Вьюга разошлась за ночь и посыпала возвращающихся снегом гораздо бодрее, чем встречавшие — розовыми лепестками. Но король был доволен. Наверное, удачно съездил. Опять же, наверняка греет мысль о горячих источниках и тепле. Соскочивший с оленя Трандуил, доставая из-за пазухи горсть синих прозрачных звёзд, оказавшихся ожерельем, сдвинул тёплый плащ с моей шеи и холодными пальцами надел его. Камни были теплее пальцев, согретые им на груди. Шепнул:

— Меня греет мысль о горячей тебе.

Засмеялся на ответное возмущение и вдруг напрягся. К нам подходил незнакомый мне эльф. Тот сказал что-то на квенья, и окружающие притихли. Трандуил ответил и кивнул немного вбок, куда тут же отошёл Рутрир и, двинув посохом, расчистил в сугробах полянку, зазеленевшую и покрывшуюся расцветающими подснежниками.

Я обмерла, всё понимая. Несмотря на травку и цветочки, это было подготовкой к бойне. Позорно вцепилась в рукав Трандуила. Осторожно отдирая меня, он тихо сказал:

— Это вызов, богиня. Я должен ответить.

Вцепившись сильнее, панически спросила:

— Но зачем насмерть? Почему нельзя до первой крови? Проигравший отступает, но остаётся жив? Не хочу так! — приготовления были ужасны и безнадёжны, и особенно поражала обыденная готовность и деловитость присутствующих.

Трандуил ответил со спокойным высокомерием:

— Проигравшему не нужна милость, и бой ведётся насмерть не потому, что богиня кровожадна, а потому, что легче умереть, чем отдать, — и стоял, ожидая, что я отпущу его.

Было понятно, что ничего сделать нельзя, но я медлила, на что-то надеясь. Подошедшая Силакуи обняла за плечи и мягко заставила отцепиться. Трандуил двинулся в круг, где уже ждал незнакомец.

Спросила у Силакуи непослушными губами:

— Кто это? Я его даже не видела никогда.

— Ты вчера спрашивала про него. Это предыдущий твой консорт. Дайэрет.

— Зачем он?

Если даже он убьёт короля, я не захочу его видеть.

— Ах, не думаю, что он надеется убить. Просто кто-то танцует, чтобы вспомнить, а кто-то — чтобы забыть, — пробормотала Силакуи. — Не отворачивайся, улыбайся. Ты богиня, они сражаются и рискуют бессмертием ради твоей улыбки.

Какая улыбка, мне бы в обморок не упасть!

— Держись. Дыши глубже и улыбайся, сейчас это важно.

Чортовы алиены! И я, как могла, собралась духом.

«В Кракове на Ратушной площади стоит бочка с солёными огурцами и на ней написано: 'Посол Советского Союза» ©

В руках у темноволосого эльфа было короткое копьё.

«Краста. Длиной и мощью компенсирует длину рук и мечей Трандуила. С толком оружие выбрал», — одобрительно пропел кошачий голосок Силакуи в моей голове.

«Улыбайся, и проигравшему будет не так тяжело умирать».

Я сейчас упаду.

«Держись. И улыбайся».

Я прислушалась и постаралась наклеить улыбку на помертвевшее лицо, вызвав одобрительный вздох кошки в голове. Дайэрет повернулся ко мне и восхищённо что-то сказал на квенья.

«Он сказал, что его жизнь и любовь принадлежат тебе, и что лучше уйти в Чертоги Мандоса, чем жить, как он живёт сейчас. Ты рано его покинула».

Я не знаю его!

«Да, но это ничего не меняет», — кошка снова вздохнула, на этот раз печально.

А ничего, что я — человек, а она была гномка⁈ Или ему всё равно? Господи, да какой же они меня видят-то? Некстати начала думать всякое паскудство, в частности, вот если бы юная гномка никого не любила, значит, Трандуил и до неё домогался бы? Представляю эту пару! Хотя, что я, конечно, домогался бы. Король у нас без комплексов, что уж там.

Владыка что-то ответил Дайэрету.

«Он говорит, что сейчас его в эти чертоги и отправит».

Мне показалось, что перевод коротковат для такой длинной фразы.

«Остальное — непереводимая в дамском обществе игра слов».

Понятно. Не надо мне учить квенья, надо просто найти словари идиом и обсценной лексики. Выдолбить их — и я буду подкована в достаточной мере.

Посмотрела на владыку: тот, кивнув Рутриру, стоял, не двигаясь, ледяной статуей. Меч не достал. Рутрир, стукнув посохом, что-то сказал.

«Начало поединка объявлено».

Смерть эльфа пахнет почти так же, как смерть орка, человека или свиньи. Тёплой кровью и распаханными внутренностями. Помню, что отстранённо думала, что если бы «Хоббита» снимал не Джексон, а Тарантино — картинка ему бы понравилась.

Нежно цветущая полянка, заметаемая вьюгой, и Трандуил, весь в крови. Нижняя часть лица блестит, как лаковая алая маска, и над ней страшные драконьи глаза. Каждая капля крови видна на белой одежде.

Этот бедолага за доли секунды успел добраться до него и даже замахнулся, кажется. Мне как-то не позаботились поднести кубок с зельем, дарующим эльфийское зрение, и всё, что я успела понять — Трандуил на расстоянии вырвал ему сердце. Жизнь покинула Дайэрета моментально; тело лежало у ног владыки, и кровь из разорванных артерий и распахнутой грудной клетки заливала подснежники. Был Дайэрет — и нет его, и даже тело мало напоминает эльфа — одни кровавые ошмётки. На меня запах крови повлиял, как нашатырь: собралась и успокоилась. Волноваться смысла нет, всё уже случилось. Хладнокровно слушала одного из сарычей, пояснявшего, что шаманские практики в таких поединках используются редко: на маленьком расстоянии, один на один, тяжело быстро скастовать заклинание. Пока плетёшь, противник зарубит. Но Трандуил вот смог.

Рутрир что-то произнёс, и стайка искр, потихоньку проявившихся на останках, поднялась в небо и исчезла; и сразу же из земли появились лианы, оплели труп и утянули вниз. Полянка обрела прежний вид за несколько минут. В это время все стояли молча, не двигаясь. После исчезновения тела Трандуил вздохнул:

— Блодьювидд, это были похороны. Помню, тебе было интересно. Королевские будут точно такими же.

Поёжилась:

— Хорошо, что это не королевские. Надеюсь никогда на них не присутствовать. И вообще больше их не видеть.

— Смотрю, утешение тебе не нужно. Ты сильна духом. Может быть, ты хочешь утешить меня? — он уже рядом, эти сияющие глаза и алая кровавая маска. — Мне — нужно.

— Ах, ваше величество, всем сердцем желала бы утешить вас, но недостаточно сильна духом для этого.

— Не смею настаивать. Сегодня, по крайней мере. Ты молодец, держишься, как подобает, — большая рука сжимает плечо так ободряюще, что правда легче становится. Трандуил редко бывает со мной таким… человечным. Обычно присутствие владыки ощущается штормом, грозой; всё время искрит от него.

Да, время идёт, и я уже статистику имею: каким бывает и не бывает сказочный король. Как странно обошлась со мной жизнь)

Чудесные похороны у эльфов. Сильные. Погибшего осудила бы за глупость, но не смею. Что маленькая я знаю о нём?

Во дворце попыталась тихонько отколоться от свиты и свернуть в сторону купален. Не знаю, почему Трандуил не идёт смывать с себя кровь. Может, не до того ему. А я попытаюсь не то что отмыть пережитое, а просто побыть сама с собой. Тихо не вышло, он остановился и спросил:

— Куда ты, богиня? — и прислушался к мыслям, не дожидаясь ответа. Это ж какая всё-таки экономия слов получается, эхе-хе.

Мортфлейс было двинулась за мной, но Трандуил посмотрел на неё, и она остановилась. Как она его понимает! С полувзгляда… меня она так, конечно, слушать бы не стала. Настаивала бы на компании, для безопасности — и я с благодарностью глянула на короля. Тот кивнул и отпускающе двинул рукой, поворачивая в другую сторону.

Чтобы попасть в самую верхнюю пещеру, нужно было идти по каким-то тёмным коридорам, и путь я не помню, поэтому пошла почти наугад и попала в зал, в который раньше не заворачивала. Освещённый дневным светом из высоко расположенных больших окон, с бассейном размером… ну, не знаю, три на три, наверное, вода в котором как будто вскипала. Да, гидромассаж) Всегда проплывала мимо, потому что всегда в бассейне кто-то был. Они бы мне наверняка обрадовались, но было смутительно немного. А сейчас купальни пусты, все вокруг вернувшейся делегации приплясывают. Хорошо. Залезла, поползала туда-сюда, находя самое приятное место. Чтобы сидеть на вырубленных по краям каменных скамейках, нужно было держаться: если расслабиться, тело всплывало, выталкиваемое движущейся водой. Лежала головой и руками на бортике, а телом на воде, и бездумно смотрела на белёсое вьюжное небо в высоких окнах, и казалось, что и глаза у меня сейчас такие же, как это небо, и нет ничего между мною и ним. Момент безвременья.