– Слава тебе Господи. Иначе нам пришлось присматривать за ним, а не наносить удары лансами…
Король Людовик, сидевший на высоком постаменте, установленном под огромным шатром темно-синего цвета с вышитыми лилиями, дождался отъезда своего сына и, когда тот почти приблизился к нему, незаметно кивнул главному герольду и распорядителю турнира. Тот, нисколько не смутившись, поднес к губам турнирный рог и трижды протрубил, после чего громко крикнул:
– Атакуйте, мессиры! Пришло ваше время!..
Принц Филипп опешил и стал огорченно озираться по сторонам, бросая взгляд то на короля, то на своих товарищей, начавших без него конный бой на лансах.
Филипп де Леви старался не отставать от Гильома Клитона, удерживая своего декстриера рядом с конем молодого герцога, которого после пленения его отца Робера Куртгёза королем Англии и собственным младшим братом Генрихом во Франции нарочно, словно дразня англичан, стали именовать герцогским титулом.
Огромный рыцарь, весь в желто-черном одеянии, похожий на гигантскую боевую осу, одним из первых вступил в конный бой на лансах, столкнувшись в большим всадником, чьи одежды и конская попона были украшены лазорево-белыми полосами. Удар страшной силы, перемешанный с треском ломавшихся лансов, ржанием декстриеров и боевыми кличами рыцарей, накрыл ристалище и волнами прокатился по трибунам и толпам зевак, окруживших оргомную поляну ристалища.
Филипп едва не вылетел из высокого боевого седла, приложив все силы, сноровку и умение для того, чтобы удержаться и стерпеть удар. Его противнику повезло значительно меньше – его декстриер неуклюже присел на задние ноги и рыцарь, не удержав равновесия, свалился на жесткую землю ристалища.
Де Леви увидел, что и Гильом вышел победителем из первой атаки. Он разворачивал декстриера и направлялся к оруженосцам, которые уже трясли запасными лансами, в то время как остальные слуги молодого герцога бежали к упавшему рыцарю, чтобы забрать шлем, щит или иной атрибут, подтверждавший поражение и победу их господина.
– Прекрасный удар, Филипп! – Гильом перевел дыхание и взял новый ланс. – Я даже не представляю, как сейчас злится его светлость Стефан! – Он громко рассмеялся.
– Стефан? – Недоуменно переспросил его де Леви. – Это кто такой? В суматохе я не успел, как следует, разглядеть его герб.
– Кто-кто! Стефан де Блуа и де Мортэнь, родной брат его светлости Тибо де Блуа!..
– Матерь Божья…
– Славь, славь Господа! Ты даже не представляешь, каких денег заработал и сколько радости доставил королю! – Поздравил Филиппа Гильом Клитон. – Можешь теперь падать, сколько душе угодно! Его выкуп с лихвой покроет все твои убытки!..
Они развернули декстриеров, Гильом выровнял шеренги своих рыцарей и, приподнявшись на стременах, снова повел в атаку…
– Ваше величество, – тихий и вкрадчивый голос Сугерия раздался над самым ухом Людовика, – наш протеже выбил первой же атакой мессира Стефана…
– Ух, ты… – воскликнул Людовик и замолк, опасаясь, как бы его радость не долетела до ненужных и лишних ушей. – Кто, говоришь, его сшиб?..
– Де Леви, собственной персоной. – Еле слышно ответил Сугерий.
– Молодец. Значит, мы в нем не ошиблись.
– Истинно так, сир. Как я успел заметить, он подружился с молодым герцогом…
– Вот и хорошо… – король радостно хлопнул в ладони…
Тибо де Блуа, граф Шампани, Блуа, Шартра и Мо, медленно подъехал к своему брату, которого, поддерживая под руки, оруженосцы выводили с ристалища. Удар был достаточно сильным, но, слава Богу, не смертельным. Стефан был контужен и сильно ушибся при падении о землю, вывихнув плечо и повредив ногу.
– Кто это был?.. – еле слышно выдавил он из себя.
– Какой-то молодой рыцарь из числа вассалов короля Людовика. – Ответил оруженосец. – Его герб напоминает мне кого-то…
– Это герб де Леви! – громко произнес Тибо, наблюдая за реакцией своего брата. – Того самого де Леви…
– Черт возьми! Неужели, его сын такой же шустрый, как и его папаша?.. – Ответил Стефан, пытаясь самостоятельно встать на ноги, но силы оставили его и он снова повис на руках оруженосцев. – Ей Богу, Тибо, завтра же, как только приду в себя после падения, вызову его на тьосты и вышибу дух из выскочки!..
– Ты уже вышиб, но, к счастью для нас, не дух свой, а приличный выкуп за собственную персону. – Холодно ответил брат. – Ладно, ступай в отель и отдохни. Мне пора строить оставшихся рыцарей на вторую атаку… – он развернулся и, пришпорив коня, покакал к шеренге рыцарей его конроя, выстраивающихся для повторной атаки.
– Эх, мессир Стефан, если бы ваш декстриер не припал на задние ноги… – попытался успокоить его оруженосец, но граф резко оборвал того на полуслове, сверкнув глазами:
– Не надо врать! Сегодня, к несчастью для нашего дома, мой противник оказался сильнее и удачливее. – Он окинул слуг взглядом, не терпящим препирательств. Слуги потупили головы. Он криво усмехнулся, ойкнул от боли, пронзившей его плечо, и сказал. – Тащите меня в отель!..
Вторая и третья атаки получились для Филиппа де Леви успешными, но не столь триумфальными, как первая. В самом конце бугурда ему, как назло, попал под ланс крепко сбитый рыцарь, и Филиппу пришлось еще раз менять ланс, чтобы только с повторной атаки выбить противника из седла. Когда он, желая отдать дань уважения крепости, стойкости и недюжинной силе своего противника, спрыгнул на землю и подошел к лежащему воину, тот с нескрываемой грустью в глазах произнес:
– Благородный шевалье, я сервильный рыцарь его светлости де Блуа и, судя по всему, вам не получить за меня выкуп, хотя, клянусь Господом и Пресвятой Богородицей Шартрской, я старался выбить вас из седла, чтобы заслужить свободу и волю…
Филипп был обескуражен и тронут словами рыцаря. Он склонился над ним и произнес:
– Ваше имя, благородный шевалье?..
Воин грустно опустил глаза и ответил:
– Вы, наверное, плохо расслышали, мессир, я серв его светлости Тибо де Блуа…
– Нет, рыцарь, я все прекрасно расслышал! – Ответил ему де Леви и протянул руку, закованную в кольчужную перчатку. – Позвольте вашу руку, шевалье, и потрудитесь, наконец, назвать ваше имя…
– Рауль «Упрямец», мессир… – ответил рыцарь, пожимая руку соперника.
– Мне почему-то кажется, мессир Рауль, что вы сегодня же станете свободным… – в голове Филиппа созрел наглый, но убыточный лично для него план.
Рауль удивленно раскрыл рот и посмотрел на соперника, которого еще несколько минут назад он должен был победить, растоптать и сбросить с коня, который сейчас, спустя мгновения, протягивает ему руку помощи и произносит обещание, от которого у него захватывает дух и сжимается сердце.
– Как ваше имя, мессир? Я должен буду знать имя своего сюзерена, подарившего мне, сыну рабов, свободу…
– Филипп де Леви, шевалье… – смутился его соперник.
Рауль вытаращил глаза от изумления:
– Господи! Вы сын монсеньора епископа? Сын того, кто получил свободу из рук короля и о ком при жизни слагают легенды?!..
– Это слишком… – попробовал перевести разговор де Леви.
– Простите… – рыцарь встал и, поклонившись, взял под уздцы своего пегого коня и побрел в направлении большого шатра, над которым трепетало знамя графа де Блуа.
– А я, пожалуй, поеду с вами, Рауль… – произнес де Леви и, запрыгнув на коня, пустил декстриера спокойным шагом…
Тибо де Блуа страшно злился. Еще бы, все три атаки его конроя провалились. Две трети его рыцарей было выбито из седел, а потери в конрое Гильома Клитона были просто смехотворными – даже трех десятков не наберется. Он сидел на раскладном походном стуле и ожидал, пока его слуги и оруженосцы, суетливо сновавшие вокруг своего сеньора, снимут кольчугу и амуницию. Он рассеянно смотрел на ристалище через полураскрытый полог шатра, когда вдруг поймал себя на мысли, что видит какого-то всадника, который медленным шагом ехал к нему. То, что рыцарь, издали похожий на огромную желто-черную боевую осу, направлялся именно к нему, сомнений не было – впереди него шел, понуро опустив голову, его сервильный рыцарь Рауль «Упрямец», которому он поручил любой ценой выбить из седла этого опасного противника.
