— Не жалей «дестройеры» и миноносцы, они не больше, чем расходной материал. Их время уже заканчивается, на смену придут настоящие эсминцы, способные действовать в открытом море вместе с эскадрой. Перебрасываем все, что есть и способно сюда дойти, «соколы» еще есть, и новые «дестройеры» входят в строй. Так что три отряда «истребителей» и один отряд миноносцев у тебя будет — полсотни единиц, повторяю, жалеть их не нужно. А вот потери броненосцев будут, в равный бой лучше не вступать, нужно иметь превосходство. И выбивать в первую очередь слабейшие броненосцы и броненосные крейсера. А раз наши корабли качественно слабее, то будем брать числом, не привыкать, благо корабли есть. Да, вот еще что…

Рожественский осекся, задумался, что-то высчитывая. Степан Осипович ему не мешал, молчал. Зиновий Петрович сильно изменился став начальником ГМШ, порой неузнаваемо, особенно когда его глаза становились как у «побитой собаки», жалобными и скорбными.

— А, гори сарай, гори и хата! Все равно пользы с них никакой, их служба прошла, а тут хоть пользу окажут!

— Ты это о чем, Зиновий Петрович?

— Уводить с Черного моря даже старые корабли нужно. «Первенцев» оставить, их для турок за глаза хватит, к тому же «Потемкин» достраивается. А вот «Чесма» с «Георгием Победоносцем» и «апостолами» здесь нужны, на последний можно четыре 24 см пушки поставить, что кайзер предложил прикупить. А если еще продадут дюжину, то радоваться будем — они вдвое легче наших пушек, и крена на борт при развороте стволов не будет. А ведь это выход — с тремя «адмиралами» будет 3-я дивизия броненосцев, пусть и береговой обороны. Вместе с «князьями» и «Нахимовым» девять вымпелов, против которых у японцев только китайский броненосец, три «симы» и старые корветы, и то если рискнут в шхеры вывести. А больше у них ничего нет, Объединенный флот и так будет весь задействован. Ладно, отправлю телеграмму, попугаю немного, пусть управляющий озадачится.

Рожественский рассмеялся, но как-то невесело, а вот Степан Осипович поневоле задумался. Он испытывал странное ощущение, будто Зиновий если не боялся японцев, то изрядно их опасался. Но если так, то ему самому серьезно отнестись следует к его предупреждениям и советам. Но тихо произнесенные слова удивили Макарова еще больше.

— От тебя все зависит, Степан Осипович, только не вздумай свой флаг на «Петропавловске» поднимать, он для тебя несчастье притянет…

«Идущие на заклание» — русские броненосцы береговой обороны в Суэцком канале на пути в Цусиму. Когда «жареный петух клюнул», то они отправились в «усиление» эскадры Рожественского, не предназначенные для сражения в открытом море, с расстрелянными стволами главного калибра. Просто отправлять было нечего, русские эскадры били одну за другой, а вот с объединенными силами японцы вряд ли бы совладали…

— Алексей Николаевич, по размышлении здравом, не думаю, что за приморские крепости и береговую артиллерию должно отвечать военное министерство, у которого главная задача противостоять неприятельским армиям. Море есть море, оборона побережья состоит не в том, чтобы нагнать войска, а в задаче не допустить высадки войск неприятельских. Да и вообще, по большому счету, крепости, при наличии выученной и хорошо вооруженной армии не нужны — только деньги на ветер выбрасывать. Это как у нас с Порт-Артуром случилось — начали строить, не подумав, что перешеек гораздо быстрее укреплениями перегородить и флот поблизости разместить. А броненосец тот же форт, только бронированный и подвижный, против которого любые полевые и осадные пушки бесполезны, пока на ходу корабль. Так что все завезенные пушки лучше по дивизиям распределить, их с избытком припасено. Хватит крепостных орудий, для полевого боя не предназначенных.

Рожественский посмотрел в окно, мимо которого «проплывали» унылые маньчжурские пейзажи. Они с военным министром возвращались обратно, после затянувшегося дальневосточного вояжа. Теперь одиннадцать дней пути обратно, в комфортабельном вагоне со всеми удобствами, ехать, из которых одни сутки уже истекли, и на исходе второй день.

— Я думал об этом, Зиновий Петрович. Решили, что шестидюймовые пушки в 120 пудов для полевого боя нужнее, сформируем четыре дивизиона по три батареи — дюжина таких стволов любой корейский городок, буде там закрепятся японцы, размолотит в камень. Каждому сибирскому корпусу придадим по батарее шестидюймовых полевых мортир, по полудюжине в каждой, больше у нас просто нет в запасе — всего 26 орудий привезли. И по два дивизиона полевых 42-х линейных пушек по паре батарей, сформировав корпусные полевые артиллерийские бригады, в тридцать стволов каждая. Еще по одной батарее полевых пушек следует придать каждой дивизионной артиллерийской бригаде, доведя количество орудий до 54 стволов.

— Алексей Николаевич, посмотрел я на грязь после дождя, на грунтовые дороги размытые — как по ним пушки тащить? А в Корее, как мне сказали, вообще дорог нет, одни направления. И дожди идут, и шторма бывают — там тащить пушки на упряжках сплошная тягомотина. Посмотрел на учения артиллерийского дивизиона — пока все восемь трехдюймовок вытянули по линейке, полчаса прошло — смотрел за временем. И зачем такое нужно на открытой позиции — ведь шрапнелью моментально накроют. Вы уж меня простите, но я артиллерист, и сообразуюсь с ситуацией. Батареи должны быстро маневрировать на поле боя, а какой там маневр, когда восемь орудий. И тем более скорострельных — да четыре пушки любого противника снарядами запросто забросать могут. У французов недаром столько орудий в батарее, маневр огнем исключительно быстрый.

— Наши восьми орудийные батареи можно на две поделить, вот только такая реорганизация расходов потребует, ведь шесть батарей в дивизионе будет, а это слишком много для управления.

— Так поделить дивизион на два, распределив поровну офицеров и нижних чинов. И в артбригаде будет не два дивизиона, а четыре, по одному на полк для поддержки. Новые скорострельные трехдюймовки плотный огонь обеспечить могут, а 48 стволов против 36 японских орудий обеспечат нашей дивизии солидный перевес над неприятельской. И количество «очагов» вдвое увеличится, и маневр с сосредоточением огня быстрее станет. А что со старыми 4-х фунтовыми пушками делать будете?

— Как перевооружение закончится, на склады пойдут, да в крепости. У них дальность стрельбы меньше…

— Зато гранаты есть, а к трехдюймовкам только шрапнель. И сами пушки много легче, их силами расчета по полю боя таскать можно, в боевых порядках пехоты. Я японцев ведь пулеметы, вот гранатой его и попотчевать, прямой наводкой с версты. Только стальные щиты на них подвесить обязательно, хорошей защитой от пуль будут. Особая дальность стрельбы тут не нужна — вижу цель, стреляю. По батарее в штаты каждого полка пехоты ввести — пользу огромную принесут, чем на складах пылится.

— Полковую артиллерию ввести по примеру Петра Великого, — военный министр задумался, и через минуту подытожил. — Расходы небольшие, только на организацию и переписку штатного расписания, но польза несомненная — в дивизиях будет 64 орудия вместо 48, над японцами преимущество почти двойное в огне. А так не слабее германской дивизии, в которой 72 орудия в двенадцати батареях, против наших шестнадцати, пусть четырех орудийных. Хм, а ведь тогда нет нужды по четыре батальона в полках содержать, трех будет вполне достаточно, как везде в армиях принято. Обязательно подам государю докладную записку по приезду, а там обсудим на заседании Государственного Совета — думаю, для сибирских дивизий новые штаты разработаем спешно, а там посмотрим…

Куропаткин не договорил, но адмирал понял, что тот его мысль воспринял, и теперь начал обдумывать. Но сам Зиновий Петрович просто озвучил то, что предлагали после войны, он тоже ведь интересовался, почему собранные в Маньчжурии три русские армии с десятком корпусов, с миллионным составом, не смогла наступать на меньшую в два раза японскую группировку, и покорно дожидалась окончательного разгрома русского флота. И лишь спустя время, посмотрев на бунтующих запасных, осознал — нижние чины, что солдаты, что матросы, призванные на войну, воевать не хотели. И объяснение простое — череда отступлений по «гениальному» плану сидящего перед ним генерала лишили всех веры в победу.