— Королевский Флот пока не имеет перевеса в вымпелах — у них 14 линкоров и семь линейных крейсеров в боеготовности, у немцев двенадцать и шесть — силы практически равные. Зато у англичан на достройке в высокой степени готовности восемь линкоров и три линейных крейсера, в кайзерлихмарине таковых только три линкора и два линейных крейсера — «Зейдлиц» и «Дерфлингер». Но зато у нас готов один линкор, и еще один будет готов к следующему лету — так что существенного перевеса в силах у англичан не будет, а дальше уже многое решится…

Зиновий Петрович задумался — в «дредноутной гонке» Германия пока не отставала, и то только потому, что отказалась закладывать в четвертом году пять броненосцев типа «Дойчланд», заложив вместо нее тоже число первых линкоров «Нассау» с удвоенным количеством 28 см орудий. Немцам способствовало и то обстоятельство, что они как можно быстрее избавились от своих броненосцев, моментально осознав, что их 24 см и 28 см пушки бесполезны против линкоров. К тому же образование нового «драйкайзербунда» лишало всякого смысла содержание бесполезных и дорогостоящих эскадр морально устаревших кораблей на Балтике для двух империй. Их «сплавили» на Дальний Восток, против японцев. А частью немцы быстро распродали свои «панцершифы» всем странам, кому смогли — туркам, шведам, корейцам, русским. И сейчас броненосцев и броненосных крейсеров в Северном море не имели — исключительно новые линкоры и линейные крейсера.

— Англичане хорошо понимают, что из броненосцев в бою против линкоров, как показало недавнее сражение, под массированным обстрелом выстоят только «преддредноуты», со вторым главным калибром. Таковых десять — два «нельсона» и восемь «кингов» — кроме главного калибра в четыре 305 мм пушки первые имеют десять, а вторые по четыре 234 мм орудий, половина в бортовом залпе. Но максимальный ход в 18 узлов ограничивает их участие в линейном бою, так что выводить их в море возможно только как резерв. Есть еще девять броненосных крейсеров эскадренного типа, со скоростью 23–24 узла и набором из 234 мм и 190 мм пушек, с шестидюймовым бронированием главного пояса. Они вполне могут драться с германскими «шарнхорстами», но уже уступают линейным крейсерам с 28 см пушками. Но, думаю, за изъятием лучших броненосных крейсеров типа «Диффенс», для противодействия равным им по скорости «шарнхорстам», все остальные корабли будут отправлены на Дальний Восток против нас.

— С чего вы так решили, Владимир Иосифович?

— Последние сообщения однозначно говорят о том, что в состав Гранд Флита войдет эскадра новейших французских «Дантонов», на них стоят турбины и по скорости они не уступают «Нассау» и нашим «гангутам». А по вооружению значительно превосходят первые германские линкоры — кроме четырех 305 мм орудий у них по три башни с парой 240 мм орудий на борт. Полный аналог нами потопленного с неимоверным трудом «Аки», не уступающий ему ни в чем, а в броне даже превосходящий — главный пояс в 270 мм, на полтора дюйма толще. С таким подкреплением немцы уже сейчас будут уступать в линкорах больше чем в полтора раза. Кроме того, в следующем году французы введут в строй два линкора с 305 мм пушками, и еще пару в четырнадцатом году. К тому же этим летом они заложат три линкора уже с 340 мм орудиями, совсем как мы.

— Антанта готовится к войне? Так следует понимать?

— Несомненно, причем обзаведутся союзниками — и первая Италия, которая в позапрошлом году дистанцировалась от «Тройственного Союза» с Германией и Австро-Венгрией. Мы заняли ее место в новом «континентальном альянсе», а это о многом говорит и несколько меняет расклад.

— Итальянский флот полностью уравновешивает австрийский, к тому же имеет возможность запереть его в Адриатике.

— Вы правы, Зиновий Петрович, и опасаюсь, что подобное может произойти и с нами — восьмерка «маджестиков» направляется в Эгейское море с парой линейных крейсеров. Последние с легкостью расправятся с греческим флотом. Их поддержат не меньше четырех французских броненосцев, которые вряд ли будут статистами. В Англии отмобилизованы все восемь «роялей», экипажи которых уже укомплектованы полностью. Если захватят остров Лемнос, то даже старые броненосцы просто не дадут нашему Черноморскому флоту возможности выйти из Дарданелл. По крайней мере, до окончания постройки «Синопа» и «Чесмы».

— Хм, тут «бабушка надвое сказала», посмотрим еще, кто кому шею свернет. Но восемь «кингов» и пара «нельсонов», да полудюжины броненосных крейсеров линии, для нашего Тихоокеанского флота это очень много. Но ведь нужно время для готовности к походу…

— Уже нет — эскадра готова полностью, и пройдет два месяца, а это самый растянутый срок, как корабли подойдут к берегам Японии. И это к тем силам, которые весьма значительные — ведь есть еще полудюжина «формидейблов» в Сингапуре и в Индии, они дойдут до Шанхая быстро. Готовы к действиям одиннадцать броненосцев «китайских станций» — пять «дунканов» и шесть «канопусов», десять больших броненосных крейсеров, шесть типа «кресси» и четыре «дрейка». У последних кораблей ход в 24 узла, могут догнать и «Георгий Победоносец». Еще в строю «каунти», их много, и ход приличный, наши «шеститысячники» догнать могут.

Рожественский помрачнел — с имевшимися у англичан силами вполне можно драться тихоокеанским эскадрам, но прибытие подкрепления делало объединенную англо-японскую эскадру количественно больше чуть ли не в три раза, а это означало неизбежное поражение…

В 1911 году французский флот пополнился сразу шестью линкорами, имевшими прекрасное бронирование, а турбины им обеспечивали ход в 19–20 узлов. Вот только вместо единого калибра было установлено два — из 4–305 мм и 12–240 мм орудий, что сразу выводило эти корабли из разряда дредноутов. Хотя по одному из проектов в бортовых башнях могли установить по одной двенадцатидюймовой пушке, но французы всегда славились своей экстравагантностью…

— Адмирал, давайте честно — вы моряк и я моряк, у вашей Англии свои интересы, у моей России, хотя я из немцев свои цели. К этим проливам мы шли два века, вы всегда помогали туркам, чтобы этого не случилось. И в то же время требовали с нее оплату. В прошлую войну, как мне помнится, ваше правительство вытребовало у османов греческий Кипр, который и занимаете поныне, вроде как со времен крестовых походов.

Рожественский старался спрятать не ко времени проявленное ехидство, и на то были причины — к нему для тайных переговоров прибыла персона. О визите такого уровня он не мог помыслить даже в горячечном бреду, и занимавший в Англии пост фактического главнокомандующего Ройял Нэви. Сам адмирал Джон Арбетнот Фишер, по прозвищу «Джекки», создатель «Дредноута», эпохального линейного корабля, немного опередившего заложенный ранее «Гангут», проект которого разработал уже сам Зиновий Петрович.

— Но теперь с Османской империей будет покончено — государство, веками истязавшее православные народы, теперь лишится права на безнаказанность, а Россия берет единоверцев под свое покровительство точно так же, как крест снова увенчал купол Святой Софии. Вы, англичане, создали свою империю, не считаясь ни с чем, мы, русские, имеем полное право оборонять границы своей империи от всяких посягательств. Вы угрожаете нам войной, если я вас правильно понял, но так мы ее нисколько не опасаемся, хотя и не желаем. Вопрос один — ради чего и кого погибать христианам⁈

— Ради того, что вы сейчас сказали — жизненно важных интересов своих держав. У нас так и говорят, — «права или не права, но это моя страна».

— Вы правы, адмирал, но моя страна и нам дорога, — негромко отозвался Зиновий Петрович, прекрасно понимавший, что их тайная встреча с Фишером может решить все, или ничего не решить. Но сейчас становилось ясно, что Англия категорически не приемлет, как захвата Босфора и Дарданелл, так и очередного, на этот раз уже окончательного поражения Японии на Дальнем Востоке. Он прекрасно помнил упрямо набычившегося императора Николая Александровича, который категорически отказался решать вопрос о Константинополе и проливах на международной конференции, заявив, что в Париже уже проводилась подобная пятьдесят шесть лет тому назад, и даже в Берлин он послов не отправит. Намек Зиновий Петрович понял правильно — царь после первой победы над Японией стал изменяться характером, сделался резче, привычная мягкость и нерешительность стала пропадать. А после занятия Константинополя окончательно уверовал в свое предназначение, но, тем не менее, идти на открытый конфликт с Британской империей не хотел, или не желал быть его инициатором.