — тут жерло вулкана было и сплошь сердолик вокруг.

Вырвалось:

— Красиво! Но темно, не видно ж ничего без светляков.

Трандуил лениво ответил, потягиваясь:

— Тебе не видно, valie. Гномы неплохо видят в темноте, им зачастую плесени на стенах да масляных светильников хватает… и скаредны они, иллюминацию редко устраивают. Мы тоже видим. Я просто хотел, чтобы и ты увидела. Красивое место, у меня таких купален нет, — в голосе послышалась холодная зависть и скаредность не хуже гномьей.

Зло подумалось, что знал ведь, что поскачу и упаду, специально караулил — а предупреждать не стал.

— Не сердись, аlmare nin, тебе немножко испугаться полезно, ты живеешь, — сказал, а сам хладнокровно набулькал в кубок из кувшина, что на уступе рядом со светильником стоял.

Ого, ему и сюда выпить принесли.

— Да, в этот раз не «Извержение». Оно хоть и полезное, но опьянения не даёт. Красное дорвинионское, больше года не пил…

Хе… «Сто лет — миг в жизни эльфа!»

Подумала — и охнула, когда он молча прижал к губам, пахнущим красным дорвинионским.

Это было быстро, он тут же оторвался, почти оттолкнул:

— Не здесь и не сейчас.

Согласно вздохнула: гномов в купальнях становилось всё больше — видно, совсем уж вечер, работы в штольнях да в кузницах заканчиваются.

Повертела головой в поисках аранена: прочих спутников в ваннах видела, а его — нет.

— Аранен не пошёл в бани, сразу попросил проводить в опочивальню.

А, ну да, он воду не очень-то любит.

— Да, и устал, натерпелся во время путешествия. Пусть отдохнёт. Хочешь выпить, fea nin?

Отрицательно покачала головой, восхищённо разглядывая купальни — и вздрогнула, когда в ванну напротив, метрах в пятидесяти, посыпались, как чищеная картошка, голяком гномы. Разительно отличалось это от стыдливого прикрывания бородами — сейчас бороды залихватски отдувались назад потоком воздуха, и ничего прыгающие не стеснялись. Хоть и говорил Трандуил, что убедил их в том, что мой взгляд их не опозорит, но чтоб так… Царапнуло неприятно.

— Да не видят они тебя. Ты видишь, а для них тут дымка. И падение твоё не видели. Я подумал, тебе неприятно будет, что пялятся, а они бы смущались, старались не смотреть и всё равно пялились, у них не принято смешение полов в купальнях, гномки позже моются, — и добавил, с ядом в голосе: — Так что можешь рассматривать в своё удовольствие, — захихикав, как мальчишка, владыка снова потянулся за кувшином.