— Я же в свою очередь обеспечу главными силами высадку наших войск на Квельпатр, пока на нем нет японцев. Остров запирает вход в Корейский пролив, так что своим выгодным расположением обеспечит действия нашего флота уже на японской стороне. А теперь давайте обсудим как нам лучше выполнить директиву ГМШ о начале морской блокады Японии…

Вечерело, но Степан Осипович не торопился покидать «Ретвизан» — ночевать на берегу адмирал не любил. Звуки бесконечного ремонта его не удручали, наоборот, спалось при них спокойно. В бою броненосцы пострадали больше от пожаров, да от разрушений конструкций от взрывов шестидюймовых фугасов. Пробитий брони практически не имелось, зато небронированные борта и надстройки изрядно пострадали. Одно хорошо — большая часть вражеских снарядов взрывалась на листах стали, и лишь тогда появлялся пролом. А вот если шло пробитие, то тогда повреждения внутри были куда обширнее, да и потери среди нижних чинов больше. Выручали, как ни странно «средневековые доспехи», которые небольшими партиями высылались из Петербурга, где шло их изготовление — обычные кирасы, но составные, что позволяли нагибаться, и каски. От мелких осколков матросов пожарных дивизионов защищали, а вот крупные, понятное дело, пробивали тонкую сталь достаточно легко. А толще не сделать, и так тяжелы — до пуда весом вся эта амуниция, хорошо, что матросы физически крепки, и способны в бою таскать доспехи без малейшего напряжения.

Эскадра спешно готовилась к выходу, японцев нужно было держать в напряжении. В занятом десантом Мокпхо находились пришедшие с отрядом вице-адмирала Чухнина броненосцы «Наварин», «Георгий Победоносец» и «Двенадцать апостолов». К ним добавился отремонтированный «Севастополь», уже проведший пробные стрельбы новым средним калибром — из американских 203 мм установок, прикрытых только щитами, и поставленных вместо тяжелых башен с парой 152 мм пушек Кане. Перегрузка была разом снижена почти на пятьсот тонн, а бортовой залп возрос — новые снаряды весили 118 кг, почти на два пуда тяжелее русских, и стреляли почти на сотню кабельтовых, что словно кипятком ошпарило всех офицеров. И могли запросто пробить до пяти дюймов брони — то есть верхний пояс любого «асамоида». Находящиеся под верхней палубой с каждого борта пара шестидюймовых пушек была убрана, взамен наскоро забронировали тремя дюймовыми листами стали казематы, где поставили противоминные 120 мм пушки. Еще восемь 75 мм пушек установили попарно по сторонам надстройки, прикрыв щитами, с надеждой в скором времени заменить их на 120 мм стволы, которых не хватало. Однако в ближайшие недели ситуация выправится — эти орудия потихоньку будут снимать со вспомогательных крейсеров, устанавливая вместо них шестидюймовые пушки Обуховского завода, в 35 калибров. Они более подходят для потопления пароходов, и чугунных снарядов припасено с избытком, и скорострельность не нужна — по три ствола на борт способны разом обрушить три увесистых «гостинца», вдвое тяжелых по весу…

В САСШ построили семь таких «двухэтажных» броненосцев — думали напугать европейцев, но только рассмешили. А собственных адмиралов привели в ярость — один из них назвал подобную конструкцию «преступлением против белого человека». Так что мысль поставить на башню с 305 мм орудиями еще одну с 203 мм пушками, действительно великолепными, оказалась технически пагубной из-за чудовищного веса и крайнего затруднения перезарядки и стрельбы. Так что после двух «кирсаджей» построить пять «вирджиний» — верх глупости и расточительства для подобных экспериментов.

— Противник зря затеял высадку своих войск в такое столь неподходящее время. Теперь мы имеем великолепную возможность преподать вам еще один урок, видимо, первый вы недостаточно усвоили.

Степан Осипович в бинокль вглядывался в очертания далеких еще островов Цусимы, но именно там был ключ к победному окончанию войны. Создав значительный перевес в вымпелах, который имелся изначально, если бы не вздорные приказы Авелана по отводу броненосцев якобы для нужного «ремонта», можно было начинать наступательные действия. А они были возможны только путем вынесения передовых баз флота с северной части Желтого моря далеко на юг, туда, где начинается вход в Цусимский пролив. А для того необходимо было без промедления, с первыми залпами войны (но удалось сделать до них), быстро захватить единственный нормальный корейский порт Чемульпо, что и удалось сделать. Дальше только осуществлять передвижение на юг, и потихоньку прибрать несколько удобных гаваней, главными из которых стали Мокпхо, на самой юго-западной оконечности, и Кунсан, на полпути от него к Чемульпо.

Японских войск там не оказалось — те высаживались далеко восточнее в Мозампо и Фузане. Зато с транспортов не стали выгружать орудия и имущество прибывшей стрелковой дивизии, сразу отправив все в Мокпхо, чтобы обеспечить сухопутную оборону вынесенной далеко к югу военно-морской базы, пока еще обычному порту. Но береговые батареи из старых 203 мм и 229 мм уже принялись устанавливать на островах, благо находящаяся за ними гавань не так страдала от ежедневных приливов и отливов как Порт-Артур или Дальний. Выставили минные заграждения, озаботились и ремонтом на «скорую руку» — туда перешла единственная плавмастерская, буксиры и несколько пароходов, уже переоборудованных в тральщики. Затем высадили десант на крупный остров Квельпатр, пока японские броненосцы чинились после неудачного генерального сражения.

Единственное, что действительно беспокоило адмирала Макарова, так то, что японцы продолжали перебрасывать через Мозампо и Фузан подкрепления, хотя быстроходные крейсера контр-адмирала Рейценштейна предприняли несколько набегов, потопили три парохода, а «Баян» даже обменялся залпами с парой «асамоидов». Те отошли после того, как узрели «Победу», «Громобоя» и «Россию», но к вечеру вернулись уже в «силе тяжкой» — сражение сразу с пятью броненосными крейсерами не обещало ничего хорошего, так что Рейценштейну пришлось убираться. Но разведку вели постоянно, отправляя отряды миноносцев — вот те и донесли, что в порты заходят транспорты, примерно полтора десятка, и видны все десять броненосцев Объединенного флота. Такой момент упускать было нельзя, и Степан Осипович вывел все боеспособные броненосцы из Дальнего, сделав короткую стоянку в Мокпхо для подготовки к сражению.

— Надо же — все здесь и в драку полезут, силы ведь почти равные. У них десять в линии, и у нас двенадцать — неужели рискнут⁈

— Думаю, полезут, Степан Осипович, у них нет другого выхода. К тому же они рассчитывают на ночь, тогда атаки японских миноносцев и миноносок, которых у них до черта, нам будет трудно отразить. Тем более если мы в бою получим повреждения, и тогда не сможем выбраться из пролива. А сегодня волнение не такое и сильное, как прежний раз, и преимущества у нас не будет. Зато противник бросит в бой полсотни миноносок, которые вполне могут до нас добраться и пустить торпеды.

Контр-адмирал Молас был на удивление спокоен, и как всегда рассудителен. Но еще раз посмотрел на вражескую эскадру, что шла навстречу, подытожил после тягостного вздоха.

— Но вражеские транспорты важнее — их нужно потопить, пока не разгрузились. Так что стоит рискнуть, тем более что в порты пойдут наши старые корабли и канонерки — этого вполне достаточно. К тому же у нас свои миноносцы имеются, а от Мокпхо тут им идти немного, это не от Чемульпо как прошлый раз, и не от Дальнего с Порт-Артуром, когда последний уголь лопатами бросать в топку придется. Слишком далеко оттуда идти, недаром адмирал Дубасов предлагал арендовать Мозампо, он намного удобнее, и как раз на полпути между Квантуном и Владивостоком.

— Сегодня, даст бог, и арендуем, — усмехнулся Степан Осипович в свою роскошную бороду. — Бой нынче на равных пойдет, теперь у нас перевес в силах, так что помощь от Григория Павловича может не потребоваться.