Ги видел, как его рыцари быстро вышибли двери дома и скрылись в его недрах. Он опустил голову и посмотрел на Марию. Ее красивые и большие глаза, окруженные длинными и пушистыми ресницами, начали стекленеть и терять свой неповторимый и волнующий сердце трепетный блеск. Живость ее глаз медленно тускнела, замещаясь пустотой и отрешенностью.

– Я ведь хотела сделать тебе сюрприз. У меня будет ребенок. Твой ребенок. Мальчик, я знаю это… – прошептала она и умерла на его руках. Ее последними словами были. – Люблю тебя…

Рыцарь опустил голову и прижал Марию к себе. Страшная горечь, тоска и ужас охватывали его сердце, рвали на части его голову. Мария умерла не одна! Вместе с ней погиб и его еще не родившийся сын! Плевать, что он должен был стать бастардом! Какая мелочь! Но, сенешаль тихо застонал. Нет Марии. Нет его сына-бастарда. Ничего сейчас нет в этом проклятом городе. Ничего! Даже его родной Ги, кровь от крови, плоть от плоти, лежит раненый какой-то мерзкой и ублюдочной тварью! Ничего нет! Пустота, зияющая и звенящая пустота!..

Из дома выбежал рыцарь, который доложил сенешалю:

– Мессир! Они закрылись в подвале! Сдаваться отказываются! Мы ломаем дверь, но она, собака, крепкая!..

– Ломайте… – отрешенно ответил сенешаль. – Нет! Постой-ка! Завалите подвал. Дом сжечь и сравнять с землей. Никого не щадить. Никого!..

– Будет исполнено, ваша милость… – ответил воин и побежал в дом.

Через полчаса дом был подожжен. Пламя стало охватывать его своими робкими языками, словно пробовало на вкус и крепость.

Сенешаль сидел на каменных булыжниках улицы, прижимая умершую Марию к себе. Он был весь залит ее кровью, пропитавшей все одежды, и сидел в темной луже крови, пролитой женщиной ради него, погибшей, но спасшей его, отдавшей свою жизнь и жизнь его ребеночка ради спасения и продолжения существования Ги де Леви, сенешаля города Каркассон, маршала де Ла Фо и альбигойского крестоносца…

Вдруг, он услышал крики и поднял голову. К нему бежал стражник, который был, по-видимому, ранен, но спешил из последних сил к сенешалю.

– Сеньор! На цитадель напали! Стража возле ворот смята! Враги в крепости!..– крикнул воин и упал возле сенешаля, потеряв сознание.

– Тревога! Тревога! Враг в цитадели! По коням!.. – закричал Ги де Леви.

Он бросил тело Марии и вскочил в седло, увлекая за собой рыцарей от горящего дома, который, как он догадался, служил отвлекающим маневром. Главной же целью катаров была цитадель и освобождение пленников.

Рыцари понеслись за ним, давя прохожих на улочках нижнего города.

Ворота цитадели были открыты. Сенешаль увидел несколько тел врагов, лежавших возле стражников, застигнутых ими врасплох, но мужественно оборонявшихся до конца, пытаясь отстоять ворота. Кони перескочили тела и ворвались во внутренний двор крепости. Бой к этому времени уже практически затих, разбившись на несколько стычек, разбросанных в разных местах цитадели. Группа рыцарей во главе с Жильбером де Клэр стойко отбивалась возле дома сенешаля, стараясь не пропустить катаров в здание. Несколько уцелевших стражников, пятясь, отступали к дальней башне, где содержались под видом пленных Робер и Гуго де Арси. Но, вскоре, и они были сражены врагами, оттянув захват башни.

Сенешаль понял, что катары решили отбить захваченных людей и спасти из плена Флоранс, полагая, что и она содержится в башне вместе с другими. Он выхватил меч из ножен и атаковал врагов, пытавшихся сломать дверь в башню. Половина его всадников набросилась на группу катаров, сражавшихся с рыцарями Жильбера де Клэр, окружила их и принудила бросить оружие, вымаливая о пощаде.

Ги де Леви сшиб конем одного из врагов и, привстав на стременах, наклонил свой корпус, нанося рубящий удар мечом по голове другого катара. Меч с хрустом перерубил его череп и рассек тело до середины груди. Рыцарь вытащил меч и, резко развернув тело, нанес несколько ударов по противникам, находившимся слева от его коня. Рыцари, тесня катаров, прижали их к стене, окружили и стали методично избивать мечами, не обращая внимания на их крики и мольбы о пощаде.

Сенешаль развернул коня и поскакал к дому. Он увидел Жильбера, который стоял и спокойно вытирал лезвие своего меча о тело убитого врага, лежавшего на ступенях дома.

– Ты то, сам, как? – Отдуваясь, спросил сенешаль. – Цел?..

– Слава Богу… – спокойно ответил ему англичанин, засовывая свой меч в ножны. – Эти дети решили поиграть с нами в войну. Дурачье…

Он плюнул на труп убитого. Сенешаль ответил ему:

– Марию убили…

Жильбер сел на ступени дома, залитые кровью убитых врагов, обхватил свою голову руками и произнес:

– Господи, кошмар-то, какой…

– Я поеду и заберу ее тело. Она все еще лежит на улице… – могильным голосом ответил убитый горем сенешаль. – Я…

– Я поеду с тобой, – Жильбер встал и запрыгнул в седло коня, стоявшего неподалеку от ступеней. – Мы вместе отвезем ее. Можно?..

– Да-да… – грустно ответил ему сенешаль, кивая головой, – спасибо тебе, де Клэр.

– Прекрати… – ответил англичанин и поддал шпорами коня. – Поехали…

Они привезли тело Марии и отдали его монахам, перенесшим ее в часовню.

– Она ждала ребенка… – тихо произнес Ги де Леви. – Представляешь, моего ребенка!..

Жильбер положил руку на плечо рыцаря:

– Видимо, так было угодно Богу … – ответил он и обнял сенешаля. – Она принесла в жертву себя и не родившегося младенца, спасая твою жизнь и жизнь твоего наследника…

– Как же мне больно… – ответил ему сенешаль. – И тоскливо…

– Держись, брат мой, крепись. Ты же рыцарь… – утешил его Жильбер.

– Да. Рыцарь… – простонал Ги в ответ. – Неужели, так было действительно нужно Господу?..

– Об этом, мой друг, мы никогда не узнаем. Нам остается только память и больше ничего…

– Я бы хотел назвать его Жильбер. В честь тебя. Ты не возражал бы?..

Англичанин улыбнулся в ответ:

– Это большая честь для меня и всего рода де Клэр…

– Даже то, что он был бы бастардом?.. – Ги удивленно посмотрел в его глаза.

– Какая, к черту, прости меня Господи, разница! Бастард он, или законный сын! Лишь бы вырос добрым рыцарем и не опозорил фамилию отца…

– Спасибо тебе, Жильбер. Твои слова шли прямо от сердца, а оно у тебя – большое и благородное…

– Оставь. – Ответил ему Жильбер. – Надо жить дальше. Пошли, нас ждут еще дела…

Они вышли из часовни, и подошли к группе рыцарей, охранявших пленных катаров. Сенешаль бегло оглядел их и спросил:

– Кто у вас главный? Спрашиваю только один раз. И то, из любопытства…

Пленники замялись, но, понимая всю решимость сенешаля, ответили:

– Дон Раймон де Мирпуа…

Сенешаль равнодушно повернулся к ним спиной и пошел к дому, бросив через плечо:

– Всех повесить на стенах нижнего города и базарной площади. Семью старшины города вырезать до девятого колена…

Ему стало абсолютно все равно, сенешаль устал и хотел только одного – увидеть сына, лежавшего в комнате дома.

– Сеньор сенешаль! – Окликнул его один из рыцарей. – А что нам делать с теми пленными, которых пытал палач?

– Их тоже повесьте, за компанию… – отмахнулся Ги, поднимаясь на крыльцо.

Рыцарь подбежал к нему и тихо уточнил:

– Простите, сеньор де Леви. А, что нам прикажете делать с девкой Флоранс и Катериной, которую держат в ее доме?..

Сенешаль обернулся. Его лицо исказила гримаса боли, тоски и ненависти.

– Заберите их к себе в казармы! Познакомьте с мужской любовью! Как следует, познакомьте! С Содомом и Гоморрой! Я вымолю отпущение этих грехов. А потом, можете их зарезать или четвертовать, если они вам надоедят. Я устал и хочу к сыну…

Рыцарь молча поклонился и побежал к своим товарищам, чтобы обрадовать их приятной новостью. Рыцари заржали, словно боевые кони, и весело ушли, подталкивая копьями связанных пленников.

Жильбер де Клэр крикнул слуг, приказав им убрать тела убитых, позвал служанок, которым приказал отмыть двор цитадели от крови, после чего снова расставил караулы и ушел к себе в комнату, в окне которой он увидел Розалию, сидевшую с округлившимися от горя и страха глазами.