— Но позвольте узнать ваше мнение — почему в России нет, и никогда не будет крокодилов?

Неожиданный вопрос застиг лорда врасплох — адмирал пожал плечами, задумался, и после паузы отрывисто произнес:

— Я бывал в Африке, на Ниле. У вас слишком холодно. На реках зимой лед стоит до самой весны — крокодилы в таком климате не выживают.

— Не только поэтому, крокодилы опасны в воде, но яйца выкладывают на берегу, и их просто пожирали медведи и волки. А без возможности вырастить потомство, они просто исчезли.

Фишер его слова не принял за шутку, хотя улыбнулся, но холодно, соблюдая вежливость. Но вот в голосе послышался интерес:

— И к чему ваша аллегория, адмирал?

— А к тому, что ваша страна сильна на море, но в реку соваться не стоит, особенно в ту, где много медведей. А на берегах Дарданелл их пять дивизий, и высаживаются еще. Понадобится, будет два десятка дивизий, и от турок ничего не останется. Греки и армяне их ненавидят, и прекрасно помнят, как к ним относились их вчерашние повелители. У вас против нас нет армии в прямом смысле, десяток дивизий не в счет. И нет союзников, которые могут выставить достаточно многочисленное и обученное войско. Времена Крымской войны, в которой вы принимали участие, сэр, канули в лету. Теперь в Черное море вы никогда не пройдете, как бы вам не хотелось. Как и на Балтику — мы все прекрасно понимаем, и учитываем исторический опыт. Так что должные выводы сделали…

— И какие же они, не таите меня в неведение?

В голосе Фишера просквозило высокомерное презрение, но Зиновий Петрович сдержал себя, ответил с нескрываемой ехидной улыбкой.

— О, они просты — лучший корабль это дивизия, захватившая вражеский порт. Теперь только так, и не иначе. Медведю против крокодила лучше всего драться на берегу. Да вы и сами прекрасно понимаете, что прорваться через проливы не сможете — мы уже выставили множество заградительных линий примерно в тысячу мин. И сотня пушек и мортир наберется на обоих берегах, и многое другое. Да, мы пока заняли только греческие земли по азиатскую сторону проливов, но при необходимости пойдем дальше, и нет такой силы, которая нас тогда остановит. В Египте и святой Земле проживает много православного люда, а у нас хватает казаков. Но лучше остановится — мы уже взяли все что хотели, не стоит устраивать новые крестовые походы, или завоевания вроде Бонапарта, с его походом на Индию. Ведь смех и грех — больше века тому назад туда должны были отправиться казаки атамана Платова, что позже, в 1814 году вошли первыми в Париж, а казачьего вождя потом принимали в лучших домах Лондона.

А вот такой намек был для Фишера нестерпим — Индию недаром считали «жемчужиной Британской короны». И угроза воспринималась тут крайне опасной — в Лондоне прекрасно знали, что отмобилизованные Туркестанские корпуса готовы войти в южную часть Персии, которая считалась за англичанами. И оттуда по двум направлениям — в Месопотамию, которая считалась турецкой, или уже к берегам Инда. И то, что в поход отправятся порядка десяти казачьих дивизий, знали тоже — все приготовления велись нарочито демонстративно, так, чтобы их все видели.

— До Индии ваши казаки никак не дойдут, адмирал, вы еще не построили Трансиранскую железную дорогу…

— Она и не нужна, но вот компания добывающая нефть, может претерпеть в этом году очень большие убытки. И это не угроза, а прямое следствие войны, если она объявлена будет официально. А так мы не против того, если наши разногласия будут решены в небольшом конфликте. Без втягивания в него других стран, хотя тут как посмотреть…

Рожественский теперь не стал прятать ухмылку, в отличие от Фишера он знал, что задушевнаябеседа царя с французским послом Морисом Палеологом принесла результат. После того, как император намекнул, что отправит по примеру своего прадеда, миллион зрителей в шинелях, чтобы освистать спектакль, в Париже осознали, что воевать им предстоит не только с немцами, но и русскими, а против коалиции они просто не выстоят — раздавят за несколько месяцев, и снова войдут в Париж. А со смертью кредитора долги возвращать не принято даже его наследникам. Конечно, можно накрывать скульптуры Эльзаса и Лотарингии на площади черным крепом, но возвратить провинции в таком случае невозможно. Да и вопрос с Марокко придется решать с кайзером полюбовно — большего от Франции Вильгельм не требовал. Италия вряд ли поможет — в Риме не горели желанием воевать с Австрией, за спиной которой стояли еще два императора. Так что у Англии сейчас на континенте не имелось сейчас ни одного союзника, обладающего серьезной армией для поддержки ее устремлений. И Фишер может сколько угодно грозить мощью Королевского Флота (а он действительно неимоверно силен), но резких действий против России в Лондоне предпринимать не хотят.

Но джентльменам требуется сохранить лицо, потому царь и дал согласие на эту встречу на небольшом греческом островке — дипломаты ведут свои закулисные переговоры, а военным нужно обменяться мнениями.

— Японцы высадились на нашей территории, разбомбили Владивосток — такое не прощается. И азиатов не нужно наускивать, иначе мы пропустим по Транссибу еще десяток корпусов для упрочнения позиций в Китае. В этом, кстати, очень заинтересована Германия, и скоро вы убедитесь, что именно она грозит самому существованию Британской империи. Для чего же она строит мощный флот, где число дредноутов нестерпимо велико. А будет еще больше, поверьте, немцы строят их с размахом.

— Мы это хорошо знаем, — совершенно спокойно ответил Фишер, но вот глаза опасно сверкнули молнией. Английский адмирал ненавидел Германию куда больше русских, и не раз выступал за то, чтобы по примеру легендарного Нельсона «копенгагировать» кайзерлихмарине, по образному выражению — «придушить младенца в колыбельке, пока он великаном не стал».

— Нам на Дальнем Востоке ничего больше не нужно, а наши товары вашим там не конкуренция. Но притязания японцев категорически нестерпимы — они азиаты, не стоит их превращать в европейцев, и так наловчились корабли строить и пушки выпускать.

Рожественский закурил папиросу, умышленно делая паузу. Наступил главный момент — обмануть противника, толкнуть его на неправильный выбор, да еще такого умного и расчетливого врага, как этот видавший виды циник. Такая удача многого бы стоила. Ведь за ним стоит страна, которую не зря именуют «коварным Альбионом»…

«Куин Элизабет» еще одно «детище» адмирала Фишера, на этот раз в совместном творчестве с 1-м лордом Адмиралтейства, молодым политиком Уинстоном Черчиллем — да-да, тем самым. Корабль создавался как быстроходный линкор на нефтяном отоплении, ради чего выкупили акции нефтяной компании в Иране, и под 381 мм пушки, которых не было, и к работам по их созданию даже не приступали. Но они оба рискнули заложить всю пятерку линкоров в 1912–1913 гг., и «сорвали банк». Эти корабли могли разделаться с «Дредноутом» столь же быстро, как тот с любым броненосцем конца XIX века…

— Ничего, скоро мы их тут всех додавим, они и так кору уже жрут. Но упрямы самураи, до последнего дерутся, хотя и положение безнадежно. Надо отдать им должное — победа над таким противником дорого стоит.

Действительно, вот уже как полтора месяца, лишенные всякого подвоза, японцы с яростью смертников сражались в приморских сопках, поросших тайгой, и сдаваться категорически не собирались. Припасов им навезли более чем достаточно, на большой десант как выяснилось, еще до «Цусимского побоища», в котором погибла большая часть броненосцев Объединенного Флота. А потому свой десант японцы уже не смогли снять, так как во Владивосток пришли пять тихоходных броненосцев 2-й дивизии под командованием вице-адмирала Щенсновича, с малым крейсером «Боярин» в сопровождении. Но Эдуард Николаевич сразу отбыл в Дальний, где принял командование 1-й дивизией, в состав которой снова вошел его флагманский броненосец «Ретвизан». А на дивизию снова вернулся великий князь Александр Михайлович, сейчас расхаживающий по мостику — берег был в дымке, все же раннее утро, а его броненосцы провели всю ночь в море. Теперь так было постоянно — броненосцы маневрировали у бухты Находка, заходя порой в залив и обстреливали наскоро возведенные японцами укрепления, пристани и импровизированные склады. Порой под обстрел попадали небольшие пароходы и шхуны, что чуть ли не каждую ночь пытались порваться с нужными грузами, в которых отчаянно нуждалось японское воинство — остатки 3-й армии генерала Ноги, которые закрепились на сопках в Сучане и Находке. Тоже было и в Гензане, где еще держится 1-я армия Куроки, порядком потрепанная. И японцев, «оседлавших» горные перевалы, очень было трудно выковырнуть, сражались они также отчаянно, и в плен не собирались сдаваться, прекрасно понимая, как к ним отнесутся корейцы за все их зверства над поселянами.