С мостика флагманского «Ретвизана» была хорошо видна вся русская эскадра, что надвигалась на японцев двумя колоннами. В правой шли броненосцы — сзади следовал «Цесаревич», за ним «Три Святителя». Затем отряд контр-адмирала Фелькерзама, теперь оказавшийся в 1-й дивизии — «Петропавловск» и «Севастополь». Именно последний корабль, только что вышедший из ремонта, настолько удивил командующего, что пришлось менять диспозицию. В отличие от «систершипов» на «Севастополе» были установлены отечественные, а не британские котлы и машины, так что не зря его именовали «калекой». Однако после ремонта оных, и снятия башен среднего калибра, перегрузка была практически удалена, и на испытаниях броненосец показал удивительную «прыткость», развив чуть больше 16 с половиной узлов. «Чудо» из разряда тех, которые произошли с «Императором Николаем I», когда корабль после ремонта выдал скорость на полтора узла больше, чем на сдаточных испытаниях. Тут счет шел на одну десятую узла, но все равно приятно. Молас тут же произвел расчеты, и сказал, что после перевооружения. ремонта и снятия перегрузки, «Петропавловск» и «Полтава» достигнут скорости в 17 узлов, что превратит эти броненосцы во вполне быстроходные корабли боевой линии. Последний броненосец уже поставили у заводской стенки, на работы отвели семь недель — неимоверно короткий срок, но идет война, и прибывшие из Петербурга мастеровые во главе с кораблестроителем Кутейниковым-младшим поторопятся, тем более, что «Рюрик» уже ремонтируют, и поставят на нем прибывшие с боеприпасами закупленные итальянские 203 мм орудия. Затем настанет очередь «Петропавловска» — как раз очередные американские «восьмидюймовки» прибудут.

В левой колонне шли корабли 2-й дивизии вице-адмирала Безобразова, теперь способные учинить броненосным крейсерам Камимуры трепку. За «Громобоем» и «Россией» следовали три броненосца. В обиходе их давно именовали «иноками», названных так в честь монахов Пересвета и Осляби, погибших в Куликовской битве. А третьим стала «Победа», существенно улучшенный корабль, построенный в отличие от всех броненосцев с минимальной перегрузкой в «какие-то» пятьсот тонн. Но сейчас вся «троица» уже была существенно «облегчена», сняли все что можно, даже убрали не нужные «погонные» 152 мм пушки.

А вот «Император Николай» сопровождал минные заградители «Амур» и «Енисей», с половинным грузом принятых мин, которые будут вывалены за борт в Мозампо и Фузане, чтобы впредь воспретить японцам пользоваться этими гаванями. Следовал и «Алмал», так и не ставший яхтой наместника, но совершенно бесполезный в бою, опасный только для миноносцев после установления на нем семи 105 мм пушек.

Впереди уже развертывались крейсера — «иноземцы» уже начали «охотится» за своими японскими «визави», те прижимались к броненосным крейсерам «Камимуры», под защиту. Сражение в Желтом море ясно показало, что новые русские крейсера для японских малых крейсеров слишком опасный противник, схватка с которыми один на один не сулит ничего хорошего — изобьют сразу же, как «Богатырь» сделал с «Акицуцу». Или две «богини» с несчастным «Идзуми». Либо как с «Токачихо» расправилась «Россия», а потом добили вражеский корабль «Аврора» со «Светланой». А сейчас у японцев всего восемь небольших бронепалубных крейсеров, разбитых на два отряда, поближе жмущихся к своим броненосцам.

Уже до боя бояться русских, и это хороший знак!

Но то еще не все — «Новик» и «Боярин» вели большие «350-ти тонные» миноносцы, разбитых на два отряда по девять вымпелов в каждом. В первом немецкой и французской постройки, во второй включили прибывшие с Чухниным «отечественные изделия», которые весь путь пришлось вести на буксире. И сейчас поторопились с ремонтом — и то из девяти три задержались в доке, пришлось добавить черноморских «соколов». А вот «соколы» порт-артурской сборки отличались настолько плохим качеством, что половина из них постоянно находилась в ремонте. Потому и включили их всем скопом в состав «Прибрежной эскадры», сопровождать броненосцы они не могли чисто технически из-за ограниченной дальности.

— Хорошо, что японцы настолько храбры, что решились на еще одно генеральное сражение. Хотя понимаю почему — с потерей Мозампо и Фузана высадившаяся армия будет обречена, она не получит подкреплений и боеприпасов. Три дивизии, пусть четыре — с ними генерал Линевич справится. Зато мы имеем шанс захватить полное господство на море, и установим блокаду. К тому сзади следует Григорий Павлович со всей своей с эскадрой — а он не опоздает. Так что нам предстоит драться только три часа, а там перевес в силах над врагом у нас станет полуторным…

Именно в Китае столкнулись интересы всех «заинтересованных» в «приумножении добычи» стран. А при таком «раскладе» военное столкновение между Россией и Японией было неизбежно, причем самураи начали первыми, еще за десять лет до того, как февральской ночью 1904 года напали на Порт-Артур…

— Хейхатиро Того зря в драку полез — теперь из нее он уже без потерь не выберется. Вовремя «Севастополь» трехтрубный броненосец «стреножил» — интересно, «Сикисиму» или «Хатцусе»?

— Вроде последний, Петр Алексеевич, у него мостик пониже, и идет под контр-адмиральским флагом.

Начальник штаба 3-й дивизией капитан 1 ранга Брусилов, недавно прибывший из Петербурга, где служил помощником начальника оперативного отдела ГМШ, был внимателен, и рассматривал ход сражения весьма пристально. Приехал по Транссибу для получения боевого опыта, по приказанию вице-адмирала Рожественского, но сам Безобразов был этим назначением доволен — офицер оказался знающим и с излишними советами не лез, планы на бой составлял толково, и всегда бесстрастен и хладнокровен. Но сейчас Лев Алексеевич чуть ли не подпрыгивал, стоя в боевой рубке за двенадцатидюймовой плитой брони — и его эмоции вполне понятны. Первый раз в бою, который к тому же идет успешно, причем план составлял именно он сам, Безобразов только одобрил, командующий флотом предложил «дерзать», и действовать в сражении по своему усмотрению.

Чем и хорош Степан Осипович, всегда оставлявший своим подчиненным право проявлять инициативу. К тому же требовал агрессивности, стремления рискнуть, но обязательно добиться победы над противником. И это легло в основу тщательно разработанного плана, и благополучно внедренного, в отличие от прошлого раза.

Сходились в сражении двумя отрядами, пять на пять, но сейчас против Того дрались шесть русских броненосцев, хотя вставший в колонну «Император Николай I» таковым можно было считать условно. Но зато по самому слабому вражескому броненосцу «Фудзи» сейчас стреляло семь восьмидюймовых пушек, если в разряд таковых зачислить германские 21 см орудия. Да еще главным калибром «Севастополь» выбрасывал вдвое больше 305 мм снарядов, чем заметно медленнее стрелявший «Фудзи», у которого после каждого залпа стволы возвращались в диаметральную плоскость для перезарядки. Японцы хитрецы — под бронированным колпаком прятали до боя по полудюжине снарядов на ствол, оттого и давили огнем, но теперь бой затягивался, и перевес в огневом воздействии перешел к русским.

— У американцев и немцев отличные фугасы, намного лучше наших — а вот оконечности «Фудзи» совершенно не прикрыты. Так что скоро броненосец ход скинет, и осадка возрастет — пробоин ему уже немало наделали. Так что вы, Лев Алексеевич нисколько не ошиблись, предложив сосредоточить по нему огонь из восьмидюймовых пушек, и перестроится в бою. А сейчас посмотрим на ваш второй замысел — «Баян» с «Богатырем» курс «Идзумо» пересекают, теперь и нам нужно дружно навалиться. Два румба вправо, Николай Дмитриевич, и полный ход дать — сваливаемся на неприятеля!

Командир «Громобоя» капитан 1 ранга Дабич, и без того склонный к рискованным действиям, сейчас получив «добро» от флагмана, начал отдавать распоряжения. Его крейсер был наиболее приспособлен для эскадренного боя, но за полгода корабль подготовили именно к сражению, а не рейдерству в океане, с «охотой» на вражеских или нейтральных «купцов». «Громобой», как и все корабли русской эскадры существенно «облегчили», примерно на четыреста тонн. Особое внимание уделили огневой мощи и способности орудий действовать в бою до последнего выстрела. Количество 152 мм пушек возросло с 16 до двадцати, но «погонные» пушки переставили в бортовые казематы на верхней палубе, наскоро склепанные из двухдюймовых листов кораблестроительной стали. На баке поставили снятую с «Храброго» 203 мм пушку, и сделали подпорки на юте для еще одного такого же орудия, которое поставили только неделю назад. Отправили сюда из Петербурга в трюме парохода пару спешно изготовленных стволов, для него и для «России» — больше дать заводы просто не могли, и рассчитывать на отечественные стволы не приходилось.