Мусульманин гордо вскинул голову и произнес:

– Трудная задача, хозяин, суть испытания, посылаемого аллахом правоверному воину. Благодарю за честь.

Филипп, тем не менее, озвучил вслух задачу:

– Будешь прорубать мне дорогу.

Абдалла преклонил колени перед ним и ответил:

– Благодарю вас, повелитель. Я и трое моих соплеменников с честью выполнят предначертания Аллаха и ваши повеления…

В дверь кто-то тихо постучался. Филипп кивнул, приказывая Абдалле впустить в комнату, где собрались все воины, гостя. Это был Арнульф.

– А теперь о тебе, мэтр. – де Леви подошел к нему и, пристально глядя в глаза, сказал. – Мне кажется, что тебе пора уезжать отсюда. Судя по лицу твоему – ты устал жить в страхе за свой завтрашний день. Таррагон, если ты пожелаешь, станет твоим вторым домом.

Арнульф растерялся, его глаза забегали, он прикусил губу и, опустив глаза, ответил:

– Благодарю вас, мессир. Я с радостью последую за вами…

Филипп отвел его немного в сторону от собравшихся и спросил:

– Скольких ты смог нанять для меня?..

– Почти две дюжины. К несчастью, мессир де Леви, из гарнизона мне удалось подкупить только пятерых солдат, остальные же по большей части городской сброд…

Филипп похлопал его по спине:

– Ничего страшного. Выводи их и направляй к главным воротам цитадели. Эти трое возглавят командование над ними. Понял? – Арнульф молча закивал головой. – Сам же иди со мной к покоям герцога Робера Куртгёза. Вымани любой ценой рыцаря охраны или хотя бы сделай так, чтобы он хотя бы на мгновение приоткрыл дубовую дверь покоев герцога… – англичанин испуганно посмотрел на него. Де Леви снова похлопал его по спине и успокоил. – Я все продумал и про тебя. – Он тяжело выдохнул, перекрестился и произнес. – Коли мы все погибнем, и Господь отвернется от нас, для тебя я приготовил отговорку… – Он что-то прошептал на ухо Арнульфу. Тот испуганно посмотрел на него, но де Леви вслух успокоил его. – Не сильно. Больше, поверь, для виду…

– Вы не убьете меня?.. – с недоверием во взгляде и голосе спросил Арнульф.

– Моё слово, Арнульф. Я тебя, кажется, не обманывал еще ни разу… – уже более серьезным тоном произнес Филипп. – А теперь, возьми-ка вот эти бутылки и отнеси солдатам в караулку. Не хочу брать на душу лишнюю кровь…

– Отрава?.. – Арнульф с осторожностью взял в руку плетеную корзину, заставленную бутылками с вином.

– Сонное питье… – успокоил его рыцарь. – Зайди в караулку, придумай любой повод, но постарайся сделать так, чтобы они его выпили. Пусть поспят сном младенцев…

– Тогда уж и вы кого со мной отправьте… – испуганным и недоверчивым тоном ответил Арнульф. – Неровен час…

Филипп усмехнулся и ответил:

– Опять ты, Арнульф, пытаешься усидеть на нескольких стульях! Рассчитываешь, что в случае нашего фиаско ускользнуть от наказания? – Тот искренне покачал головой. – Черт с тобой. – Он посмотрел на викингов. – Сходите, ради Бога, с этим прохиндеем…

Свен и Олаф, выругавшись на своем гортанном языке, нехотя побрели за Арнульфом, а Гуннар, дождавшись их ухода, подошел к де Леви и сказал:

– Мессир. Тут такое дело… – он помялся с ноги на ногу. Немногословному шведу стоило огромного труда выдавливать из себя слова в таком количестве. – мы тут подумали, подумали, да и решили… – он снова виновато посмотрел по сторонам и продолжил. – Самый лучший вариант, коли мы, под шумок, сумеем захватить неф или галеру, что стоят возле причала…

– Нас же мало… – Филипп скривился – он жутко не любил море и любая мысль о морском вояже вызывала у него если не священный трепет, то наверняка внутреннее содрогание всего организма. – Как мы управимся с парусами?..

– Ну, мессир, это совсем уж ерунда! – Заулыбался Гуннар. – Есть я, Свен и Олаф! Мы с детства знаем паруса, любим ветер и море. Даже если из нас останется кто-то один, клянусь, он сможет вами руководить и показывать, что и кому надо делать…

Филипп задумался, посмотрел на Абдаллу, который молча кивнул ему в знак согласия с вариантом скандинава, улыбнулся, обнял Гуннара и ответил:

– Ты даже не знаешь, что сейчас придумал! Ты нас спас…

Викинг смутился, что-то тихо и несвязно пробормотал себе под нос и, чтобы как-то преодолеть неловкость, начал поправлять на себе воинскую амуницию.

Филипп посмотрел на Абдаллу, Гуннара, после чего направился к столу, сел за него, раскрыл баночку с тушью, перебрал гусиные перья, отобрал несколько и, развернув пергамент, стал что-то быстро писать.

Абдалла молча сел на ковер и, закрыв глаза, стал что-то тихо напевать – судя по всему, он молился перед трудным испытанием, прося Аллаха ниспослать ему отвагу, выдержку и победу. Гуннар молча подошел к окну, зевнул, долгим и неотрывным взглядом смотрел в непроглядную ночную темень, окутавшую замок и городок, потом развернулся, направился к столу, взял кувшин с вином, налил себе большой кубок вина и молча осушил его. В этот момент звенящей тишины и пика душевного напряжения каждый из них старался справиться со своими страхами и сомнениями в одиночку…

– Мессир де Ипр! – Рыцарь заглянул в шалаш, где тихо дремали Гийом и граф Глостер, не дожидаясь, когда кто-то из командиров проснется, он громко произнес. – В Кардиффе пожар и паника! Слышен набат городской церкви!..

– Ну, вот и началось… – открыв глаза, обреченным голосом произнес Робер Глостер.

Гийом резко поднялся и сел, протер глаза, тряхнул головой, отгоняя остатки сна, зевнул, взглянул на рыцаря, потом на Глостера, грустно улыбнулся и ответил:

– Все, как я и предполагал… – он поднялся на ноги, взял кувшин и, поднеся его ко рту, сделал несколько больших глотков красного вина, но поперхнулся и пролил его себе на грудь, запачкав свой некогда белый сюркот, ставший к этому моменту грязно-серо-бурым. Он скептически оглядел себя, улыбнулся и, качая головой, прибавил. – Крови-то сегодня будет…

Глостер скосил в его сторону взгляд, нервно почесал щеку и сказал:

– Однако, де Ипр, вы весьма суеверны!

Гийом поправил перевязь меча, подтянул ремешки шпор, надел на голову войлочный чепец с валиком для смягчения силы ударов, приходившихся по шлему, аккуратно надел кольчужный капюшон-хауберк, взял шлем и молча вышел из шалаша на открытый воздух.

Ночь раскинулась над ним во всем своем великолепии. Мириады звезд, искрясь синеватыми, красноватыми и серебристыми драгоценными камнями, рассыпались по иссиня-черному небу. Едва заметные серые тени облачков, подсвеченные голубоватым сиянием луны, легко проносились в полной тишине.

Гийом расправил плечи, потянулся и, сложив руки рупором, громко прокричал:

– Лагерь, подъем! Мессиры, тревога!..

В мгновение ока лагерь, представлявший собой множество навесов и шалашей, ожил. Отовсюду послышался шум, мужские голоса, бряцанье оружия, шутки, смешки и недовольное ворчание тех, кто еще толком не пробудился ото сна.

Оруженосцы заспешили к своим сеньорам, неся зажженные факелы и вооружение, конюшие направились к лошадям, послышалось конское ржание…

– Все в порядке, жизнь продолжается… – улыбнувшись, но как-то грустно на этот раз, резюмировал де Ипр. Он развернулся к Глостеру, вылезшему из шалаша, кивнул в сторону воинов. – Через полчаса, граф, мы будем готовы к маршу…

Тот что-то спросонья буркнул в ответ, кивнул головой и направился к ближайшим кустам справлять нужду, на ходу крикнув оруженосцам, чтобы те тащили гамбезон и кольчугу для экипировки…

Лондон. 21 ноября 1133г. Раннее утро.

Де Биго не спал толком уже неделю. Сон куда-то пропал, оставив вместо себя нервозное напряжение, смешанное с чувством тревоги и каким-то смутным ощущением чего-то плохого, дикого и неизбежного. С этим чувством бесполезно бороться, оно изматывает, лишая сна и покоя, от него невозможно избавиться. Оставалось лишь смириться и, стиснув зубы, спокойно дожидаться решения судьбы, решившей в очередной раз немного повеселиться над ним, напоминая баловника-мальчугана своими неожиданными выходками.