Сначала, ни с того, ни с сего, как казалось Гильому, восстали рыцарские гарнизоны Лилля и Сент-Омера. Поразило его только одно: вместе с рыцарством, жившим привилегированно и обособленно от горожан, торговцев и крестьян, выступили ремесленники, горожане и, частично крестьяне, относившиеся ко всему абсолютно равнодушно. Через три дня восстал Гент. Рыцарство, на которое он и сделал ставку при воцарении, предало его первым, отринув оммаж и сломав, в знак его разрыва, соломинки, собравшись публично на большом поле Гента. Именно на том самом поле, где почти год назад в едином порыве давало Гильому Клитону клятву верности…

Гильома нельзя было назвать трусом и слабовольным человеком. Перед лицом опасности он, отринув все сомнения и наплевав на проблемы, расправил плечи и предстал миру во всей красе рыцаря, предводителя и полководца.

Он отправил письмо королю Людовику, в котором кратко известил его, словно вскользь, о бунте, сделав акцент, прежде всего, на возможность еще одной отсрочки выплаты рельефа. Гильом не мог прямо сказать Людовику, что, мол, денег пока нет, а те, что он сумел собрать, нужны ему дозарезу для подавления бунта.

Он был слишком самоуверен, пожалуй, даже чрезмерно, не желая признать полноценное и массовое восстание, обзывая его лишь презрительным словом «бунт».

Гильом собрал всех своих рыцарей в Брюгге. Большой зал графского дома был едва занят на пятую часть.

– Сколько нас? – тихо спросил он у де Леви, стоявшего подле графского трона.

– Здесь сотня рыцарей, мессир… – Филипп вздохнул сокрушенно. – С гарнизонами, что еще верны нам, едва перевалит за две сотни…

Гильом надул щеки и шумно выпустил воздух, поискал глазами кого-то в толпе рыцарей и, сделав приглашающий жест рукой, громко сказал:

– Мессир де Бриенн! Извольте подойти к нам!..

Жан де Бриенн, отвечавший с самого первого дня воцарения за арбалетчиков и пехоту графского войска, приблизился к королю, громыхая кольчугой, скрытой, на норманнский манер, длинным, почти до пят, сюркотом, украшенным цветами его родового герба: лазорево-белые замковые башни, расположенные в шахматном порядке. Массивная золотая цепь довершала его пестрый и богатый наряд. Было видно, что главный хранитель замков графства не жалеет денег на придание собственному виду как можно большей значимости и солидности.

Гильом всегда в душе посмеивался над любителями вычурных манер и стилей в одеждах, отдавая предпочтение, прежде всего, утилитарности и удобства в ношении в мирное и военное время, а подобное павлиньи выкрутасы его откровенно смешили и порой даже раздражали. Он сдержал усмешку, придал голосу наибольшую солидность и произнес:

– Мессир главный хранитель замков! – Бриенн присел на одно колено перед ним и склонил голову. Чего-чего, а этикету он у короля выучился, дай бог – подумал Гильом. – Мы, Божьей милостью и по воле нашего сюзерена – короля Франции Людовика, граф Фландрии Гильом повелеваем тебе принять под команду всех арбалетчиков, пехотинцев, фуражиров и инжениаторов, кои таковые потребуются для моих военный нужд! – Зал возбужденно загудел. Гильом окинул рыцарство взглядом и продолжил. – Повелеваю тебе, Жан де Бриенн, исправно получать в казне деньги для набора и найма воинов, способных и годных к военному ремеслу. Встань, де Бриенн! – Жан поднялся, позвякивая шпорами и мечом. – Сроку тебе неделя, чтобы набрать арбалетчиков числом пять сотен, пикинеров и копейщиков с павезами для защиты стрелков – тысячу человек, фуражиров и снабженцев возьми из замков и от рыцарской прислуги!

– Будет исполнено, ваша светлость! – Бриенн еще раз низко поклонился и спиной попятился назад, чтобы занять место, оставленное им среди рыцарей.

Гильом поискал еще кого-то глазами в толпе и, слегка повернув голову к Филиппу, спросил:

– Мой кузен, Гильом де Ипр, здесь?..

– Да, Гильом, он ругал кузнецов за кривые подковы лошадей твоей конницы… – ответил Филипп. Он всмотрелся в зал и, увидев Гильома, замахал ему рукой, подзывая к графу. – Во-о-он он, уже идет…

Клитон положил ему руку на ладонь и поблагодарил, после чего приветливо поздоровался со своим кузеном-бастардом и сказал:

– Мой дражайший родич! Повелеваю тебе взять под командование всю легкую кавалерию, состоящую из ваших же земляков-брабантцев, выдвинуться к Генту, оборудовать укрепленную позицию в трех лье перехода от города и ждать моего прибытия с основными силами!..

Гильом де Ипр вежливо склонил голову. Граф поднялся со своего трона и, спустившись по ступеням, крепко обнял его. Рыцари снова возбужденно загалдели, приветствуя братание их графа со своим отдаленным родичем, что разом снимало все подозрения в недоверии к молодому бастарду.

– Я не уроню честь своего рода, мессир граф. – Спокойным голосом ответил Гильом де Ипр, глядя в глаза Клитону. – Еще никто в моем роду не слыл трусом или предателем…

– Я и не сомневался в этом, кузен. – Клитон перевел взгляд на де Леви, который коротко кивнул ему, полностью поддерживая и одобряя его решение.

Гильом де Ипр раскланялся и, сославшись на важность поставленных задач, быстро покинул зал. Клитон снова сел на трон и, придав своей позе солидность, покой и уверенность, громко произнес:

– Тут ко мне прибыли недовольные! Пусть их пропустят и озвучат мое обещание, что я не трону их и отпущу домой!

Через несколько минут в зал вошли два рыцаря, выбранные Пэрами восставших. Они, едва скрывая волнение и опасение, прошли сквозь расступившиеся ряды рыцарей Гильома и, выйдя на середу зала, громко сказали:

– Гильом Клитон, тот, кто еще вчера именовал себя графом Фландрии! – Рыцари схватились на мечи, но Клитон резким жестом приказал им не шевелиться. Один из Пэров продолжил. – Ты нарушил клятвы, которые мы давали от твоего имени, подтверждая сохранение привилегий, полученных от предыдущих графов людьми земли Фландрской! Однако ты есть наш сеньор и сеньор всей Фландрии вместе с Фризией! Поэтому мы должны прийти к согласию без насилия, собрав в Ипре знатных людей, равных мне, с двух сторон, вместе с мудрыми людьми из духовенства и народа, без оружия! Ты согласен, граф Гильом?!..

Граф молчал несколько секунд, потом встал и ответил:

– Да, я согласен! Что еще тебе поручили передать нам?.. – Гильом смерил его спокойным, но уничтожающим взглядом.

Пэр попятился назад, съежился и произнес:

– Кажется, ты обещал нам жизнь?..

– Не бойся, вассал, твоя жизнь вне опасности! – Гильом надменно, но без цинизма, улыбнулся. Продолжай же! – граф снова сел на трон.

Пэр пошевелил плечами, словно пытался стряхнуть с себя какой-то невидимый груз, кашлянул и, бросив несколько растерянных взглядов на рыцарство, произнес:

– Если, по мнению собравшихся мудрых людей графства, ты можешь держать Фландрию и Фризию по чести, мы все согласимся и прекратим волнения! Если же окажется, что ты человек недостойный, который не блюдет ни веру, ни закон, коварный, вероломный, то уйди с миром и дай нам самим выбрать человека способного среди тех, кто имеет право на графство по крови!..

Филипп не успел схватить его за руку, настолько Гильом резко вскочил с трона и в один прыжок оказался возле говорившего. Пэр испуганно попятился.

Клитон снова усмехнулся и, глядя на него немигающим взглядом, словно удав на кролика, спокойным и ледяным голосом сказал:

– Ты ведь рыцарь? Не так ли?.. – Пэр закивал головой, продолжая пятиться назад, и хотя он был поистине исполинского роста и телосложения, он сутулился и съеживался, боясь силы и энергии маленького Гильома. – Ты знаешь, что мы все рождаемся равными, и только оммаж делает среди нас различия, ставя одних сюзеренами, а других вассалами! Так?! – Пэр согласно кивнул головой. – Тогда я отвергаю оммаж, который ты мне принес тогда на поле возле Гента! Я вновь становлюсь равным тебе! – рыцарство загудело, предчувствуя кровавую развязку. – Я вызываю тебя на судебный поединок, ибо право на моей стороне! Все, что я сделал в графстве, я сделал по праву и разумению!