– И что ты предлагаешь мне? – Напустив равнодушный вид, спросил Филипп. – Мне, право, интересно…

– Видишь ли, милый, – снова ласковым голоском заговорила Бертрада, «спрятав свои коготки». – Было бы неплохо, если бы ты, мой родной, как-нибудь попытался уговорить папу Урбана признать наш брак законным. Тогда, случись чего, наш малыш Филипп смог бы претендовать на престол совершенно законно…

Филипп уклончиво ответил:

– Ты же знаешь, моя сладкая, как Урбан относится ко мне…. Да, и тебя, после того как ты бросила своего Фулька, он тоже не жалует! Пока, боюсь, это невозможно…

– Ну, так убей его! – Совершенно неожиданно для короля сказала Бертрада. – Убей! Отрави! Зарежь, сожги! Только, пусть новый папа признает нашего малыша законнорожденным!..

– Что ты, милая! Грех-то, какой! – Наигранным испуганным голосом ответил Филипп. – Прости тебе, Господи…

«Да. Удивительные все же создания, эти женщины… – подумал Филипп. – Иной раз такое выкинут, слов нет! Хотя…. Идейка о смерти, надо сказать, неплохая. Надо обдумать. Вот, только, что-то меня настораживает…. Неужели, она способна желать моей смерти, смерти Людовика? Поразительная женщина! Как же я ее люблю… и боюсь…»

– Ладно, милая, я подумаю над этой проблемой… – кивнул Филипп.

Он позвонил в колокольчик. Вбежал слуга, которому король приказать позвать своих советников…

На просторной открытой веранде старого королевского дворца, перестроенного еще при Шарле Лысом, король Филипп собрал своих советников для решения одной острой и наболевшей проблемы. Эта «проблема» заключалась в… папе Урбане, который не желал снять отлучение с Филиппа и признавать его брак с Бертрадой, и короле Гильоме, не отказавшемся от мыслей по захвату престола королевства франков.

Советники, приглашенные королем, были приятно поражены и удивлены его решительным и, как бывало ранее, рабочим настроем. Глаза Филиппа горели от возбуждения, он нетерпеливо прохаживался по веранде, увитой виноградной лозой. Солнечные блики, проскальзывающие между листвой лозы, роняли свои блики на лицо и фигуру Филиппа.

– Добрый день, сир! – Приветствовали они короля, склонив головы в почтительном поклоне.

– Здравствуйте! – Коротко ответил им Филипп. – Ну, и долго это все будет продолжаться?!

Мишель и Рено переглянулись между собой. Они не понимали, о чем идет речь.

– Сир! О чем это вы?.. – робко спросил короля Рено де Вилльбеон.

Филипп грозно взглянул на него. Вилльбеон немного опешил.

– Все о том же! Есть ли у меня шанс, чтобы папа Урбан, наконец-то, признал Бертраду и юного Филиппа законными? Есть ли шанс, что Гильом, наконец-то, успокоится и оставит свою затею захвата Франции? Отвечайте! Только, прошу вас, кратко и честно!..

Рено вздохнул, надув щеки, взглянул в глаза королю:

– Сир! Это невозможно…

Филипп сел за стол, рукой махнул им, приглашая присесть.

– Продолжай…

– Они упертые, словно два барана, сир. Папа Урбан, никогда не откажется и не признает мадам Бертраду и вашего последнего сына Филиппа законными…

– Так. А… если он умрет? Новый папа признает?..

– Нет, сир. Это создаст неугодный для него прецедент. Тогда, поверьте мне, во многих княжеских и королевских династиях может возникнуть такая анархия, путаница и неразбериха! Нет, папа не признает…

Филипп кивнул головой. Его руки сжались в кулаки, желваки заходили под кожей его скул. Он шумно выдохнул из себя воздух, протер лицо ладонями:

– Ладно. Забыли об этом…. Теперь, скажите мне мессиры, возможен ли вариант анархии после моей смерти?

Рено и Мишель переглянулись. Рено толкнул Мишеля локтем, предлагая и тому вступить в разговор. Мишель де Немур нехотя сказал, подбирая слова:

– Мы не исключаем такую возможность, учитывая характер и властные амбиции вашей последней супруги, сир. Простите за резкость и честность, ваше величество!..

Филипп побледнел, снова сжал кулаки. Потом, поднял голову и, глядя в лица своих советников, сказал:

– Спасибо, мессиры. Я всегда полагался на вашу порядочность и честность. Спасибо…

Советники были в растерянности. Филипп смотрел на них грустными глазами.

– Теперь, что мне, нам, делать с Гильомом Английским? Мне, если честно, он уже порядком надоел! Он, таки, просто замотал меня своими угрозами. Даже Бертрада прослышала о его кознях и бахвальствах!..

Мишель де Немур нахмурился. Он, естественно, знал обо всех перипетиях взаимоотношений в новой семье Филиппа, знал о настроениях Бертрады, желавшей узаконить своего сына-бастарда, о ее тайных желаниях смерти юного Людовика, призрачно позволявших, при удобном стечении обстоятельств, получить шанс передать корону Филиппа ее сыну. Мишель решил узнать мысли и настроения своего короля, начав туманно и издалека:

– Сир! Король Гильом, скорее всего, как и обещал, попытается «убрать» с дороги к вашему престолу принца Людовика! Ваш сын Людовик – единственный, неоспоримый и законный наследник вашей короны. Его жизнь и безопасность, как нам кажется, является достоянием королевства. Мне кажется…

Филипп резко перебил его, стукнув кулаком по столу:

– Кажется!!! Чтобы ни единый волос не упал с головы моего сына! Поняли меня?! – Он грозно взглянул на них так, что мурашки пробежали по спинам советников. – С сегодняшнего дня усилить охрану принца! Но, – тут король перешел на спокойный и тихий голос, – сделать это надо так, чтобы никто не увидел, что мы озабочены и напуганы угрозами. Понятно?

Советники молча кивнули. Филипп улыбнулся, но, как-то холодно:

– И, прежде всего, моя супруга Бертрада…

Наступило неловкое молчание. Мишель облегченно вздохнул. Он был страшно рад, что его король не совсем потерял голову от любви к прекрасной графине, он был рад, что Филипп прекрасно отдает себе отчет, реально понимая существо династической проблемы. Он был рад, что Филипп любит и дорожит именно Людовиком, а не Филиппом…

– Сир. Есть только один вариант, как «ускорить» решение проблемы с Гильомом… – начал Мишель де Немур.

Филипп заинтересованно посмотрел в его сторону:

– Продолжай, Мишель…

– Вы, я надеюсь, помните о старой легенде с пророчеством короля-герцога Гильома Завоевателя?.. Ну? Сир?

Филипп задумчиво уставился в потолок веранды:

– Нет. Так, какие-то мелочи…

– Смысл пророчества гласил: море, конь и стрела принесут Завоевателю всё, а конь, стрела и море заберут у его детей все, что было дано Завоевателю!..

Глаза Филиппа на миг вспыхнули адским огнем, но, затем, также быстро, погасли:

– Это – пустая затея! Мне…

– Сир! – перебил его Рено де Вилльбеон. – Простите за то, что перебил вас! Но! «Конь» уже унес жизнь Завоевателя! Да! Сир, именно, от ран, нанесенных конем, умер Завоеватель!..

– Хм. А, ведь, верно! Черт меня подери! Верно!!! Так! Продолжайте, не останавливайтесь…

Рено де Вилльбеон пожал плечами:

– Ради всего святого, сир! Не выражайтесь так больше, пожалуйста!

– Ладно. Да погорячился я, право…

– Сир. Вторая часть пророчества – это «стрела». Его величество Гильом уже порядком надоел многим из своих вассалов. Прежде всего, своими большими и растущими аппетитами, что касается сборов в казну! Мне кажется, что в смерти короля Англии, ежели она приключится, нас никто и не заподозрит! Слишком много «обиженных» и в самой Англии. К тому же, сир, мне кажется, что и младший брат Робера Нормандского и Гильома Английского не прочь примерить корону отца на свою голову…

– Кто? Анри? Ты так думаешь?..

Советники кивнули головами.

– Именно, сир. Генрих, последний сын Завоевателя, до сих пор еще не полностью получил долю наследства, обещанную покойным Завоевателем! Гильом Рыжий держит Анри возле себя, практически на положении пленника, лишив его возможности даже завести детей. К тому же, есть знатные нормандцы, которых Гильом лишил многих вотчин и привилегий, дарованных им покойным Завоевателем. Они, я просто уверен, смогут, при определенных условиях, помочь нам, сир!