— Полли, отвернись, не стоит тебе этого видеть, — негромко окликнул ее Далин, глядя на нее с… да, пожалуй, это можно было назвать сочувствием.

В этот момент Тмор крикнул:

— Сейчас!

Полли развернулась и бросила зелье в оцепеневшую химеру. Шипела ли лопающаяся от зелья чешуя или сама змея, Полли не поняла, но вот то, что тварь обезумела, было ясно как божий день. Хвост колотил из стороны в сторону, выбивая из брусчатки целые булыжники. Камни разлетались, рискуя покалечить всех.

— Стоять! Я сказал, успокойся!

Крики Далина не доходили до сознания обезумевшей твари. Полли даже засомневалась, а не убивает ли зелье не только тело, но и разум? Но вскоре стало не до раздумий: тварь обернулась и бросилась на Полли. Скорее всего, сработали последние команды, которые она помнила. А помнила тварь, что должна убивать нелюдей.

Огромное тело взвилось над лисицей и ударило хвостом, грозя переломать все кости, но именно в этот момент Полли прикрыли с двух сторон. Некромант прижал ее к себе, а над ними, выставив магический щит, встал Далин.

Наверное, он ждал, что тварь остановится и не посмеет напасть на создателя, но просчитался. Брух оказался прав — Далин был не самым сильным магом. Его щит змея даже не заметила, разбила одним ударом. Тяжелый хвост обрушился на хозяина, ломая его, как куклу. Сама змея продержалась не дольше — встроил ли мужчина «защиту от дурака», не позволявшую химере беспрепятственно нападать на создателя, или мозг у нее окончательно отключился, но тварь рухнула на брусчатку следом за ним, застыв темной безжизненной грудой.

То, что Далин не жилец, Полли поняла по развороченной груди и заливающей камни крови. Это был не тот же случай, что с Фирсом, когда мальчишка мог запустить регенерацию с помощью ее крови. У Далина не было ни шанса, и он прекрасно это понимал.

— Не трать силы, Рекорти, — прохрипел он, когда некромант опустился рядом с ним, направляя на рану магический поток. — Лучше добей. Говорят, твое проклятие убивает безболезненно. Впрочем, ты наверняка считаешь, что я должен мучиться подольше? — Он закашлялся кровью.

— Я бы с большим удовольствием сдал тебя полиции, — признался Тмор, но, поколебавшись, снял перчатку и протянул к раненому, дотронувшись до окровавленного лба.

— Везучий сукин сын! — хрипло рассмеялся Далин, когда понял, что быстрая смерть его не ждет, а темные пятна на руке некроманта исчезли. — А я даже сдохнуть нормально не могу!

Он перевел взгляд на лисицу и попытался улыбнуться окровавленными губами.

— Быть рядом с тобой до самой смерти не так уж и плохо.

Кровь снова пошла горлом, и больше Далин не говорил, только прикрыл глаза, хрипло дыша. Когда их нашла полиция, хозяин химер был уже мертв.

Хоронили Далина как героя. Для большинства жителей города он так и остался магом, пожертвовавшим собой, чтобы избавить Крейтон от химеры. Его заместитель Зейн, на которого свалилось управление конторой, решил переименовать охранное агентство в «Астер» в память о погибшем друге.

Городу нужен был герой, а бургомистру — возможность сыграть на чувствах нелюдей, хотя ему и доложили о настоящей роли Далина в истории с крейтонским зверем. Но сообщить горожанам, что за нелюдью охотился весьма уважаемый в обществе человек? Увольте! Пусть лучше станет их защитником — послужит свидетельством того, что Вистенское соглашение не просто соблюдается, но и всячески поощряется!

— Я на всякий случай положил в два раза больше соли. Как бы он не встал после проникновенной речи нашего бургомистра, — пробормотал Тмор негромко, и Полли кивнула — ей этот фарс тоже надоел, но приходилось притворяться. Они могли бы рассказать правду, но кому она нужна?

Хрупкую фигуру в черном, стоящую на похоронах в стороне от всех, Полли заметила не сразу. Озиль тихо плакала, но не подходила — ни когда прощались, ни когда гроб опускали в могилу. Она вообще много плакала в последнее время — с тех пор, как ее нашли в подвале, испуганную, запертую в клетке, как животное, но живую и невредимую. Почему Далин ее пожалел, оставалось загадкой. Не менее странным было поведение самой Озиль, когда она узнала о его смерти — вместо облегчения, что похититель и мучитель мертв, она устроила настоящую истерику.

В вечер после похорон, как и несколькими днями ранее, Тмор и Полли не рискнули отпустить Озиль домой, и она спала у них, напившись успокоительных зелий.

— Разве можно любить человека, который тебя мучил? — тихо спросил некромант, прикрывая дверь в гостиную.

Полли поймала его руку и крепко сжала. Она хорошо помнила их собственное расставание и ту боль, которую испытала. Но ими с самого начала двигала любовь, даже в нелепой попытке защитить. А здесь…

Озиль проснулась на рассвете, когда большинство обитателей дома еще спали. Полли крутилась на кухне, готовила завтрак и ставила чайник. Гостья уселась за стол, уставилась на свои похудевшие руки. Изможденная, с мешками под глазами, она совершенно не походила на прежнюю прекрасную эльфийку.

— Чай с мелиссой.

Полли поставила перед ней чашку чая, не рассчитывая, что Озиль начнет разговор, но та вдруг сказала:

— Завтра я уеду из Крейтона.

Что ж, не было ничего удивительного в том, чтобы оставить в прошлом город, с которым связано столько плохих воспоминаний.

— Я жду ребенка, — так же спокойно продолжила Озиль, положив ладонь на живот.

Кажется, на мгновение девушка забыла, что Полли присутствует на кухне, и на ее губах появилась мечтательная улыбка.

— А Далин?.. — быстро уточнила лисица, но эльфийка, согнав непривычное выражение, мотнула головой.

— Я тогда и сама не догадывалась. Врач сказал после осмотра.

— Ты хочешь оставить ребенка?

— Я воспитаю его хорошим полуэльфом. — Соседка снова прикоснулась к животу, словно прислушивалась к чему-то понятному ей одной. — Наверное, тебе безразлично. Но мне хотелось, чтобы ты знала.

«Далин мог любить тебя, но его сын — мой», — читалось в ее взгляде.

Полли вздохнула, пододвинув Озиль коробку с печеньем. А на что она рассчитывала? Что они вдруг станут близкими подругами?

Эльфийка ушла, и только к вечеру Полли обнаружила на подоконнике завернутый в старую газету кусок ароматного мыла для хвоста. Хорошо, что не выкинула. На мыле остались чары, скрывающие аромат, вот Полли его сразу и не разглядела.

— Признавайся, это твоя идея? — спросила она зашедшего на кухню Тмора, показывая на подарок, но некромант помотал головой.

— Понятия не имею, о чем ты. — Он подошел к ней, обнимая за плечи.

Полли покосилась на тонкие кожаные перчатки.

— Может, уже снимешь? Ты с половиной гильдии перездоровался, и ничего. И сегодня пришло подтверждение, что проклятие снято, мне Гроули рассказал. — Девушка надеялась, что маг первым делом расскажет ей, но он почему-то медлил, и новости она узнала от призрака.

— Я тут подумал, что носить перчатки не так неудобно…

— Тмор!

Полли вырвалась и сердито повернулась к нему спиной, но снова оказалась в крепких объятиях. Перчаток на некроманте уже не было, а руки уверенно обнимали за талию.

— Я так давно этого хотел: снова обнимать тебя без страха и сомнений! И наконец-то могу это сделать.

Он поцеловал ее в макушку, и Полли развернулась в кольце его рук, глядя на него снизу вверх.

— Нас.

— Что?

— Ты обнимаешь нас, а не меня, — все еще ворчливо ответила она, и некромант моментально ослабил хватку.

— Хочешь сказать…

— Если родится дочь, у нее наверняка будет твоя непослушная шевелюра. — Полли запустила пальцы в его волосы. — Как думаешь, белые уши и темные кудряшки, это будет не чересчур? Мальчишкам, конечно, без разницы, а вот девочке…

Полли охнула, когда Тмор подхватил ее на руки и со счастливым смехом закружил на месте.

Два с половиной года спустя

Первое письмо из столицы пришло через четыре месяца после открытия аптеки. У Полли подходил срок родов, и ей было не до разговоров с бывшим работодателем. Тем более тот предлагал вернуться в столицу и работать с ним на прежних условиях, а девушку вполне устраивала жизнь в Крейтоне. Конечно, она оказалась далеко не такой спокойной и безмятежной, как мечталось: что ни неделя, приходилось сталкиваться с житейскими проблемами горожан, зато было не до скуки. Так что Полли отделалась отпиской с отказом, выразив признательность за внимание, и благополучно забыла о письме.