Прошлой ночью он перебирал в памяти адмиралов, зная, как кто и как проявил себя на войне с японцами, и только надрывно курил, ужасаясь. Про наместника адмирала Алексеева одни маты остались — говоря об активности флота, он всячески сам дезавуировал эту активность, по его прямой вине погиб «Варяг». Начальнику его штаба место в богадельне проповедником, и когда этого штабного адмирала поставили во главе эскадры, Витгефт перед любыми действиями всегда созывал совещания адмиралов и командиров кораблей, после которых эти оные действия и не предпринимались. Единственное погиб достойно, но глупо — не ушел в боевую рубку, а демонстрировал храбрость на открытом мостике. И чего добился такой бравадой?

Побитая эскадра с трудом вернулась в Порт-Артур, и там бесславно затонула от огня осадной артиллерии без всякой пользы. Только команды кораблей, по примеру севастопольской обороны сошли на берег и дали бой неприятелю. Но то матросы и офицеры, а что делали в это время «их превосходительства» — то одному богу известно, недаром шли разговоры, что в этой войне господа адмиралы просто «самоустранились».

И действительно так оно и было!

Если посмотреть непредвзятым взглядом, то для «боевой работы» адмиралы, за редким исключением, которое как раз и подтверждает правило, оказались полностью непригодными!

Находящийся во главе 1-й эскадры вице-адмирал Старк предупреждениям о нападении не внял, корабли держал на внешнем рейде, и только благодаря чуду потерял поврежденными, а не потопленными три корабля в первый же час ночного нападения. Да что там — даже противоторпедные сети не поставили, запоздали на три дня.

Контр-адмирал князь Ухтомский должной энергии вообще не проявил, как положено младшему флагману, но прорываться во Владивосток после гибели Витгефта не стал, хотя и привел эскадру обратно в Порт-Артур. А затем досидел осаду и сдался в плен. Еще один младший флагман, контр-адмирал Лощинский, командовал береговой обороной и тральными партиями, вроде исполнительный и с делом справлялся, хотя подрывы русских броненосцев были достаточно регулярными, что наводит на мысли.

Произведенные в адмиралы каперанги Григорович, Рейценштейн и Вирен, боевые и задиристые, получив «орлов» на золотые погоны, в одночасье превратились в «мокрых куриц». Первый командовал портом, больших нареканий на него нет, но вот два других показали себя во всей «красе». Рейценштейн после боя в Желтом море бежал на крейсере «Аскольд» в Шанхай, где интернировал отличный крейсер, лучшего «ходока» на эскадре без всякой на то причины. А вот контр-адмирал Вирен — моментально опалило злостью разум от нахлынувших воспоминаний…

Именно вице-адмирал Ф. К. Авелан в течение семи лет перед войной с японцами находился на должности «временно исполняющего обязанности» управляющего Морским министерством. Понимающему бюрократический язык только от этой аббревиатуры «ВРИО» станет ясно, почему со всеми приготовительными мерами так запоздали…

— Что с вами, Зиновий Петрович, у вас лицо исказилось?

— Ничего страшного, Федор Карлович, боли иной раз накатывают, — Рожественский опомнился. Пусть Авелан к нему доброжелателен, по крайней мере, внешне, но напакостить может крепко, сама должность ему это позволяет. Но вроде участливо смотрит, хотя сам управляющий не из категории тех, кто на службе жилы рвет — столичная жизнь расхолаживает изрядно. Какой тут может быть плодотворной деятельность, если полно интриг и «подсиживаний», тут не один «беспокойный» адмирал или каперанг долго не высидит, в Петербурге в цене «бессловесные», таких завсегда начальство любит и ценит, кто преданно в рот венценосным особам заглядывает. Но о том лучше не думать, совсем крамольные мысли в голову полезут.

— Все равно, обязательно врачи должны осмотреть наши, в академии, зайдите обязательно к ним Зиновий Петрович, они вас осмотрят.

— Обязательно заеду к докторам, Федор Карлович, — негромко ответил Рожественский на проявленную заботу, даже наклонил голову.

— Что касается Морского Генерального Штаба, то ваше предложение вполне своевременное. Но сделаем иначе — мы оперативное отделение выведем из ученого отдела контр-адмирала Вирениуса, и дадим полную самостоятельность, согласно вашим предложениям, сформируем, таким образом, еще один отдел. Так будет лучше, вам не кажется? А потом, по мере накопления опыта, и надлежащих установлений, уже будет создан Морской Генеральный Штаб. Но подбор офицеров оставим только за вами, как и штатное расписание — должности выделим, даже сверх росписи, если потребно будет. Вы согласны со мной, Зиновий Петрович?

— Полностью, Федор Карлович, — Рожественский склонил голову, чтобы спрятать довольную улыбку — он добился нужного для себя результата. У начальства ведь просить нужно сверх меры, чтобы получить желаемое, и тот, кто понимает это, никогда не будет в накладе. Тем более, что самый главный отдел ГМШ можно сформировать с «чистого листа», подбирая кадры энергичных штаб-офицеров и задиристых, амбициозных и умных лейтенантов. Причем брать всех со «стороны», так как никогда не стоит, согласно поговорке, наливать «молодое вино в старые меха», дабы избежать неизбежного «прокисания» в столичном «болоте».

Ничего другого в сложившейся ситуации сделать нельзя — бюрократическая система, с ее «протекционизмом» и давно устоявшимися «правилами» закостенела до монументного состояния!

— Как идет переход на Дальний Восток отряда контр-адмирала Небогатова, Зиновий Петрович?

— Броненосцы «Три Святителя» и «Император Николай I» третьего дня вышли из Джибути в сопровождении парохода Доброфлота «Орел». Вспомогательный отряд отстает — «соколы» идут на буксире у транспортов, для сбережения ресурса паровых машин, довольно малого, как выяснилось. Думаю, это впредь нужно учитывать, и малые миноносцы доставлять в разобранном виде, чтобы собирать их на заводах в Порт-Артуре и Владивостоке. В переход могут пойти исключительно «дестройеры» — они имеют большее водоизмещение, и не утонут в первый же шторм.

Рожественский нахмурился — он хорошо знал, сколько проблем доставляют миноносцы с их малой мореходностью. Эти кораблики для действий в прибрежных водах, сопровождать в океане эскадру они просто не могут, к тому же запас угля в ямах недостаточен, а брать в перегруз рискованно. В переход из Черного моря пошли четыре новых миноносца, что осенью ушли с Балтики в Севастополь, недавно построенные на финских верфях «Свирепый», «Строгий», «Сметливый» и «Стремительный». Отряд без затруднений (в виду отсутствия демонтированного вооружения) как прошел в феврале через Босфор и Дарданеллы, так в мае из него вышел, сопровождаемый пароходом Добровольного Флота «Смоленск» и тремя транспортами с грузами и крепостными пушками для гарнизонов Квантуна и Приморья.

Пароходы «Орел» и «Смоленск», способные перевезти батальон пехоты, по приходу на Дальний Восток (где уже находились почти такие же «Лена» и «Ангара») должны были быть с началом войны переоборудованы во вспомогательные крейсера, для чего изначально и приобретались казной. Орудия и боеприпасы перевозились для этого скрытно в трюмах, подкрепления для пушек имелись, заранее поставленные. А сами команды набирались из отставных офицеров флота и уволенных в запас нижних чинов, которые с началом войны подлежали немедленной мобилизации. Ход в девятнадцать узлов с огромной дальностью плавания как нельзя лучше отвечали задачам по нарушению вражеской торговли.

В Средиземном море к уходящему в восточные воды отряду присоединились для сопровождения броненосные канонерские лодки «Храбрый» и «Грозящий», так что вице-адмирал Бирилев остался без крупных кораблей для 'представительства, с одними миноносцами и посыльными судами. Ничего, потом получит с Черного моря одну из канонерок, и какой-нибудь из старых крейсеров, который выйдет из ремонта первым