Он приходил во всё более весёлое расположение духа, и было приятно смотреть на него такого.

Одежду мою забрали, взамен оставлена была чистая гномская, и гномка в раздевалке ждала, которую мне в провожатые определили. Оделась, раздумывая, что уж спутникам-то моим гномское не подсунешь? Тут хоть зарасставляйся, под рост не подгонишь. Да и эльфы высокомерны — хоть и не больно приятно после бани грязное надевать, но чужое и тем более не наденут, да и оружие…

И ничего подобного. Все переоделись в длинные хламиды из светлой ткани. Оружие куда-то дели. Трандуил к мыслям, оказывается, прислушивался:

— По спальням оружие хозяева разнесли, а сейчас и нас проводят. Мы в гостях, тут нечего опасаться — законы гостеприимства у народов гор таковы, что если мы приняты, как гости, в случае чего гномы все полягут, а защитят. Традиция.

И я поняла что да, всем традициям традиция — эльфы были действительно веселы (похоже, не одному Трандуилу кувшин с вином принесли), расслабленны и то там, то сям вспыхивал весёлый смех. Похоже, Трандуил в очень хороших отношениях с Фраром Железноголовым. Даже представить себе не могу, чтобы владыка в Эсгарот так приехал и гостил там. Хотя торговал и союзничал. Владыка тихо сказал:

— Valie, людям нельзя доверять. Память короткая, переменчивы… гномы и зло, и добро веками помнят, и упёрты, как… — тут он умолк, не стал договаривать, — свой скорее предаст, чем гном.

И совсем умолк — видно, Рутрира припомнил. Или ещё кого.

Удивило немного, что нас с королём без тени сомнения заселили вместе. И что кровать в роскошных покоях была голая. Красивая, высеченная в скале со всякими высокохудожественными излишествами, украшенная литьём — и вовсе без белья.

На первое Трандуил с насмешкой сообщил, что гномам и в голову не придёт, что воплощение богини может принадлежать не ему, а кому-то рангом пониже. Что у них иерархия строжайшая, никакие щенки поперёд батьки в пекло не суются, а вот у эльфов да, чем дальше, тем меньше порядка, и это очень и очень жаль.

На второе — попросил посмотреть на кровать и на него.

Ну да, тут две таких кровати надо.

Гномки-сопровождающие пригласили за накрытый стол, а сами в это время натаскали перин да одеял столько, что высотой лежбище почти с кровать и стало, а вот длина была подходящая. Ну да, у Гимли-то и я на кровати гномской слегка ноги поджимала, а такой версте, как владыка, это не помогло бы.

На столе было эльфийское благолепие: фрукты, молоко, творог, мёд — вздохнула, не увидев жареных колбасок.

Владыка был благодушен:

— Из уважения, valie, они знают, что мы мясо не едим. На завтрак пойдёшь уже с гномками, там порадуешься.

Забавно, конечно: эльфы еду дальше трапезной не пустили бы, и уж есть там, где спят, не стали бы. Это вот гномы не понимают, но к тому, что понимают — с уважением, даже насчёт кровати догадались.

Кивнула, уцепила ватрушку. Она была тёплой и показалась самой вкусной едой, что в жизни я пробовала. Чуть не прослезилась. Обмирала от каждого укуса. Удивительным показалось сочетание тонкого ржаного теста со сладкой творожной начинкой. Трандуил озабоченно просил не усердствовать — расстройство желудка не улучшит самочувствие. Я обычно и сама себя так одёргивала, а тут нет: съела пять штук и здоровенной кружкой горячего травника запила, да ещё мёду туда от души набухала.

И ничего мне не было, только что до перин еле добрела и уснула, как только голову на подушку опустила, а уж спала без задних ног.

Скотинин:

— Люблю свиней, сестрица, а у нас в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни одной, котора, став на задни ноги, не была бы выше каждого из нас целой головою.

Фонвизин, «Недоросль»

— Кабанятник мой повыше, чем жилища. Потому — свинкам солнце полезно! — Фрар вёл нас наверх по тропке вдоль каменистого обрыва. — Уж у меня свиньи так свиньи! Что бы Торин ни говорил, а у него таких нет! — гном аж ногой на ходу притопнул, и сброшенные камушки пошуршали вниз.

Леголас, полуобернувшись, смешливо стрельнул синими глазами, но вслух ничего не сказал — говорили два короля. Мы ж званы были, но, как я поняла, королевичу говорить не очень-то полагалось, а мне не хотелось.

А хотелось молча смотреть — на серые размытые скалы внизу, на валы подступающего моросливого тумана — да на эльфийского принца, прекрасного, как сама любовь.

По всему, выходило, что не просто так аранен вчера раньше всех ушёл — кажется, не хотят высокородные афишировать, что у меня два консорта.

Может, и не скрывают, но и напоказ не выставляют. Не стоит, стало быть, на шею принцу кидаться, да и в глаза заглядывать лучше погодить.

Поэтому держала себя в руках и на аранена не облизывалась, личное пространство не нарушала. Тут-то и поняла, что обычно рассматриваю его исподтишка, придвигаюсь ближе; затаиваю дыхание, когда он рядом, и тут же пытаюсь вдохнуть его запах. Со стороны небось заметно, а ведь и эльфы, и гномы наблюдательны. М-да, что гнумы решили бы, чёрт его знает. Трандуилово красноречие, похоже, не стоило подвергать очередному испытанию. Хватит и вчерашнего.

И всё равно ловила себя на том, что вот Фрар ведёт нас в свинарник кабаном ездовым хвастаться, а я засматриваюсь на шею золотистую да на ушко острое, и речи королевские про породистых боевых свиней для меня звук пустой. Хотя нет — следующая фрарова фраза зацепила:

— А уши-то, уши! Вы, эльфы, в благородстве ушей понимаете, не то, что дураки с Одинокой горы! Вот вы, Ваше Величество, враз оцените ушки моего Узбаддума!

Трандуил, не спеша шедший за гномом — ну ещё бы, пока тот три раза шагнёт, версте эльфийской всего раз ступить нужно! — в ответ благостно согласился, что да, дураком надо быть, чтобы благородное ухо от неблагородного не отличать, и поглубже в плащ закутался. Похоже, кабан его правда интересовал, и чувствовал себя владыка хорошо и расслабленно. Получал удовольствие от гостевания. Во всяком случае, они с Фраром с утра успели тяпнуть совместно, а потом уже собрались на кабана смотреть.

За мной и за араненом послали для кумпании. А может, чтобы под приглядом были.

Когда поднялись повыше, сквозь серую хмарь выглянуло солнышко, полезное для свинок. Что до меня, то я бы лучше в тумане осталась, оно мерзко светило в нос. Хорошо, что идти оказалось недалеко: то, на что я удивлённо уставилась, приняв за замок тролля, оказалось царским свинарником для породистых боевых свиней. Этих не ели. На них воевали, ими величались и хвастались.

Встречные гномы уважительно кланялись, но без подобострастия. Один свинарь, везущий тележку с навозом, так и вовсе только головой кивнул — занят, чего от трудов отрываться? Вот этого Фрар как раз остановил, загрохотав:

— Да разгорится огонь в твоей кузне, Кхим! Как там мой поросёночек? Посмотреть на него хотим.

Тут свинарь таки остановился. Не спеша обтёр руки о передник, огладил бороду. Развесисто поприветствовал эльфов, причём традиционными эльфийскими приветствиями («Да будут золоты и зелены ваши пути, высокородные!»), потом меня («Возрадуйся сердцем, прекрасная нис, таких свиней ты ещё не видывала!»), потом и Фрару перепало — его приветствовали всё той же кузней, в которой что-то там должно разгореться, и похвалили за правильное понимание того, чем в первую очередь надо поразить гостей. А поросёночек чувствует себя хорошо, тележка-то как раз в его загоне нагружена. Не навоз — чистый мифрил!

Кхим зычно позвал подмогу и вручил подбежавшему гному (не с такой длинной бородой — молодому, видно) тачку с навозом, а сам взялся нас сопровождать, прихватив другую тачку, в которой стояли бадейки с крышками и лежал здоровенный совок.