— Осторожнее, Фракки: дядюшка Гату болтал, что вроде как Трандуил метреску человеческую завёл, так не она ли… глазки-то вон какие синенькие, как у ихнего короля ельфийского, — второй не подходил, смотрел издали.

Фракки аж подавился:

— Да чтобы этот заносчивый дундук на человеческую бабу посмотрел? Ни в жизнь не поверю! — и, ещё раз оценивающе посмотрев на меня, раздумчиво, с нарастающей злобой:

— Но может, кому из остроухих и приглянулась. Что ж вы, бабы, на эльфов-то такие падкие? Мёдом у них намазано? Там в штанах-то хоть что-нибудь есть?

Ой, дядя, если б ты знал! Я молча смотрела и ждала продолжения. Бежать смысла не было, к тому же Мортфлейс не могла быть так уж далеко.

Фракки продолжал разоряться, подходя всё ближе:

— Смотреть на вашу мерзость противно. Да я б на такую, как ты, не взглянул даже, если б у меня деньги были. Я б знаешь, с кем жил?

Знаю. Со свиньями. Боже, как приятно понимать, что не дотянутся до тебя эти твари своими жуткими лапами! Скорее всего… госпадя, ну почему у них сакральный запрет на ношение богиней оружия? Узнала об этом, когда примерялась к дарёному отравленному кинжалу. То есть владеть можно, а носить не подобает. Хотя, конечно, во дворце я об этом и не вспоминала, не страдая совершенно, а сейчас остро не хватало ножичка. Как говорится, кинжал хорош, когда он есть. Не факт, что отмахалась бы, но хоть попробовала бы. Да где уже Мортфлейс? Я начала паниковать и закричала, когда это ходячее говно протянуло руку.

И тут в протянутую руку вонзилась стрела. Фракки скорчился и заорал. В землю перед вторым воткнулось несколько стрел.

Они вот прям сразу, сразу всё поняли и с поразительной быстротой угарцевали в сторону моста. Фракки опережал — видно, стрела в руке бодрила. Обернулась — из-за деревьев выступило несколько эльфов. Та самая охрана, которую я не вижу. Упоминал же Трандуил, а я забыла.

— Блодьювидд, ты в порядке?

Покивала, не чувствуя, чтобы так уж в порядке была. Трясло от пережитого.

— Спасибо. Вы вовремя, — поклонилась и прижала руку к сердцу, пытаясь не расплакаться.

Один из эльфов сделал движение в мою сторону, но был остановлен другим:

— Не подходи. Богиню утешит владыка, — и, обращаясь ко мне, — Блодьювидд, прости, мы до конца не могли поверить, иначе остановили бы их раньше. Думали, просто хотят что-то спросить. В человеческую жадность и подлость мы верим, но чтобы глупость таких размеров! — и эльф осуждающе вздохнул.

Это да. Видно, побрякушки глаза застили охотничкам.

Обратно добирались с ветерком: нашу лодчонку тянула виверна, каким-то образом призванная Мортфлейс. Расслабившись без необходимости грести, с интересом осматривалась: пейзажи были чудесные.

На порогах за лодку пришлось держаться чуть ли не зубами: она просто взлетала. Что там американские горки! Было ужасно и восхитительно. Я как-то и позабыла о происшествии.

Совершенно вымокшая, с венком из подснежников, сбившемся на шею взамен утопленного на порогах драгоценного ожерелья, хотела тихо прошмыгнуть в купальни, чтобы согреться, и остановилась, увидев, что моя охрана что-то рассказывает Трандуилу, сидящему на троне, и вокруг довольно большая толпа собралась. Подошла поближе.

— Вы проследили за ними? Хорошо, — и король кивнул секретарю: — Подготовь официальную ноту. Трандуил Ороферион требует выдачи этих двоих для казни, как оскорбивших Блодьювидд, и чтобы уже сегодня нота была доставлена градоначальнику. Выполнять, — и, подняв глаза на меня, ласково, — nieninque, подснежник мой, да неужто ты за них просить собралась? Они к тебе милосердия не проявили бы.

— Может, у них дети есть. Сиротами останутся, — с мрачностью ответила я, — и может, они изменятся… со временем, если получат шанс.

— Ты спелась бы с Гэндальфом, nieninque, но между вами есть разница: он может быть очень великодушным, потому что способен себя защитить, а ты беззащитна. Я защищаю тебя, как умею. Для напавших будет устроена показательная казнь — в присутствии людей. Их, собственно, только поэтому в лесу и не убили, — понятно, то-то я удивилась сдержанности эльфов! Думала, не хотят меня огорчать видом смерти, да не тут-то было, — и пусть каждый nyeno atahanca знает, кто ты, и чем грозит недостойное поведение в отношении тебя.

Опаньки, наконец-то я самостоятельно смогла что-то на квенья опознать! «Nyeno atahanca» — «Козёл безрогий». Уии, я делаю успехи)

Владыка, обернувшись к Рутриру, спросил:

— Твой сын здоров? Если да, мне завтра будет нужна его служба. Пусть проведёт «Зелёный лист» для преступников.

— Ваше Величество, может быть, я вместо него?

— Ты нужен мне для другого. Ты говорил, что он полностью излечился. Или это не так?

— Полностью, Ваше Величество, — Рутрир опустил глаза.

— Так пусть выполнит свои обязанности, а потом может снова не показываться на глаза, — холодно произнёс король. Рутрир только молча склонился.

Трандуил обернулся ко мне:

— Богиня, погреемся вместе? А потом ужинать. Я попросил Ардариэля заварить расслабляющие травки. Неделя, знаешь ли, прошла, — и владыка усмехнулся.

Ох, а я и забыла…

— Ты забыла, а я помню. Ах, да: спрашивай перевод того, что слышишь ночью у меня, не у учительницы. Ты выбрала невинное выражение, есть и другие, — и владыка на ухо прошептал пару фраз, тут же переведя их на синдарин.

Мда, порнография… а звучит-то как нежно, бархатисто, сладко так)

Трандуил засмеялся смущению и набросился с поцелуями.

Пока шли тёмными коридорами к источникам, несколько раз прижимал к стенке, и чувствовалось, что терпеть ему тяжело.

От горячей воды и еды, и от травника меня ужасно развезло: всё-таки целый день скакала на свежем воздухе, много пережила… было, конечно, совершенно по-свински уснуть в спальне Трандуила. Помню, как лежала на его ложе, на травке, и ощущала, что сон затягивает неумолимо: пролепетала что-то извиняющееся и заснула.

на казнь иду весь при параде

сквозь стоны ругань рёв и плач

не надо плакать я хороший

палач

© shumolechka

Крутой писатель Лавкрафт считал, что секс уподобляет человека животному в худшем смысле слова. В текстах — ничего про это. Чудовища и архитектура их мира, да… Нет, мы, конечно, можем, ухмыляясь, вспомнить, что женат этот асексуальный расист был, на минуточку, на рыжеволосой, чрезвычайно витальной еврейке. По любви.

Узнав, очень смеялась. Но, однако, как вышло, что, занимаясь этим, он уподоблялся грязному животному, а я уподобляюсь богине, вижу в этом счастье и радость жизни? Не понимаю. Видно, я животное, и как-то с этим надо жить. Почувствовала присутствие рядом и открыла сонные глаза.

— Богиня, если б ты ещё занималась) А то только думаешь. В постель тебя не дозовёшься, и храбрость твоя обратную пропорцию к близости кровати имеет. Это я к тому, что не так далека ты от вашего сумрачного гения) Что, чудовищен я тебе, еmma vhenan?

Трандуил стоял рядом.

— Ты всё проспала: завтрак, урок, приезд градоначальника с присными… Середина дня уже. Ну разве можно так увлекаться? В синяках вся, руки в мозолях… Болят?

Потянувшись, прислушалась к себе и поняла, что ничего не болит, и я неплохо выспалась на травке без одеяла.

— Рад за тебя, — с сарказмом, — кстати, о чудовищном: вставай. Отцы города Эсгарота привезли этих nyeno atahanc. Скоро казнь.

…!!!

— Что надеть?

— Что-нибудь весёленькое, позитивное.

Сука белобрысая.

Сам, впрочем, тоже одет в весёленькое — зелёная парча и шёлк. В высокой короне — зелёные клейкие листочки. И все эльфы в зелёном. Намёк на название казни? Слышала что-то про этот «Зелёный Лист», но помню только название. Что ж, сейчас увижу.