– Неужели? Тогда мне понятно, почему у него были такие потери…

Чезаре на мгновение умолк и прислушался к звукам, доносившимся снаружи. Прихожане уже покидали церковь, времени на спокойную и незаметную беседу у них практически не оставалось.

– Теперь, самое главное. На последнем королевском совете его величество приказал, чтобы ты со своими людьми удерживал Каркассон, Терм, Нарбонн и Фонфруад. Эти оплоты католицизма пока еще надежно закрывают переходы из Арагона и не выпускают большие отряды мятежников из горных крепостей Керибюс и Сен-Поль-де-Фенуйе. Воины вынуждены практически поодиночке просачиваться на равнинные местности или уходить через Арагон и Фуа. Но, это долгий переход, он занимает несколько месяцев. Если мы сможем вывести графа Раймона-Роже де Фуа из игры, повстанцам придется идти еще западнее, через Комминж или Беарн, а это, еще два или три месяца пути…

– Да-то Бог, чтобы его светлость де Фуа внял голосу разума и вышел из коалиции… – перекрестился сенешаль.

– Вот. А теперь, мы переходим к самому ответственному моменту нашей беседы. Ты и только ты должен отправиться к графу де Фуа и поговорить с ним.

– Я? Чезаре, ты меня поражаешь! Меня же прикончат раз двадцать по дороге, я не успею доехать до Памье, как моя голова будет прочно насажена на копье какого-нибудь катара!

– Риск есть, и он велик. Но, только тебе граф может поверить или, хотя бы, прислушаться к твоим словам. Тем более, что это будет королевское предложение…

– Не понял…

– Очень просто. Хвала Вседержителю, что у нас есть такой проницательный король, как Филипп. Ты скажешь графу, во время охоты или застолья, сам выберешь момент, что его величество чтит и уважает старинные кутюмы и не посягает на его горные аллоды, но равнинная часть графства издревле подчинялась франкским монархам. Граф, а он не дурак, поймет, что хитрить и лавировать у него дольше не получится. Он задумается, а ты, вскользь, заметь, что от него надо пока только перекрыть свои перевалы с Арагоном, да направлять наемников не повстанцам и графам де Сен-Жиль, которые обречены, а королевскому сенешалю.

– Мне? Ты полагаешь, что граф согласится? – Удивился де Леви. – Клянусь мессой, что ты придерживаешься слишком поверхностного мнения о его светлости де Фуа.

– Возможно, мой друг. – Согласился Чезаре. – Но, насколько мне известно, граф всегда с уважением относился к тебе, он считал и продолжает считать тебя, Ги, одним из благороднейших и порядочных сеньоров среди нашего крестоносного сброда, который появился в Окситании вместе с покойным Симоном.

На худой конец, у графа есть сын, который настроен более лояльно к нам, нежели его отец и тетка Эсклармонда. Виконт Роже-Бернар де Фуа прекрасно понимает, что Арагон им не поможет, от катаров одни беды и проблемы, Англия слаба и не скоро оправится после Бувина и английских приключений принца Людовика, а Франция с ее королями уже не отпустит Лангедок и Окситанию. Наследник знает, что лучше потерять чуть-чуть, чем лишиться всего. Думаю, что тебе и с ним не мешало бы поговорить.

– А что мне делать, если он откажется? – Поинтересовался Ги де Леви.

– Скажи ему: «Арриведерчи!», махни ручкой на прощание и возвращайся в Каркассон. Мессир де Марли, тем временем, пусть еще безобразничает вокруг Тулузы, он это любит и умеет! А вот сыну твоему я советую запереться в Каркассоне и не высовывать носа от греха подальше…

– Чезаре, ты полагаешь, что Ги-младшему серьезно угрожает опасность?

– Да, и это меня тяготит. У меня уже не будет детей – я монах, но я полюбил тебя, как доброго друга и товарища, и мне будет, несказанно, жаль, если, не дай Боже, с ним что-нибудь случится…

– Спасибо, мой друг. Чезаре, как ты смотришь на то, чтобы по окончании этой проклятой войны взять, да и перебраться жить ко мне в замок? – Ги посмотрел на друга. – Мы с тобой уже старики, пора детям отдавать бразды правления и фамильный меч. А?

– Спасибо, мой друг, – Чезаре отвел глаза, пряча набежавшую слезу. – Только, я боюсь, что за этой войной последует другая, потом третья…

– Ну и что! Мы уже отвоевали. Вернемся домой, будем пить вино, вспоминать молодость, рассказывать внукам о королях и битвах…

– Клянусь богом, мы так и сделаем, только, пожалуйста, возвращайся целым и невредимым из Фуа. Кроме тебя, мой верный друг и товарищ, меня ничто не удерживает на этом свете… – грустно ответил Чезаре. – Я никогда не забуду, как ты плакал над телом моего брата Лучано и отпустил меня на священную месть…

– Перестань. Это излишне… – Ги положил руку на плечо Чезаре. – У меня есть одна идея. Помнишь, во время первой кампании, я получил из рук старого сеньора де Мирпуа, катара и безбожника, его богатую сеньорию?

– Да. И что? – Заинтересовался Чезаре.

– Сеньория Мирпуа располагается на стыке Фуа и Тулузы. Она была спорной территорией, из-за нее были частые войны между домами Фуа и Сен-Жиль. А, как ты посмотришь на то, если я предложу графу де Фуа свой оммаж за эти земли взамен его нейтралитета?..

– Тут надо хорошенько раскинуть мозгами, Ги. – Чезаре нахмурился. – Его сын и наследник, Пьер-Роже де Мирпуа, насколько мне известно, жив и здоров, да и король Филипп ревностно следит за тем, чтобы его феоды не ускользали на сторону…

– Мирпуа никуда не ускользнет! Наоборот! Граф, приняв у меня оммаж, будет вынужден стать вассалом Филиппа и его наследников. Ему будет некуда деваться, кроме как поддерживать монархию на Юге Франции! А, отозвать оммаж, в конце концов, всегда можно. Так многие делали…

– Изумительно! Клянусь Причастием! Ты просто молодец! Гениальный ход! Простой и красивый!.. – Чезаре весело засмеялся. На этот раз его смех был искренним и шел от сердца. Ги давно не видел своего друга таким веселым. – Граф должен проглотить этот «жирный кусок»! Только, амиго, у меня есть серьезные сомнения в этом. Пьер-Роже считается одним из толковейших командиров военного крыла катаров и командует обороной замка Монсегюр. А это, поверь мне, многое значит. Граф де Фуа, естественно, может заинтересоваться твоим «подарком», но, боюсь, как бы он не подавился…

– Ничего. А, прости меня, что будет, если граф, все-таки, откажется от нейтралитета и союза? – Поинтересовался сенешаль.

– Обычное дело… – хмуро ответил Чезаре. – Зажился он уже на этом свете. Пора уже молодым дорогу давать. Думаю, что с сыном нам будет проще и легче общаться, чем с его несговорчивым папашей…

– Боже мой… – ужаснулся Ги. – Опять…

– Ну, что поделаешь… – развел руками Чезаре, – такова, значит, его судьба. С тобой, на этот случай, поедет один из моих людей. У него будут отличные бумаги, подписанные Его Святейшеством, никто не придерется и не прогонит его из Фуа. Побоятся. Да! А у графа есть молодая и, поговаривают, красивая дочка! Может, попробуешь сосватать ее за своего сынишку?

– Прекрасная мысль! Клянусь Богом, что я бы не отказался породниться с таким древним и славным родом!..

В это время шум голосов на улице возрос. Прихожане вышли из церкви и наводнили весь внутренний двор замка.

– Все! Пора прощаться, – грустно произнес Чезаре. – Полагаю, что в этой суматохе тебя никто не увидит. А если и увидят, скажешь, что исповедовался…

– До встречи, мой верный друг… – Сенешаль встал и пошел к дверям.

– Арриведерчи, амиго мио! Арриведерчи! Форца, амиго мио! – Произнес на прощание по-итальянски Чезаре, крестя своего товарища. – Я буду ждать твоего возвращения…

– Жди, я скоро вернусь! – Улыбнулся Ги. – После войны будем только вспоминать о былом…

– Будем… – грустно ответил Чезаре. – За порогом тебя ждут четверо моих людей. Они надежные, преданные и проверенные люди. Теперь они станут твоей тенью, можешь их не бояться и довериться также, как и мне. Двое из них останутся с тобой в Каркассоне, третьего ты возьмешь с собой в Фуа, а четвертый уедет в Тулузу к епископу Фульку на помощь и станет следить за графами де Сен-Жиль. Сдается мне, что старый граф Раймон уже порядком пожил, и ему пора уходить на покой…