Кинуть огрызки вниз Ланэйр тоже не разрешил, мотивировав тем, что они могут упасть на кого-нибудь:

— Зачем тревожить окружающее больше необходимого? Сложи их за тот камушек, так безопаснее.

Да, это было логично. Я сходила похоронила паучьи останки за камнем.

Спать не хотелось, да не очень-то я и представляла, как буду спать на холоде. Нерешительно спросила:

— Может, пойдём дальше? Я в силах.

Ланэйр, сидевший рядом, так же, как и я привалившийся к скальной стенке, неторопливо ответил:

— Нет, не выйдет, богиня. Нам надо отдохнуть, завтра будет тяжёлый день. Я чувствую, поблизости начинаются владения орочьего племени.

Выяснилось, что он предполагал найти укрытие и спрятать меня получше, а затем заняться охотой и выкосить племя под корень. Это, в его ощущениях, могло занять несколько дней, после чего предполагалось двинуться далее по зачищенной местности; выход на поверхность у орков точно был.

С содроганием представила, что следующим супом из топора будет сасими из орка, и торопливо спросила:

— А пораньше выйти нельзя? Не… соприкасаясь с орками?

— Это было бы хорошо, я не рад рисковать собой, и соответственно, тобой… но другого выхода не вижу. Соваться в отнорки опасней, а результат непредсказуем.

Посидела, раздумывая:

— Болотный огонёк. Ему можно приказать искать выход. Может, попробовать? — Мне не нравилось сидеть на узкой полочке над пропастью, хотелось уйти хоть куда-нибудь, и я несмело спросила: — Пойдём?

Эльф фыркнул:

— Куда «пойдём»? Ложись, божественная, — и расстелил кафтан рядом с собой.

Я легла. Полежала. Сна не было ни в одном глазу, твёрдый камень бодрил бока и было прям вот нежарко.

— А где мы сейчас, Ланэйр?

Он укоряюще вздохнул, но одёргивать и затыкать не стал:

— В Туманных горах, Блодьювидд. Горная цепь граничит с лесом Фангорн, до которого хорошо бы нам добраться: туда оркам ходу нет, и там мы будем в относительной безопасности.

Счастливо вздохнув, спросила:

— А оттуда ты сразу пошлёшь письмо, да? — своим ходом идти, и, тем более, бежать, мне не понравилось, и я начинала мечтать об олене, эльфийских сухарях и отряде охраны.

Не говоря уже о потенциальной опасности уже моего общества для Ланэйра. Я была не готова стать причиной его смерти — и прекрасно помнила и альбомчик порнографический, и письмо его… и прочее. Да, пока он вёл себя сдержанно. Вот и не стоило дожидаться ничего иного.

Даже приподнялась, ожидая ответа, но он отвернулся. Я ждала, и эльф, помолчав, тихо попросил:

— Спи, прекрасная, — и протянул руку.

На то, чтобы усыпить меня, его магии хватило.

Спалось опять удивительно хорошо; согрелась во сне и снилось что-то хорошее, аж просыпаться не хотелось. Ласковый голос, увещевающий вставать, вытаскивал в холод и тьму, и я успела, пока очнулась, похныкать и пожаловаться на плохую жизнь, чего устыдилась, придя в себя.

— Вставай, прекрасная, попробуем воспользоваться твоим проводником… ты вчера рвалась идти без отдыха, а сейчас хочешь остаться жить здесь? Мне начинать выдалбливать пещеру? — Ланэйру, кажется, было весело.

Грёбаный жаворонок.

Очнулась окончательно, потёрла лицо. Опять ни огня, ни воды… лапок паучьих нет, да их и не надо. Тьфу на них. Сухарика бы.

Посмотрела на прекрасное лицо Ланэйра, и жизнь посветлела. Скользнула взглядом по торчащему ушку — интересно, что там такого породистого? За волосами да в полутьме и не разглядишь, а попросить продемонстрировать — так он в ответ посмотрит, как девственница на пьяного матроса… А я бы поразглядывала. Потрогать-то точно не светит. Не в этой жизни. Господи, глазищи какие! Переглотнув, наконец заговорила:

— Не надо долбить пещеру, — голос отчего-то слегка похрипывал, — я хочу попасть в Эрин Ласгален, эру Ланэйр.

Мысленно приказала огоньку найти выход, и он очень уверенно мельтешил впереди; нырнул в ближайший встреченный отнорок, весьма узкий, и вёл за собой уже несколько часов. Идти иногда приходилось пригибаясь, и камень над головой давил не только в переносном смысле. Я ещё и макушку ушибла до крови и досадовала на свою неловкость. Эльф-то двигался гораздо легче. По дороге не попалось воды, и пить хотелось всё сильнее. Из хорошего — никакой потусторонней дряни, орков и хищников тоже не попалось.

Когда вдалеке мелькнул свет, я сначала заподозрила, что это что-нибудь потустороннее и плохое, но Ланэйр заверил, что это просто свет дня.

Словами не передать, как я приободрилась. Подспудно боялась, что сгинем мы в этих подземельях; тяжело было на душе. Дёрнула к свету так, что аж легконогий эльф приотстал, и была неприятно поражена: пятнышко света было гораздо, гораздо ближе, чем казалось, и это была щель, в которую и хорёк не протиснется.

Прильнула глазом: виднелись заснеженные, не больно-то высокие перевалы… даже не перевалы, а так, горушки небольшие — и лес на горизонте. И небо, синее и прекрасное. Тихо поскулила, думая, что не вышло ничего, а уйти от этой щели тяжело будет.

Я ж не знала, что у Ланэйра завалялся нужный артефакт! На вид это было семечко, которое, будучи запихнутым в щель с нужным приговором, попёрло чудовищными корнями во все стороны — и камень, трескаясь, подавался. За несколько минут дыра расширилась до подходящих размеров, и я заодно поняла, что щель-то была в отвесной стене, и находимся мы высоко над землёй.

Не удержалась и завопила, когда Ланэйр сказал:

— Поторопимся, — подхватил меня и сиганул в образовавшийся пролом.

Вкогтившись в него, сначала просто визжала; потом поняла, что мы не падаем, и примолкла. Эльф бешеной белкой спускался, цепляясь за корни — они отросли до земли; но спуск граничил по скорости с падением.

Куда Ланэйр так торопился, я поняла, уже стоя неверными ногами на земле: корни, моментально усыхая, рассыпались в воздухе.

— Всё, всё, зачем же так кричать было… — он обнимал, утешая, — не бойся, Блодьювидд, доверяй мне хоть немного. Ты так храбро и спокойно себя вела, была такая хорошая девочка, не надо сейчас раскисать, не время. Пойдём, нам нужно к лесу, к вечеру должны дойти.

Выпрямилась, вдохнула полной грудью. Холодный ветер со снегом ударил в лицо, и я начала уже жалеть об относительно тёплом подземелье.

Когда эльф снял с себя кафтан, начала отказываться, но он спокойно сообщил, что либо я надену его сама, либо он мне поможет. И что я к холоду гораздо чувствительней, чем он. Наверное, это было правдой, но мёрзли мы оба; по ощущению, было минус двадцать. Правда, когда эльф с позавчерашней прытью схватил меня за руку и дёрнул бегом по рыхлому снегу, в котором ноги вязли по середину голени, я быстро согрелась.

На бегу молчала, берегла дыхание, да и не хотелось на морозе горло драть. Эльфу же эта скорость была легка, и он на ходу втолковывал, что к лесу надо поспешать: орки могут заметить и попытаться перехватить.

Мы то бежали, то быстро шли. Очень хотелось пить, но снег есть Ланэйр не дал: сказал, что вредно и надо потерпеть до вечера.

Пока солнце стояло высоко, успели перевалить через несколько холмов; тени удлиннялись, но перед нами уже расстилалось ровное поле, на другом конце которого виднелась полоса леса. Прошли немного по полю, и тут Ланэйр, иногда останавливавшийся и осматривавшийся, спокойно сказал:

— Орки.

Оглянулась, вздрогнув, но сзади было чисто поле. Старательно прищурившись, увидела только точки вдалеке, которые вполне можно было принять за мушки перед глазами.

— Они далеко? Я могу бежать быстрее, может, успеем в лесу скрыться?

Эльф покачал головой:

— Большую скорость ты не вынесешь, — и хладнокровно добавил, — восемь штук. Пускай догоняют.

И продолжил движение в прежнем темпе, хотя мне хотелось приударить к хорошо уже видному лесу.