– Самой большой обидой в нашем народе считается недоверие, сеньор сенешаль. Позвольте двум моим слугам покидать городские стены, если понадобится…
– Зачем, еврей? – Ги спросил Исаака равнодушным голосом, хотя понимал, что еврей сильно напуган и вряд ли станет обманывать его. – Хорошо. Но, только двоим слугам и с пустыми руками. Даже ваш талмуд они не смогут пронести за ворота…
– Слушаюсь и повинуюсь, сеньор рыцарь. – Вздохнул с облегчением Исаак. – Обещаю вам, что ни единое слово, произнесенное в этом доме, не покинет его стен и умрет в моей голове.
– Вот, это совсем другое дело! – Повеселел Ги. – Меня интересуют, прежде всего…
– Новые почтовые голуби, способные долететь до южных направлений или Тулузы, а также их хозяева… – перебил его еврей, который проявил сообразительность.
– За это я и ценю тебя, Исаак. До скорой встречи… – Ги вышел на улицу. Воины закрыли дверь за сенешалем.
Исаак тихо свистнул. Раскрылась незаметная дверца, из которой показалась голова его племянника Авраама.
– Надеюсь, мой любимый племянник, тебе не надо пересказывать весь разговор? – Глаза Исаака сверкнули с удивительной силой. – И повторять о молчании, как я уже понял, тоже нет надобности…
– Я все слышал, дядюшка. – Тихо ответил Авраам. – Ты был прав, когда отговаривал меня от этих сомнительных сделок с голубями…
– В следующий раз, ты трижды подумаешь, прежде чем ввяжешься в такие авантюры. – Произнес старик, сверля его взглядом. – Если бог нам позволит дожить до следующего раза.
Племянник упал на колени перед ним и опустил голову, каясь в своей оплошности. Рука старика нежно погладила его по голове, в которой уже порядком проскакивала седина.
– Ничего, Авраам, ничего. Такие науки полезны для молодого ума. Они закаляют дух и укрепляют ум. Кто же из них?..
– Дядя, я полагаю, что искать надо среди трех хозяев. – Тихо ответил Авраам, поднимая голову. – Молодая сирота, городской старшина и его светлость граф де Монфор…
– Так, а почему ты пропустил свою христианскую потаскушку Катерину? – Глядя в упор на него, спросил старик. – Авраам, ты опять думаешь не той головой и ставишь под удар всю нашу общину…
– Дядя, я, как-то запамятовал… – смутился племянник, удивляясь цепкой памяти своего дяди-старика.
– Запамятовал?! – Грозно крикнул Исаак. – Нет! Ты, как раз, не забыл, чтобы спасти свою грязную стерву, и подставить под топор крестоносцев своих дочерей!
– И все-таки, дядя, я полагаю, что, вот так, огульно, нельзя называть эту милую женщину стервой и потаскухой… – робко ответил Авраам, вспоминая жаркие ласки Катерины, ее руки и мягкую постель, в которой они частенько проводили время. – Женщина она, конечно, не святая, но, чтобы…
– Милый племянник, – вдруг понизил голос Исаак, – никто и не пытается навесить клеймо на несчастную вдову, которая вынуждена открывать свою постель и лоно всем, кто может облегчить ее жизнь. Но запомни мои слова! Только женщина одной с нами веры и крови может быть верной и преданной, хотя, и среди них, прости меня господи, встречаются стервы и потаскухи…
– Это верно, дядя… – покачал головой Авраам, вспоминая свою покойную жену, изменявшую ему с наемниками и христианами. – Видимо, я большой грешник, раз бог послал мне такое испытание…
– Рахиль? – Удивился старик. – Забудь о ней и молись, чтобы твои дочери не унаследовали ее жаркий огонь, что терзал лоно несчастной покойницы и довел ее, прости господи, до…
– Упокоится она с миром… – кивнул головой Авраам.
Он сел возле старого дяди. Исаак прикрыл глаза и произнес:
– От тебя, Авраам, теперь зависит наша судьба. Найди.
– Найду, дядя, обязательно найду…
– Только, мой милый племянник, ты должен…
– Сделать так, чтобы гнев отмщения не пал на наши головы… – угадал его слова Авраам.
– Молодец. – Скупо похвалил его Исаак. – Ты растешь на глазах. Если исполнишь это трудное дело, я, наконец-то, смогу отойти от семейных дел и представить тебя нашему раввину в качестве нового главы общины и продолжателя моего дела…
Авраам упал на колени и прижался лицом к руке старика.
– Ступай. Не к лицу тебе, вот так, падать ниц… – Улыбнулся Исаак и погладил его голову. – Будь осмотрителен и мудр, как великий прародитель, чье имя ты с гордостью носишь…
Племянник встал и пошел к себе в комнату, когда старик остановил его и произнес:
– А вот тебе и повод сходить в замок. Ты отнесешь мешок с тремя тысячами ливров для сенешаля, а заодно, сможешь присмотреться к голубям его светлости…
Дом сенешаля. Вечер того же дня.
Вечером в комнату к сенешалю незаметно вошли два монаха.
– Вы ходите, словно тени… – произнес Ги де Леви, когда они закрывали двери.
– Спасибо за комплимент, ваша милость… – ответил один из монахов. – У нас есть кое-что интересное…
– Присаживайтесь… – сенешаль показал рукой на стулья.
Монахи сели, и один из них заговорил:
– Тут много непонятного, мессир. Особенно все, что касается вдовы…
Ги удивился и заинтересовался словами монаха:
– Я весь в вашем распоряжении. Рассказывайте…
Монах покосился на двери, прислушался и, убедившись в том, что его не могут подслушать посторонние, произнес:
– Очень много мелочей указывают на вдову…
– Что же, если не секрет?
– Мы установили, что помимо, главного конюшего и кузнеца, к Катерине заглядывают еще несколько интересных персонажей…
– Вот как… – Ги удивленно поднял брови и прислушался. Он предложил вина монахам.
– Нет, спасибо, ваша милость, – ответил монах и продолжил, – так вот, у нее гостит племянник еврея Исаака и, вы просто не поверите, сокольничий графа Амори!
Ги раскрыл рот от удивления и не смог ничего ответить, настолько он был поражен известиями.
– Или, сеньор сенешаль, мы нашли шпионку, – продолжал монах, – или, нас специально вводят в заблуждение, подкидывая откровенную обманку, чтобы отвлечь от истинной предводительницы шпионов…
– Кто её знает… – задумчиво ответил Ги де Леви, – иной раз, дорогие мои, через постель женщина может узнать больше, чем палач, пытая раскаленным железом. Мужчины частенько болтают лишнее…
– Да, но у нее есть голуби! – Возразил монах. – К тому же, к ней частенько приезжают купцы. Вдруг, один из них – связной катаров?
– И это вполне вероятно. – Согласился сенешаль. – Хотя, меня очень беспокоит еврей. Неужели, этот Иуда, все-таки меня обманул?..
– Значит, если что, сеньор, – развел руками монах, – мы их всех, до кучи, и на костер…
– Так, давайте-ка, пока повременим с кострами. Что еще у вас, святые отцы?.. – немного иронично спросил Ги де Леви.
– Будем постоянно наблюдать за ее домом. – Невозмутимо ответил монах. – Пока…
– Все правильно. Пока, только наблюдать. Слава Богу, у нас есть в запасе немного времени…
Каркассон. Дом вдовы. Ночь тоже дня.
Рауль, сокольничий графа Амори, лежал на мягкой перине и смотрел в потолок. Крепкий сорокалетний мужчина, волею судьбы заброшенный вместе со своим хозяином в эти жуткие, так он называл Окситанию, края, как-то случайно столкнулся с вдовой на большой рыночной площади Каркассона и влюбился, словно совершенный юнец.
Они столкнулись в толчее зевак, бродивших вдоль торговых рядов. Катерина уронила свою большую корзину, из которой на землю вывалились овощи. Рауль, как и полагалось бравому сокольничему, бросился помогать красивой женщине, рассыпавшей продукты по его вине.
Он присел на корточки и стал проворно складывать в корзину разлетевшиеся овощи. Несколько раз их руки соприкасались, и Рауль ощущал нежность и бархатистость рук прекрасной незнакомки. Он украдкой поднял голову и посмотрел на нее. Соблазнительный вырез открытого деревенского платья обнажил разрез ее крупных грудей, которые, казалось, с трудом помещались и вот-вот могли вылезти на свободу из-под тесного корсета, едва прикрытые льняной полоской материи.
