Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Бушар отошел в сторону и стал смотреть.

Катар встал и прошелся по ряду коленопреклоненных воинов. Некоторые из пленных плакали, понимая, что для них жизнь кончается, так и не успев подарить всех своих радостей, испытаний. Это было осознание того страшного момента смерти, который способен переломать психику у самых крепких и решительных людей, что уж было говорить о большинстве из них, в недавнем прошлом – простых горожан, крестьян или ремесленниках.

Просветленный возлагал им на голову свои руки и что-то тихо шептал. Он давал им последнее утешение – консоламентум, которое снимало с них все грехи и пропускало их души в катарский рай.

Ги стоял и молча смотрел, любуясь этой простой, открытой и искренней процедурой принятия смерти. Такая чистота и умиротворение сквозила в лицах пленников, получивших утешение перед неминуемой смертью, что душа де Леви вздрогнула. То, что шептали губы катара, было «Отче наш»…

Христианская молитва звучала из уст еретиков…

Когда все закончилось, катар встал на колени, опустил голову и крикнул, обращаясь к Бушару де Марли:

– Мы готовы, крестоносец! Теперь ты можешь завершить свою работу!..

В это время один из пленных не выдержал, вскочил на ноги и бросился бежать, в надежде спасти свою жизнь. Бушар ухмыльнулся, перекрестился и взял в руки арбалет, вырвав его у одного из оруженосцев своего отряда. Он спокойно прицелился и выстрелил. Стрела, издав жуткий вой, мгновенно попала в спину беглецу, застряв между плечами несчастного.

– Глупец… – вздохнул де Марли, бросая арбалет своему воину. – От смерти еще никто не убегал!

Катары с ужасом ждали момента казни.

– Бушар! Оставь-ка нам человек двадцать! Они потащат наших раненых товарищей! – Крикнул Ги де Леви.

– Выбирай! – Пожимая плечами от удивления, ответил Бушар. – Кого из них тебе оставить?

– Оставь тех, кто моложе… – ответил Ги де Леви. – Пусть тащат носилки с ранеными до аббатства. Там и решим, что с ними делать…

Надежда на спасение или, хотя бы, на продление жизни приободрило многих из пленников, приговоренных к смерти. Де Марли махнул своим воинам, которые прошлись между рядами катаров и отобрали около двадцати человек, преимущественно молодых. Для остальных же…

Бушар постоял в замешательстве некоторое время, собрался с силами и взмахнул мечом. Голова Просветленного упала рядом с телом. Рыцари его отряда без колебаний повторили движение их командира. Тела катаров повалились на траву, их головы немного откатились от тел и замерли. Их смерть на удивление была быстрая и какая-то невнятная, словно воровство кошелька карманником в рыночной толчее.

Ги перекрестился, вздохнул. Гибель людей всегда оставляла на его душе свой неизгладимый отпечаток, но сегодняшняя смерть была особенной, из ряда вон выходящей. Он был подавлен тем спокойствием, той нерушимой верой в истинность, с которой катары приняли ее, заставила его задуматься над своей жизнью.

Сенешаль молча прошелся среди трупов казненных врагов.

«Да… – грустно подумал он, разглядывая застывшие выражения лиц на отрубленных головах, – война будет идти полного изнеможения…»

Ги вернулся к своим воинам, которые выжили после этого жуткого боя. Многие были ранены, но старались держаться бодро. Сенешаль вынул свой меч и громко крикнул:

– Сеньоры оруженосцы и конюхи! Сегодня, на этом поле возле замка Лиму я исполню свой обет и произведу вас в рыцари! Ваша храбрость послужила залогом нашей победы! Благородство и честь осенили вас своими крылами и провели через смерть и опасности! На колени!

Воины преклонили колени перед сенешалем. Ги подходил к каждому из них, опускал на его плечи свой меч и произносил:

– Стань же рыцарем! Вставай с колен!..

Счастливые воины, многие из которых не рассчитывали встретить завтрашний день живыми, поднимали с колен рыцарями. Это была великая честь для них. Быть произведенным в рыцари на поле битвы – о таком можно было лишь мечтать, да и то, в своих голубых снах.

Гуго де Арси сиял от счастья. Его вместе с остальными счастливцами, чудом выжившими в этом жутком бою, произвел в рыцари сам сенешаль, человек, о котором он слышал рассказы еще в Англии, рыцарь, которого боялся Меркадье и уважал король Ришар, о котором с уважением и почтительностью отзывался сам сэр Гильом де Марешаль!..

– Поздравляю тебя, сеньор Гуго де Арси, шевалье… – Ги улыбнулся и изобразил поклон молодому рыцарю. – Клянусь Богом, твоим предкам не пришлось краснеть за своего потомка!

– Спасибо, сеньор де Леви! – Гуго упал на колени перед сенешалем. – О таком я мог только мечтать!

Ги оглянулся по сторонам и тихо сказал ему:

– Хватит валяться в ногах! Неровен час, еще заметят. Рыцарю не подобает совершать подобное…

Гуго покраснел от смущения, вскочил на ноги и схватил за руку сенешаля, намереваясь поцеловать руку, которая сделала его рыцарем. Ги отдернул ее и, напустив на себя строгий вид, назидательно произнес:

– А, вот этого, мой друг, не надо! Рыцарь может поцеловать руку другого сеньора только в случае принесения оммажа! Прекрати немедленно! Иначе, Бог свидетель, не посмотрю, что ты уже рыцарь, и выпорю тебя, как расшалившегося пажа!..

Они весело рассмеялись. Их искренний и задорный смех на поле битвы, среди обезглавленных тел врагов никого не смутил и не удивил, наоборот, многие, так толком и поняв его смысла, стали весело смеяться, настолько он был заразителен и задорен.

Раненых осторожно поместили на носилках, сделанных из стволов молодых деревьев, пленники подняли их и осторожно понесли по дороге, направлявшейся к аббатству Фанжо.

Рыцарь де Беллем тихо лежал и смотрел в голубое бездонное небо, раскинувшееся над его головой. Где-то в вышине проносились ласточки, легкий ветерок приятно холодил его грудь, но каждый шаг пленников, несших его носилки, отдавался в нем болью. Он смотрел затуманенным взором на товарищей, ехавших рядом и пытавшихся о чем-то говорить с ним. Он не мог расслышать их слов, в его ушах стоял тихий шум, заполнявший голову воина и одурманивающий его своей легкостью. Тело слабело с каждой минутой, становясь каким-то воздушным и невесомым, руки и ноги похолодели и не слушались рыцаря. Артур вспомнил дом, свою мать, братьев и сестер. Это немного отвлекло его и скрасило невыносимое состояние беспомощности, вызванной жуткой раной и большой потерей крови.

– Мама… – тихо прошептал Артур, открывая глаза. – Мама…

Он увидел мать, бегущую к нему ярким летним днем. Высокие луговые цветы доходили ей до пояса, она словно плыла среди их пышного разнообразия. Встревоженные бабочки и стрекозы порхали над ее головой.

– Мама… – шептал в бреду рыцарь – Я вернулся…

Мать бежала к нему, но не могла приблизиться, какая-то неведомая сила тянула его, он не мог расслышать голоса своей матери и видел только ее рот, глаза, полные счастья и тоски.

– Артур, Артур, очнись!.. – Сенешаль склонился над ним, осторожно теребя за плечо.

Рыцарь с трудом открыл глаза и улыбнулся. На его сером лице, которое было безжизненным, выделялись только глаза – большие, синие, окруженные пушистыми ресницами. Глаза мальчика, который должен умереть слишком рано. Умереть, так и не познав всех прелестей и недостатков жизни. Умереть, так и не полюбив…

– Сеньор Ги, – улыбнулся Артур. – Я видел свою мать…

– Потерпи, рыцарь, не умирай… – еле сдерживая слезы, произнес сенешаль, – до аббатства еще чуть-чуть. Ты мне обещал…

– Беллем сдержит свое слово… – Артур закрыл глаза и снова погрузился в забытье.

Ги подозвал Гуго де Арси и приказал ему следить за рыцарем. Тот кивнул головой и подъехал к носилкам. Сенешаль приказал рыцарям спрятать тело Просветленного катара, чтобы враги думали, что он все еще жив:

– Пусть помучаются, уроды. – Сурово произнес Ги и добавил. – Ага, вот и повозки нашлись. Соберите все оружие. Оно нам пригодится…

Группа рыцарей и оруженосцев нашли повозки, спрятанные катарами в лесу, и пригнала их к месту недавнего боя.

383
{"b":"897124","o":1}