Стуча копытами по каменным булыжникам внутреннего двора королевского дворца, они были встречены рыцарями личной охраны Филиппа.

– Рыцарь Годфруа де Леви с оруженосцем и двумя монахами прибыл по срочному делу к монсеньору Сугерию! – Сказал де Леви рыцарям.

– Монсеньор и принц Людовик ожидают вас в саду позади дворца… – Невозмутимо ответил один из рыцарей охраны. – Вас проводить?..

– Нет, спасибо. Мы знаем дорогу… – Кивнул ему де Леви.

Они спешились, бросили поводья слугам и, оставив Анри возле конюшен, пошли по дорожке, которая огибала дворец. Годфруа и монахи быстро дошли до сада и встретили там принца и Сугерия, сидящих на скамье под большой яблоней. Они о чем-то усиленно и оживленно спорили, не заметив прибытия де Леви и лже-монахов.

Годфруа подошел, согнул колено и произнес:

– Ваше высочество! Шевалье де Леви прибыл…

Людовик и Сугерий прервали спор, повернули головы на голос Годфруа.

– Де Леви! Рыжий! Слава Богу! Ты жив и здоров! Слава Богу!.. – Людовик обнял рыцаря и стал его трясти от радости. – Я, прямо, извелся, ожидая твоего приезда!..

– Спасибо, сир. Все нормально. Право, не стоит… – смутился де Леви.

Людовик, радостно обернулся к Сугерию, и сказал:

– Вот! Что я тебе говорил! Наш Годфруа сделал то, что остальным просто не под силу!!!

Сугерий молча улыбнулся, избегая встретиться взглядом с рыцарем.

Людовик посмотрел на монахов, повернул голову к Сугерию:

– Кто это? Они мне не нужны. Отпусти их пока…

Сугерий подошел к лже-монахам, пошептался с ними о чем-то, то и дело, косясь на рыцаря, после чего отпустил их. Он подошел к де Леви и спросил:

– Бумаги с вами?

– Возьмите… – Годфруа протянул ему свитки.

Сугерий внимательно рассмотрел пергаменты, нахмурился и спросил:

– Шестой пергамент, судя по всему, уехал?..

Годфруа сжал кулаки и сказал:

– Уехал. Но, недалеко. Он сейчас в Руане. Вместе с Гуго де Биго младшим, судя по всему…

Принц посмотрел на него и Сугерия, ничего не понимая:

– О чем это вы?..

Сугерий вздохнул и ответил:

– Рыцарь де Леви вернул бумаги, кроме одной. В этой бумаге наша переписка с мессиром герцогом Аквитании. Там практически ясно написано, что мы поддерживаем Гильома в его нападении на земли Тулузы…

– И все? Такая ерунда… – кисло отмахнулся Людовик. – И, ради такой ерунды, стоило рисковать моими рыцарями?..

– Это не ерунда, принц. Это, совсем не ерунда! Напасть на земли крестоносца – большой грех! А напасть на земли с позволения короля Франции, который обязан охранять и защищать их, грех вдвойне! За эту бумагу, за ее наличие, папа Римский теперь сможет, совершенно спокойно, лишить, вашего отца и вас лично, короны Франции…

Людовик сел на скамью, подперев лицо рукой. Он задумался.

– Что теперь нам делать? – Спросил он, подняв глаза на Сугерия.

– Ехать в Руан и забирать пергамент… – пожал плечами Сугерий. – Мессир де Леви уже опытный в этих делах рыцарь…

– Эй, монсеньор! Хватит делать из меня убийцу, урода и сволочь! Вы меня, хотя бы раз, спросили о том, хочу ли я это, или нет?!..

Сугерий склонил голову, задумался, подбирая слова. Он ответил:

– Прости. Прости нас, прости меня, если сможешь. Только пойми, что кроме тебя, у принца никого больше нет! Он не может довериться другим людям! Даже тогда, когда король посылал тебя в Англию…

Он замолчал, не решаясь продолжить.

– Говорите, монсеньор, я готов услышать всю правду… – спокойно сказал де Леви.

Сугерий посмотрел ему в глаза. Годфруа прочел в них боль, спокойную уверенность в правоте и решимость.

– Так вот. – Сказал Сугерий. – Когда вас решили направить в Англию, мне был дан приказ… убить вас на обратном пути…

Наступило напряженное молчание. Принц смотрел на него расширенными глазами, потрясенный услышанными словами.

– Это сейчас неважно, кто отдал такой приказ. Я просто чуть-чуть исказил, вернее сказать, подправил его, приказав убрать только одного.

Он взглянул на де Леви. Годфруа шатался от шока…

– Ты понял, о ком шла речь? То-то. Насчет тебя я приказал… – Сугерий замолчал. – Короче. Ты жив только потому, что я не решился убрать тебя. Я верил в тебя, верил в твою любовь к принцу, в твою верность, честь и преданность!..

– Боже мой! Какие громкие слова! – Завелся Годфруа. – Какая поэзия! Вашими устами, Сугерий, только мед пить! Послушайте! Великий палач! Меня не надо дурачить! Лучше бы вы убили меня тогда, на корабле! Я, как дурак, метался и искал Жана! А он…

Годфруа сел на песок дорожки, бессильно опустив голову на грудь.

Людовик, который до этого просто сидел и молча слушал их перепалку, подошел к де Леви, сел рядом с ним и обнял его голову, прижав к себе:

– Прости. Я не знал… – Сказал тихо Людовик, прижимая голову Годфруа к себе. – Честно. Я не знал. Не знал…. Не знал…

Сугерий подошел и присел возле них:

– Ваше высочество. – Сказал он. – Годфруа! Поверьте мне, пожалуйста! Корона Франции окружена не только одними рыцарями. Ее окружают всякого рода подонки, мразь и сволочи. Простите, что мне пришлось так больно ранить душу честного рыцаря. Иного выхода у меня не было…

Людовик посмотрел на него, потом на Годфруа.

– Дальше то, что?..

– Только продолжить незаконченное дело… – ответил Сугерий, глядя на них.

Людовик вздохнул, еще крепче прижал Годфруа к себе:

– Ты – жестокий человек, Сугерий. Очень жестокий…

– Сир. Иначе нельзя. Должен кто-то быть жестоким в нашем окружении…

Людовик грустно ответил:

– Да, похоже, что ты прав…

Принц поднял де Леви и, глядя ему в глаза, сказал:

– Прости меня. Но, помоги мне, лично мне, еще раз. Умоляю…

Годфруа вздохнул:

– Сир. Не надо умолять меня. Я сделаю все, что в моих силах. Даже больше…. Но,… только ради вас…

Людовик заплакал. Он отвернулся и отошел к скамье, повалившись на нее. Годфруа посмотрел на Сугерия:

– Довел-таки, принца…. Говори, что я могу делать для возвращения пергамента?..

– Все, что пожелаешь! Только помни…

– Вы меня не знаете, никогда не видели. И вообще… – прервал его Годфруа. – Мне нужны гарантии для рыцарей и деньги…

– Все это будет у вас, мессир. Когда вы хотите выезжать?.. – С радостью в голосе спросил Сугерий.

– Еще вчера… – плюнул де Леви, повернулся и пошел к конюшням, где его ждал оруженосец и конь. Он обернулся и произнес. – Когда я вернусь, мне очень хотелось бы видеть головы тех мерзавцев, кто убил несчастного и верного рыцаря де Фиенна! Это, случайно, не те два монаха, что были со мной и моими людьми?..

– Нет. Это не они, Годфруа, я клянусь…

– Не клянитесь, монсеньор! Жаль, что это не они…

Годфруа расправил плечи, поднял голову и спокойно пошел, оставляя принца и Сугерия.

Сугерий молча поклонился ему вслед, незаметно перекрестил уходившего рыцаря.

Когда Годфруа завернул за угол дворца, Людовик поднялся со скамьи и, подойдя к Сугерию, спросил его:

– Почему ты такой страшный человек? Почему, Сугерий? Когда ты стал таким? Помнишь, как мы с тобой спорили в библиотеке монастыря Сен-Виктор? Помнишь, как строили большие планы на будущее? Зачем ты переломал парня, не дав ему толком повзрослеть? Зачем ты стал таким?!..

Сугерий не отвел взгляда от стальных глаз принца. Его лицо побелело, приобретя какой-то серовато-стальной оттенок, скулы напряглись:

– Сир. Кто-то должен был стать страшным, плохим и жестоким. Кто-то должен был принять на свои плечи и душу бесконечное количество грехов, подлости и ужаса. Кто-то должен был стать таким, сир. К несчастью, принц, мир состоит не только из прекрасных и великодушных рыцарских жестов. Мир соткан из всевозможной пакости, грязи и откровенного дерьма. Считайте меня, своего рода, лекарем, практикующим только выдирание зубов. Но, сир, поверьте, что эти зубы я выдираю у ваших врагов, врагов вашего отца, врагов короны…

Людовик криво усмехнулся, протер лицо ладонями, взъерошил волосы и ответил, глядя в его глаза: