— Пожалуй, вы правы, Зиновий Петрович — я читал рапорта, все указывают на многочисленные проблемы при переходе миноносцев. Действительно, лучше вести их каждый раз отдельно, по два-три в группе, это займет больше времени, но не будет неизбежных проволочек в пути.

Вирениус вытащил папиросу из портсигара — во время разговора адмиралы курили, благо обращение за эти дни стало вполне доверительным. И на то была причина — ему удалось убедить своего помощника в необходимости срочной отправки подкреплений для Тихоокеанской эскадры.

— Я думал над вашими словами всю ночь, Зиновий Петрович, и да, вы правы — Япония начнет войну с нами не позже этого декабря, у них проведены все приготовления к оной. А их приглашение нашему военному министру побывать на учениях японской гвардии и армии этим летом, не более, чем последняя попытка убедить нас мирно принять их условия в отношении Кореи. Потому не стоит идти на уступки, но следует предпринять все необходимые меры, чтобы встретить нападение во «всеоружии».

Наступило молчание — сказано было главное, и Зиновий Петрович тихо радовался, что удалось в Вирениусе сейчас приобрести помощника, а не врага. В прошлый раз их служебные отношения сложились не то, что напряженными, даже конфликтными, а тут он заранее обнадежил Андрея Андреевича в том, что именно он достоин быть начальником ГМШ, и неизбежно займет эту должность с началом войны. Но вначале следует к ней хорошо подготовиться, и добиться над врагом существенного перевеса в числе вымпелов боевых кораблей линии, благо на то имелись возможности и время.

— Мы серьезно ошиблись, поддавшись настоянию Витте, и уведя отряд Чухнина с Дальнего Востока, — неожиданно произнес Вирениус, смяв окурок в пепельнице. Было видно, что эти слова дались ему с трудом — кто же любит признаваться в собственных ошибках, к тому же лучше сразу переложить ответственность на кого-то другого, спрятав за безликим «мы».

— Еще есть время, чтобы исправить ситуацию в нашу пользу, — с безмятежным видом отозвался Рожественский, прекрасно понимая, что чего ему не стоит делать, как искать «крайних». Бюрократический Петербург очень этого не любит, и любого строптивца и «правдоискателя» ждет печальная участь. И особенно опасны адмиральские склоки — на них будут бесполезно потрачены усилия и нервы, а результат так и не будет достигнут.

А война близко — он сам читал во время своего затворничества после вынесения оправдательного вердикта суда, что японцы планировали нападение в декабре, но покупка «Ниссина» и «Касуги» заставила отсрочить дату нападения на один месяц, чтобы те спокойно дошли до берегов Страны Восходящего Солнца. А так бы в рождественскую ночь от внезапной атаки вражеских миноносцев, стоящие на внешнем рейде корабли порт-артурской эскадры понесли более серьезные потери, повреждениями «Ретвизана» и «Цесаревича» вряд ли обошлось, все было бы гораздо хуже.

— Если успеем создать внушительный перевес в силах, то война будет идти исключительно на море, и любая высадка вражеского десанта будет сорвана в зародыше. Более того, неприятельские гавани и порты окажутся под нашим воздействием, мы сможем их обстреливать и ставить мины, в конце концов, установить блокаду и начать крейсерскую войну. А потому мы с вами, Андрей Андреевич, должны подготовить все необходимые планы.

— Зиновий Петрович, а почему вы придаете такое значения старым кораблям — ведь на них пушки Обуховского завода, да и машины в неважном состоянии. Не лучше ли поставить новые котлы, и перевооружить на скорострельные орудия. В таком виде от них будет больше пользы…

— На то нет ни времени, ни средств, Андрей Андреевич. А там они смогут принести значительную пользу хотя бы в качестве кораблей береговой обороны, — Рожественский тяжело вздохнул. Он не собирался говорить правду — для большинства кораблей, которые удастся отправить на Дальний Восток, это будет путь в одну сторону. Обратно на Балтику «старики» уже не вернутся — ремонтировать и перевооружать их бесполезно, напрасная трата денег. Они должны внести посильный вклад в эту войну даже ценой собственной гибели…

Русские корабли в Желтом море, у китайских берегов, во время интервенции европейских держав, когда там шло подавление «боксерского» восстания. Два старых крейсера погибнут в Цусимском бою, а еще раньше канонерские лодки — в самом начале войны в Чемульпо взорвут «Корейца», а два других корабля будут потоплены в конце осады Порт-Артура…

— Ваше высокопревосходительство, флот не может действовать отдельно от армии, но война с Японией может принять такой характер, что именно от действий наших эскадр зависит многое…

— Вы так уверенно говорите о войне, будто она на самом деле может начаться⁈ И давайте без чинов, мы с вами одного времени, Зиновий Петрович, чтобы в приватном разговоре соблюдать субординацию.

— Благодарю вас, Алексей Николаевич, — моряк чуть наклонил голову, и Куропаткин успел заметить странное выражение, что на секунду застыло на лице «гостя». Такого визитера он не ожидал — в России между армией и флотом всегда были чуть натянутые отношения, периодами смягчавшиеся, но всегда бывшие в определенной напряженности. Так что когда в роли «просителя» выступил только назначенный начальником Главного Морского Штаба контр-адмирал свиты ЕИВ Рожественский, военный министр сильно удивился, причем настолько, что согласился принять моряка немедленно, прекрасно понимая, о чем может пойти речь. Но тот удивил еще раз, сразу начав говорить о том, что в Петербурге старались не замечать.

— Мы с вами люди военные, Алексей Николаевич, молодыми одну войну прошли, лиха на ней вдосталь хлебнули. И одного года рождения, как мне известно, ровесники, так сказать.

Куропаткин кивнул в ответ, взглянув на беленький крестик на черном морском сюртуке — о подвиге Рожественского в войне с турками многие еще в те времена были наслышаны.

— В столице нашей царят шапкозакидательские настроения, и хуже того — полное пренебрежение противником, которого не иначе как «макаками» именуют. А такое пренебрежение чревато самыми неприятными, более того, катастрофическими для нашей страны последствиями. К сожалению, это не обезьяны, там сильны позиции самураев — военного сословия на протяжение многих столетий, и вооружены они не копьями и луками, а самым современным оружием, которое производят на собственных заводах. Их винтовка «арисака» ничем не уступает нашей «трехлинейке», а 75 мм скорострельные полевые и горные пушки превосходят наше четырехфунтовое орудие, и фактически соответствуют новым скорострельным трехдюймовым системам. А страна, умеющая производить самое современное оружие в достаточном количестве, априори не может считаться отсталой. Япония вполне развитое по европейским меркам государство, а по уровню грамотности населения не уступает той же Германии. Какая уж тут отсталость⁈ Где там «макаки»⁈

Куропаткин только кивнул головой — он был потрясен не столько сказанными словами, а тем, что как говорил адмирал. А ведь Рожественский, как и он сам, происходили отнюдь не из столбового дворянства, их родители были из самых, что ни на есть социальных низов, только выслужившие чины из «табели о рангах», что бы уже они оба начали военную карьеру офицерами.

— Но дело не только в армии, скорее во флоте, Алексей Николаевич. Если хотите, я могу вам рассказать о настоящем положении дел, о котором вам ни один из адмиралов не расскажет, ибо нам свойственно переоценивать собственные силы, и недооценивать противника.

— Сделайте милость, Зиновий Петрович, можете быть полностью откровенными. И курите, пожалуйста, — Куропаткин даже пододвинул чистую пепельницу — сам он редко курил, так, «баловался», в редкие минуты самой напряженной работы. Но сейчас был настолько удивлен искренностью моряка, что невольно даже чуть наклонился.

— Японский флот из дюжины самых современных броненосцев и броненосных крейсеров уже полностью готов к войне, требуется примерно полгода для окончания подготовки команд — мы называем это «сплаванием» вместо «сколачивания». Все корабли недавней постройки, имеют над нашими превосходство в скорости, преимущество в бронировании и значительное могущество в артиллерийском огне. Именно пушки сыграют свою роль в будущей войне, а потому вам следует познакомиться с этими цифрами.