Король вернулся к столу и пристально посмотрел на советников, сидевших вокруг королевского трона.

Герен, его верный советник и канцлер королевства, что-то писал на куске пергамента. Матье де Монморанси и мессир Бартелеми де Руа тихо переговаривались между собой, оживленно жестикулируя.

«Этим бы, только поспорить – Филипп покачал головой и посмотрел на сына, сидевшего рядом с троном в задумчивости. – Интересно, а о чем он сейчас думает?»

– Ну, мой сын, что вы полагаете? – Король сел на трон и посмотрел на принца. Тридцатилетний принц оторвался от раздумий, оглядел собравшихся сеньоров и тихо произнес:

– Сир, отец мой! Я полагаю, что сеньор сенешаль все мудро сделал, хотя и рисковал жизнью Ги-младшего. Кроме того, он сильно увлекся охотой на катаров, что только чудом спас цитадель. Но, лично я считаю, что сеньору де Леви, как и всей его семье, можно и нужно доверять! Надо послать ему денег. Его план по сожжению Сен-Феликс де Караман – этой Мекки еретиков, просто гениален, прост и смел! Мы разом покажем всему Югу, кто в доме хозяин…

«Молодец, – в душе похвалил принца Филипп, – начал, наконец-то, мыслить по-королевски. Правда, что-то слишком стал разговорчив. Помазанникам Божьим полагается говорить мало, но, по делу…»

– Ваши предложения, принц, мы внимательно изучим и, полагаю, отчасти, сможем удовлетворить. – Вслух произнес король, он перевел взгляд на мессиров де Монморанси и де Руа, продолжавших свой спор. – Давайте-ка, мы выслушаем наших демагогов…

Бартелеми толкнул локтем Матье, тот притих и испуганно посмотрел на Филиппа, но, увидев его решительный взгляд, встал и произнес:

– Нам надо аккуратно послать рыцарей к сеньору де Леви. Мой кузен, мессир де Марли, как нам стало известно, мечется, словно белка в колесе, выбиваясь из сил…

– Так, мне не интересны ваши родственные взаимоотношения. Хотя меня радует такая братская забота. – Филипп дал понять, что Матье опять сказал что-то не то и должен умолкнуть.

Бартелеми почесал свой длинный нос, встал и громко произнес:

– Финансы королевства позволяют провести внеплановую выплату в сумме, не превышающей пятьдесят тысяч ливров Турского веса. Но, только в серебряном исчислении…

– Слава Богу, – вздохнул Филипп. – Хотя бы один отвечает коротко, ясно и конкретно. Приготовьте тайное заемное письмо и покажите его ломбардским и еврейским заимодавцам. Но, умоляю тебя, Бартелеми, не вздумай отдавать им в руки письмо, чтобы не было, как в прошлый раз, во время неудачной экспедиции принца в Англию, где он даже успел поносить корону Эдуарда Исповедника. Ох, как же дорого она обошлась казне…

Принц покраснел, смутившись своей полузабытой юношеской забавы, вылившейся в отлучение от церкви, в поражение при Линкольне и позорном бегстве домой, не считая того, что отец был вынужден оплатить громадные счета и извиняться перед папой Римским, словно родитель нашкодившего ученика перед грозным и суровым учителем. А король очень не любил оправдываться, даже перед святым Престолом.

– Так, а теперь, давайте послушаем нашего канцлера. – Филипп улыбнулся и перевел взгляд на епископа.

Герен отложил перо и пергамент, встал, поклонился и спокойно произнес:

– Сир. Ваше королевское высочество. Уважаемые сеньоры. Единственное, что меня сильно обеспокоило в данном докладе, – Герен сделал многозначительную паузу, – это то, что части тайных агентов, пришлось прибегнуть к активным мероприятиям и обнаружить своё существование, от которого мы всячески открещивались и делали наивное лицо, особенно в общениях со Святым Престолом. Это дает в руки семейству Раймонов, некогда графов Тулузы и Сен-Жиля, сильные рычаги воздействия на папу. Полагаю, что нам крайне необходимо, как можно скорее, приступать к финалу южной комедии. Пора, я просто уверен, помочь старому Раймону отправиться к праотцам. Его молодой, горячий, а, значит, неопытный в политике сын сделает какую-нибудь непростительную глупость, за которую мы уцепимся и потребуем от папы полностью лишить его всех прав на наследство…

– Монсеньор! – Перебил его Монморанси. – При всем уважении к вам и вашим заслугам перед короной…

– Оставьте, Матье! – Остановил его король, жестом приказывая Герену продолжать.

– Так вот, сеньоры, мы лишим графа всех прав на земли, в том числе и на те, что расположены в Империи. Заодно, граф Амори, в конце концов, измученный войной с Сен-Жилем и его катарами, сам принесет короне все земли, завоеванные его умным, смелым, вертким и хитрым отцом. Сенешаль де Леви своей верной службой, сам того не подозревая, уже подготовил почву для этого акта…

– Так и порешим. – Король хлопнул ладонью по столу, обозначая окончание Совета. Он обратился к канцлеру. – Пошлите письмо графу де Фуа, в котором витиевато отпишите графу о нашей любви и дружбе. Да, и не забудьте подтвердить наше уважение к кутюмам и аллодам, расположенным в горных частях Пиренеев. Напишите, что мы одобряем женитьбу наследника маршала де Ла Фо и дочери графа и считаем ее залогом нашей любви и дружбы. Отпишите послание графу де Комминж, в котором можете припугнуть его, как следует. Напишите письмо молодому королю Арагона, где жестко укажите на недопустимость любого вмешательства в наши дела, касающиеся земель короны, расположенных по другую сторону Пиренеев. Пусть знает свое место! Мессиру де Леви пошлите денег путем перекрестного займа и наше благословение, не забудьте выразить озабоченность раной его наследника. Верные мечи еще никому не были лишними…

– Сир! – Матье де Монморанси вспомнил что-то важное. Он встал и быстро заговорил. – Основной проблемой для мессира де Леви я считаю нехватку вооружений. Будет верным делом, коли, мы организуем ему поставку в Каркассон арбалетов, кольчуг и прочих вооружений. Мессир Ги не испытывает нехватку в людях, ему не хватает кольчуг, мечей…

– Понятно, хватит об этом… – король отмахнулся от него, но взглядом намекнул Герену, что мысль хорошая и ее надо рассмотреть.

Филипп встал и направился к выходу из королевской залы. Совет был окончен. Матье переглянулся с Бартелеми, поклонился принцу и Герену, встал и пошел за королем.

– Итак, сеньоры, – Ги де Леви расправил затекшие от долгого сидения плечи и посмотрел на своих товарищей, сидевших напротив него за большим дубовым столом, – так мы и порешим. В первых числах октября мы сожжем город, крепость и замок Сен-Феликс-де-Караман! Это проклятое Богом место должно стать символом того, что католическая церковь и его величество король Франции твердо стоят на землях Окситании!

Бушар де Марли водил языком между зубами, стараясь извлечь волокна мяса, застрявшие у него между зубами. Он с явным нежеланием прервал свое занятие, вздохнул и, посмотрев на де Клэра, произнес:

– Рисковое дельце! Ей Богу, рисковое!..

Жильбер с интересом посмотрел на своего товарища. Он еще ни разу в жизни не видел Бушара сомневающимся и осторожным. Мессир де Марли для него являлся образцом безрассудства и фантастической отваги, где нет места осторожности и раздумьям.

– Вот это да! – Жильбер раскрыл рот от удивления. – Бушар, друг мой, что с тобой случилось? Ты стал осторожным! Скорее всего, в Пиренеях издох последний снежный баран!..

Ги с трудом сдержал улыбку, ему и самому стала откровением удивительная осторожность де Марли.

А де Марли, наоборот, покачал головой и, разведя руки в стороны, серьезно произнес:

– Вы только подумайте, дурьи вы башки, ведь этот проклятый Сен-Феликс – что-то вроде катарской Мекки! Вы, наверное, забыли о том, что в этот проклятом городишке проходил самый настоящий еретический церковный собор! Да нас на три полета арбалетного болта не подпустят к его рвам, не говоря уж о стенах и верхнем городе с замком и главным собором!..

– Хм… – де Клэр покосился на сенешаля, ища в его взгляде подтверждение или опровержение слов, сказанных Бушаром. Ги де Леви молча покачал головой, давая понять, что де Марли говорит правду.