Парень, видимо, тоже ожидал свидание и рвению Летти к сбору трав удивился. Но поддержал: в конце концов они и правда договаривались собирать ночецвет. Надо дать девушке немного пококетничать и собраться с мыслями.

Увы, ночь шла, а энтузиазма у Летти не поубавилось. Собирать растения оказалось куда увлекательнее, чем томно вздыхать под лунным светом. Лисица сместилась к болоту и старому кладбищу, где цветов было больше, а вот охранных заклинаний – куда меньше.

– Смотри, там крыльчатник белый растет. Придержишь сумку, я попробую до него дотянуться? – она не глядя сунула набитую растениями сумку назад и перепрыгнула на корягу, балансируя, чтобы не упасть.

– Тебе не надоело? – окликнул ее неожиданно холодный и даже злой голос. Летти обернулась. Старшекурсник, сминая в руках сумку, хмурился и отводил взгляд. – Я немного другого ожидал от нашего свидания. Это ведь свидание?

– Да. Прости. Просто ночью можно найти много редкостей, – виновато улыбнулась лисица, оглядываясь на такой близкий крыльчатник. Срезать его – минутное дело! – Вот я и увлеклась. Давай я тогда его достану, и дальше мы…

– Ты издеваешься? Знаешь, а ты и правда чокнутая.

Сумка шлепнулась в грязь, а старшекурсник резко отвернулся и пошел к выходу.

Можно было окликнуть его, догнать, извиниться. Но нужно ли? Летти срезала крыльчатник и перепрыгнула с коряги обратно на тропу, подбирая подмокшую сумку, с которой капала болотная жижа. Мог бы и аккуратно положить, а не кидать в грязь.

Лисица опустилась на корточки, окунула пальцы в болото, глядя вслед удаляющейся фигуре. Парень даже не оглянулся, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Что ж, сам виноват.

Костлявая рука, вылезшая из болот, схватила Энрико за щиколотку, заставив его заорать, а последующая затем огненная волна чуть не подпалила самого мага. О том, что на таком расстоянии опасно применять огонь, старшекурсник не вспомнил, напугавшись внезапно ожившего мертвеца. Затравленно огляделся, ожидая, кто встанет еще, никого не нашел и запоздало догадался, кто поднял скелет. Но лисица уже ушла далеко вперед по другой тропе. Как он назвал ее – чокнутая? Надо оправдывать прозвище.

Мирт ждал у кладбищенских ворот с каменным лицом, словно каждодневно привык читать тут конспект по некромантии. Сколько же он тут уже проторчал? Час? Полтора? Раздражение в груди схлынуло, сменившись смятением, но Летти затолкала все лишние чувства куда поглубже. Ее лучший друг просто волновался, всё ли хорошо. Не стоило выдумывать лишнего.

– Свидание не задалось? – спросил он с таким видом, что можно было не отвечать, и Летти молча сунула ему в руки всё еще капающую жижей сумку.

– Никогда не зови девушку на свидание на кладбище. Это полный провал.

– Я учту, – серьезно кивнул Мирт.

– И не злись на нее, если напортачит.

– А ты напортачила? – чуть заинтересованно уточнил он.

Летти раздраженно показала зубы вместе с горловым рычанием.

– Что, даже с поцелуем не вышло? – ничуть не напугался полуэльф.

Летти передернула плечами. Может, и хорошо, что не вышло. Она не сомневалась, что Энрико успел растрепать своим приятелям о предстоящем свидании, а значит, и сегодняшний вечер распишет в нужных красках, иначе дураком будет выглядеть сам. Но лучше пусть ее запомнят чокнутой, чем влюбленной дурой. Особенно когда влюбленностью и не пахнет. А пахнет…

Она потянула носом и сморщилась. Только план идеального свидания жаль – начиналось-то всё неплохо.

– Вот как… Замри, – отвлек ее полуэльф.

Мирта она привыкла слушать беспрекословно, а тело само по себе напряглось, ожидая неприятностей. Напарник почувствовал нежить? Летти отчаянно вслушалась, но кроме звуков ночи вокруг – шуршащей в листве полевки, шороха кроны и их собственного дыхания, ничего не услышала.

Она повернулась было за пояснением, но тут челку сдвинули вбок и ее лба коснулись сухие теплые губы.

– Что? – невозмутимо заметил Мирт, отстранившись. – У тебя был план идеального свидания. Хотя бы что-то из пунктов должно быть выполнено хорошо.

И пусть поцелуй длился не дольше мгновения, но горящее прикосновение Летти ощущала еще очень долго.

***

– Ты везучий сучий сын!

Мирт, не раздумывая ни на секунду и не сбавляя шага, припечатал выскочившего на него коллегу заклинанием – давно хотел врезать этому наглому боевику, да повода не было, – и тот захрипел, схватившись за горло.

– Ве-велиас!

Полуэльф отпустил руку и вместе с ней заклятие. Оставшийся на полусогнутых боевой маг судорожно пытался отдышаться.

– Ты чего, сдурел? Я к тебе со всей душой!

– Не люблю, когда меня оскорбляют, – оборвал его Мирт. – Надеюсь, ты это уяснил?

– Да могу хоть на «вы» и с поклонами обращаться, – обиделся коллега. – Я сказать шел, что тебя Рахна вызывает. Что-то по делу убитой лисицы раскопали. Мы уж думали, очередной висяк, а оно двигается понемногу. Такими темпами станешь первым стажером без нераскрытых дел…

– Для того и работаю.

Оставив на столе Джин доклад о вчерашнем – начальница пропадала неизвестно где, а может, отсыпалась после ночного вызова, Мирт сварил кофе и с чашкой в руках зашел в лабораторию. Сегодня там было необычайно громко. Раньше Рахна работала в одиночку, но в последнее время Джин подкидывала ей молоденьких лаборантов – заменить старость, как хихикала капитан, – и мирное время Рахны заканчивалось с их приходом.

Рахна была бодрой сухонькой старушкой, которой впору нянчить внуков и печь пирожки, а не корпеть над криминальными делами. Но детей она терпеть не могла, а своего единственного сына поминала так, что никто не рисковал спрашивать, чем он заслужил подобную немилость. Слухи ходили разные: вроде как он стал бродягой-перекати-полем и брался за любую работу, лишь бы хорошо платили, а это шло вразрез с понятиями чести и совести у его матери.

Зато специалистом Рахна была отменным, умело сочетая магию и технологии. И пусть в последние годы зрение стало слабеть и ей требовались окуляры, чтобы проводить исследования, но не меньше трети дел раскрывалось не без ее участия.

– Доброе утро, Рахна. Я принес кофе.

Инвалидная коляска повернулась со скрипом, и старушка окинула Мирта цепким взглядом.

– Выглядишь так, будто на самом деле доброе. Вот же молодежь – всю ночь промотаться, а потом прийти на работу как ни в чем не бывало.

Поворчать она тоже любила, но кофе приняла с благосклонностью. Выбиралась из лаборатории она редко, коляска с трудом преодолевала высокие пороги, а просить каждый раз о помощи Рахне претило. Обе ноги у старушки были парализованы. Причиной стал взрыв в лаборатории, когда она пыталась разобраться с устройством изъятого у торговца краденого артефакта.

– Знаешь, что это? – Инвалидная коляска подъехала к столу, Рахна сняла что-то со стеклянной подставки и показала Мирту зажатые в руке шерстинки.

– Переданные мной образцы из кареты? – опознал Мирт.

– Которые точно совпали с шерстью мисс Пермине. А это тогда что? – достала Рахна еще один пучок шерстинок, и когда Мирт недоуменно нахмурился, скрипуче рассмеялась: – Те же самые шерстинки, но из склепа. Скажи Джинджер спасибо, что она мне целый мешок праха намела, а шерсть вместе с ними попалась. Я-то сначала на Рекорти подумала, но тут и рыжие волоски есть. Вот я и сравнила интереса ради. Ваша жертва была в том склепе. А уж в роли кого: на алтаре полежала или сама с алтарем что-то сделать пыталась, вам разбираться.

– Но ее убили в переулке!

– Убили там, лежала на алтаре. Думать, что и как случилось – ваша задача. Придется тебе еще раз поговорить с тем кэбменом, может, вспомнит детали. Вдруг спутник Пермине еще о чем-то трепался по дороге: люди, когда нервничают, много лишнего говорят. Зуб даю, он вёз Пермине с кладбища. Только зачем в лечебницу? Хотя и такое на моей памяти бывало. – Рахна отъехала от стола, попутно расставляя реторты. – Вот помнится, когда Джинджер только переехала в Живилль, досталось ей занятное дело: в полицию обратилась жена пекаря. Пришла вся зареванная, на руках-ногах синяки. Оказалось, с мужем подралась, что-то они не поделили. Да так его скалкой отходила, что бедолага чуть концы не отдал. Пришлось жене лекаря для него вызывать, а после в полицию идти, виниться. Муж, правда, как в сознание пришел, ее простил и дело благополучно закрыли.