Вернемся теперь к Ламберу де Кадоку. Национальность его сейчас установить практически невозможно, он и сам, еще при жизни, скрывал место своего рождения. Да оно, по большому счету, никого и не интересовало! Лишь бы убивал исправно.

Кадоку исполнилось тридцать пять лет, но регулярные попойки и походная жизнь сделала его возраст неопределенным. Он раздался вширь и распустил живот. Его красное от ветра, вина и пожаров лицо, с волосами какого-то светлого, но толком непонятного из-за постоянных контактов со смазанной салом кольчугой, цвета украшал большой губастый рот гнилых зубов.

Его трудно было назвать католиком, но и безбожником язык тоже не оборачивался назвать. Он иногда, когда того требовали обстоятельства, мог часами простаивать на службах, усердно молясь.

Вот только чему он молился?

Исповедовался Кадок редко, мало, кто видео его за этим делом. На моральные и прочие табу ему было плевать. Чего стоил только прицельный выстрел из арбалета в персону короля Ришара!

До Кадока никто, нигде и никогда в Европе не мог даже подумать о том, чтобы выстрелить, не говоря уже о простом прицеливании, в короля! Помазанник Божий был неприкосновенен! Даже во время частых битв средневековья рыцари предпочитали отказаться от схватки с королем, выбирая какого-нибудь графа или иного знатного рыцаря. Случай смерти несчастного Гарольда Английского стоял особняком.

Согласно булле папы Римского Гарольд был объявлен «вне закона», а его земли объявлены «добычей». Поэтому, смерть от стрелы, попавшей в глазницу сквозь прорезь его шлема, была расценена как «кара Господня» …

Вернемся теперь к осаде Шато-Гайяра…

Ой, а где же Ги де Леви, спросите вы меня и будете совершенно правы.

Волею судьбы и согласно воле короля его рота принимала активное участие в покорении Нормандии. Ну а недавно ему поручили завершить, так сказать, эту затянувшуюся эпопею с осадой замка.

И вот,неделю назад в лагерь Кадока прибыл небольшой отряд конных рыцарей под командованием шевалье Ги де Леви.

Кадок оживился. Он прекрасно понимал, что Роже де Ласи и Жильбер де Клэр, пользуясь случаем, со спокойной совестью могут сдаться благородному сеньору-французу. Ламбер де Кадок решил отвлечь Ги и его рыцарей, устраивая пиры, охоты и прочие развлечения, лишь бы они не вспоминали о замке!

Жильбер только что вернулся с казни одного несчастного воина, попытавшегося убежать из замка Шато-Гайяр.

Бедолагу он приказал повесить, высунув перекладину между зубцов стены. А ведь этот несчастный просто хотел поесть, … как и он, благородный Жильбер де Клэр. Гарнизон еле шатался, с трудом переставляя ноги и таская тяжелое вооружение. Он успокаивал солдат, обманывая их пустыми обещаниями помощи от короля Англии…

После четырех дней пребывания в лагере возле осажденного замка, проведенных в пьянках, охотах и других развлечениях, Ги де Леви и его рыцари стали тяготиться вынужденным и затянувшимся весельем.

– Мессир кондотьер. – Спросил Кадока Ги де Леви, возвращаясь с очередной охоты на кабанов, расплодившихся в здешних лесах. – Почему все дни пребывания у вас в лагере я и мои рыцари не наблюдали, даже, малейшего, намека на штурм или осаду. Два ваших требюше стоят, накреняясь, и вот-вот упадут. Видимо, их долго не трогали и не применяли в деле?

Кадок напустил на себя простоватый и благодушный вид:

– У вас зоркий и наметанный глаз, мессир Ги. Требюше мы не применяли еще с декабря прошлого года. Камни кончились…

– Так закупили бы. Каменоломен здесь предостаточно. А ремесленникам все равно, кому продавать, лишь бы платили звонкой монетой… – не унимался Ги.

Кадок почесал затылок и решил соврать:

– Видите ли, мессир рыцарь… деньги кончились. А, за новыми ссудами надо лично ехать в Париж…

– И вы?

– Решил обложить замок осадой, ожидая весны. Дороги просохнут, тогда и отправлюсь в Париж. Сначала, отчитаюсь за полученные деньги перед казначеем. Потом, стану выбивать новые деньги для отряда… – увиливал от правды Ламбер.

– Но, гарнизон может умереть с голоду! Это – не по-христиански.

– Помрут, нам же легче… – сорвалось с уст Кадока. Он спохватился и добавил, – мы штурмовали, и не раз. Вы посмотрите…

Кадок указал рукой на замок Шато-Гайяр, высившийся вдали.

– Практически отвесные скалы в сочетании с высокими зубчатыми куртинами делают его неприступным. Единственная дорога подходит с северо-запада и петляет в гору, пока не упрется в барбакан перед подъемным мостом. Мы взяли нижний замок, но дальше, увы, пока никак не может подступиться. Рвы отвесны и наклон велик, так что требюше толком и не установить. Стрелковые надвратные башни в среднем замке у них забиты арбалетными болтами «под завязку». Я и мои ребята испытали их не один раз…

– Хорошо. А, если подъехать к воротам с белым флагом и предложить коменданту и гарнизону почетную капитуляцию? Это не унизит честь рыцарей, защищающих замок. Они смогут, без выкупа, с развернутыми знаменами, спокойно уйти из замка, с личным оружием. – Сказал Ги «прописную истину» того времени.

– И это предлагали, мессир Ги. – скривился Кадок.

– Ну? И что в ответ?

И тут Кадок сделал, наконец, ошибку:

– Их комендант, рыцарь Роже де Ласи из знатного и древнего рода, он вряд ли согласится на сдачу шато. Помощник его – мессир граф Жильбер де Клэр, тоже отказывается разговаривать со мной и обозвал меня «безродной скотиной» и еще кучей разных непотребных слов…

– Ах, вот оно что!..

Кадок понял, что сболтнул лишнего. Он попытался перевести разговор на другую тему:

– А, здорово вы, мессир Ги, сегодня управились с огромным секачом!

Ламбер махнул головой в сторону большого кабана, которого везли, привязав за копыта к длинному шесту, оруженосцы Ги де Леви. Ги де Леви решил подыграть Кадоку, улыбнувшись:

– Да и вы, мессир кондотьер, не оплошали! Как вы смело бросились на, вон того, другого секача!

Они рассмеялись и поехали к лагерю, разговаривая только о прошедшей охоте.

«Забыл!» – подумал Кадок.

«Он решил голодом уморить благородных де Ласи и де Клэра со всеми их рыцарями и воинами» – подумал де Леви.

На следующее утро, пятого марта, Ги де Леви, пользуясь тем, что Кадок уехал куда-то по своим делам из лагеря, решил объехать замок и попытаться поговорить с его комендантом.

Он надел полный доспех, шлем и прочее вооружение. Тарч он решил сменить на большой боевой щит с гербом своего рода. Такой яркий щит должен быть виден издали. Взяв с собой трех рыцарей из своего отряда и оруженосцев для роли парламентеров, Ги выехал к замку.

– Мессир Жильбер! – В комнату коменданта заглянул рыжий лучник. – К замку следует группа рыцарей!

– Наши? Подмога? – Оживился, было, Жильбер.

– Нет, мессир. Французы…

Они вышли из башни, и пошли к надвратным башням. Жильбер поднялся на верхушку одной из них и посмотрел вниз.

К замку подъезжали рыцари. Они были, безо всякого сомнения – он узнал герб их предводителя, французами.

Самое удивительное было то, что их оруженосцы ехали впереди, подняв белые флаги парламентеров.

Ги подъехал на расстояние арбалетного выстрела и протрубил в рог.

– Что угодно мессиру рыцарю? – Раздался голос с верхней площадки стрелковой башни, накрытой навесом.

– Мы желаем говорить с комендантом замка Шато-Гайяр! – Крикнул Ги, привстав на стременах.

– Подъедите поближе, будьте любезны! Так вам будет удобнее говорить. Мы уважаем правила!

Ги и его спутники подъехали ближе. Да, средний замок был крепок и массивен. Грозные твердыни его стен и башен нависали над рыцарями.

– Я, шевалье Ги де Леви и де Сент-Ном, вассал короля Филиппа Французского, нового герцога Нормандии!

– У нас только один герцог – Его королевское величество Жан Плантажене! – Раздался ответ коменданта.

– Мессир! Я уважаю ваш оммаж, принесенный своему сюзерену!

– Спасибо! – Раздался сверху голос коменданта. – Что вы хотите от меня?