– Истину глаголете, сир… – тут он заулыбался, хлопнул себя по колену. – Господи! Так это же граф Таррагона! Мне третьего дня докладывал о его прибытии комендант Пяти портов…

Генрих теперь уже с нескрываемым интересом посмотрел на великого коннетабля Англии и графа Норфолка.

– И, что же ты, разбойник, мне до сих пор не доложил?..

– Сир… – замялся Гуго, – малость запамятовал…

– Тарра?.. – запнулся король. – Как там его название?!..

– Таррагон, сир. – Поправил Гуго. – Город и графство в Испании, в аккурат на границе между Арагоном, Барселоной и сарацинскими землями…

– А не опасно ему, часом, там живется?.. – удивился еще больше король. – Это же между двух огней…

– Между трех огней, сир… – снова поправил его де Биго.

– Тоже мне умник нашелся. – Генрих изобразил суровость на своем лице. – Именно между двух, а не между трех!

– Но…

– Баран! Между сарацинами и верными католиками! Вот, что мы имели в виду…

– Гуго побледнел и смиренно опустил голову:

– Простите меня, неразумного вассала…

– Мы желаем дать аудиенцию столь интересному гостю. – Генрих резко поднялся и тут же схватился за поясницу, охнул, по его лицу прошла резкая судорога боли. – Господи! Опять прострел!..

Гуго проворно поддержал его под руку. Король кивком головы поблагодарил его. Они направились в комнату для переодеваний, куда уже засеменил камергер, отдавая на ходу приказания слугам для приготовления малого парадного одеяния монарха…

Высокий и широкоплечий рыцарь с усталым и забрызганным грязью лицом неловко переминался с ноги на ногу, изредка бросая косые взгляды на всесильного аббата Сен-Дени. Кольчуга тяжело давила на уставшие после долгой скачки плечи, спина ломила, да и глаза периодически застилал туман, ведь ему пришлось проскакать без передышки от самого Монтрейль-сюр-Мер, позволяя себе лишь короткие привалы во время смены лошадей.

Сугерий словно позабыл о его присутствии, настолько поглотила его доставленная секретная депеша, написанная мелким кодом на небольшом куске пергамента.

Он вскинул голову, зачем-то посмотрел в полураскрытое окно, перевел взгляд на рыцаря, нахмурил седеющие брови и коротко обронил:

– Вы свободны, мессир Жан. Сутки на сон и отдых… – рыцарь звонко цокнул шпорами, развернулся и уже направился к двери, когда аббат добавил. – Прошу еще немного задержаться. – Он подошел к столу, раскрыл один из его ящичков, вынул небольшой туго набитый кошелек, приблизился к рыцарю и, взвесив его содержимое в своей маленькой руке, протянул его со словами благодарности. – Его величество признателен Вам за службу и… – он замялся, – желает вознаградить за труды и усердие…

Глаза рыцаря блеснули холодным блеском, едва заметная улыбка тронула уголки его рта.

– Долг вассала служить сюзерену, монсеньор аббат… – хриплым от усталости голосом ответил Жан, принял кошель, снов поклонился и вышел из комнаты.

Сугерий, казалось, только и дожидался его ухода, тут же подбежал к камину и, бросив в его пылающий зев пергамент, заворожено уставился на язычки пламени.

– Началось… – тихо прошептал он одними губами. – Эх, Филипп, Филипп… помогай тебе Бог.

– Ваша светлость граф Робер Бюрдет Таррагонский?.. – рыцарь дворцовой стражи учтиво поклонился перед Робером. – Его величество король Англии и герцог Нормандии Генрих изволит принять Вас сию минуту.

– Это большая честь. – С таким же учтивым поклоном ответил ему граф.

Рыцарь медленно развернулся и, звякнув вооружением, пошел впереди графа, направляясь к закрытым дверям тронного зала.

Он со всей торжественностью раскрыл их перед графом, который почти сразу же столкнулся нос к носу с камергером.

– Бог мой! Ваша светлость! Для меня огромная честь встретить столь славного рыцаря и борца с сарацинами!.. – он буквально растекся в слащавой улыбке, от вида которой у Робера заныло сердце.

Он лишь хмуро посмотрел на него и коротко кивнул. Камергер не обиделся, ведь ему кивнул властитель практически независимого графства, исхитрившийся мечом, удачей или просто диким везением укрепиться на троне огромного владения.

Камергер величаво развернулся, вышел на середину тронной залы, трижды ударил своим золоченым посохом по каменным плитам пола и громко произнес:

– Его высочество граф Таррагона Робер Бюрдет!..

Робер вышел из-за его спины, приблизился к трону, на котором сидел Генрих, учтиво поклонился и гордо выпрямился и посмотрел на короля Англии.

Генрих выглядел больным, издерганным, усталое лицо с большими отеками под глазами выдавало в нем наличие серьезной болезни, практически лишившей Генриха сна и отдыха. Да и окружающая его действительность не шибко радовала короля. Он, лишенный всех законных наследников, доживал в видимой тишине последние годы, если не месяцы. Знать упорно не желала признавать права наследия за его единственной дочерью Матильдой, бездетной вдовой покойного германского императора, а теперь женой молодого анжуйского графа Годфруа. Нормандские бароны и рыцари даже помыслить не могли о том, чтобы позволить утвердить на троне Нормандии и Англии их природного врага – анжуйца! Даже видимость присяги, принесенной ими перед королем в верности его дочери, не успокаивала Генриха. Теперь он уже практически полностью превратился в безвольного наблюдателя этого хаотического процесса будущего междуцарствия, скатившись на бесполезные заигрывания то со своими знатными вассалами, то с анжуйцами, то графами де Блуа, имевшими, по мнению его подданных, наибольшие законные права на престол его отца, великого и ужасного герцога Гильома Завоевателя…

Теперь же он, ходячая развалина и практически человек без будущего, создавал лишь видимость, восседая на троне своего родителя и зная, что его детям уже никогда не продолжить династию.

– Мы несказанно рады видеть столь славного сеньора! Королевство всегда открыто для наших уважаемых гостей!..

Робер опустил голову и незаметно побледнел. Он увидел краем глаза Гуго де Биго, стоявшего чуть поодаль от короля и буквально сверлившего его взглядом. Ошибки быть не могло! Это именно его герб красовался на шелковом сюркоте. Червленый крест на золотом поле…

Генрих нарушил этикет и встал с трона, этим жестом он хотел показать своё особое расположение к гостю.

– Мы знаем о том, что Ваши корни, граф, происходят из Нормандии… – медленно произнес король, ведь именно в этот момент его снова ударил прострел в поясницу. Он едва заметно пошатнулся, но Робер успел сделать шаг ему навстречу и учтиво подставил свою руку, согнутую в локте. – Благодарю вас, граф, за учтивость…

Король жестом приказал рыцарям стражи оставаться на своих местах, мило улыбнулся Роберу, посмотрел на придворных и тихо произнес:

– Не желаете ли партию в шахматы? Эта новомодная игра всецело поглотила нас…

Робер склонил голову и ответил:

– Это огромная честь для меня, ваше королевское величество. Я и мои потомки будут гордиться этим фактом монаршей милости…

– А вы, я смотрю, помимо рыцарской отваги, удачи и везения, еще и отменный царедворец! – лицо Генриха расплылось в широкой и искренней улыбке. – Тогда, – он поискал глазами Гуго де Биго, кивнул ему головой в сторону маленькой дверцы, повернулся к Роберу, – прошу вас, граф, составить нам компанию. Сюда. Мы просим вас сопроводить нас…

Гуго открыл дверцу, в которую сначала вошел король, затем Робер, а после них великий коннетабль Англии, который тут же крепко запер за собой вход в комнату отдыха, оставив всех придворных в полном недоумении и откровенной растерянности.

Король настолько открыто продемонстрировал своё расположение к неизвестному гостю и, заодно, такое явное пренебрежение ими, его верными вассалами, что некоторые из них тут же стали громко перешептываться, выражая своё возмущение и негодование.