– Спасибо вам, благородные сеньоры! Я не сомневался в вашей преданности, верности и храбрости. Дело в том, что я специально оставил вас для того, чтобы рассказать о смерти графа Бодуэна Фландрского…

– Садитесь, мессиры… – Людовик указал на стулья, которые стояли по краям его большой палатки. – Не думаю, что эти плохие и горестные известия вам стоит переносить стоя…

Годфруа и остальные сеньоры сели. Король выдвинул свой стул ближе к ним, сел и стал рассказывать:

– Только что мне прислал письмо Сугерий. Это, проверенные сведения, мессиры. Я просил графа Бодуэна сковать большие силы Нормандии со стороны восточных границ. Его светлость Бодуэн с готовностью согласился и, объединив свои отряды с графом де Понтьё, стал исправно атаковать и тревожить гарнизоны нормандцев, граничащих с землями Понтьё и Фландрии…

Король тихо свистнул. Вбежали слуги, которым он кивком головы приказал разлить вино по кубкам, после чего, предложил рыцарям выпить и продолжил свой рассказ:

– Сказать по правде, это удалось графу. Нормандцы, напуганные атаками на свои города О и Омаль, отвели значительные силы, обнажив и ослабив свою оборону на западных и южных рубежах.

Сеньоры закивали головами, соглашаясь со словами короля. Людовик отпил вино, вытер губы рукавом и продолжил:

– Эти воспользовался граф Фульк Анжуйский. Он атаковал земли графства Мэн и Мортэнь. Сами понимаете, что нормандцы растерялись и стали бросать свои отряды туда и сюда, изматывая маршами своих рыцарей.

Бушар де Монморанси кивнул головой и сказал:

– За двумя зайцами гнаться бесполезно, сир…

Король усмехнулся, но, как-то грустно, и добавил:

– Особенно, если у этих зайцев больно острые зубы, и они сами могут загрызть лис и волков!.. Ну, да ладно, мессиры. В это самое время, я приказал мессиру Ангеррану де Шомон взять треть своего рыцарства от графства Вексен и атаковать земли Нормандии, лежащие на другом берегу Эпты. Вы все знаете мессира Ангеррана, сеньоры. Ему, нет надобности, повторять приказ два раза, особенно, если этот приказ – атаковать нормандцев!..

Сеньоры заулыбались и стали оживленно кивать головами. Один де Леви, понуро опустив голову, сидел и молча слушал Людовика.

– Наш славный Шомон, – продолжил Людовик, – так нагло вторгся в земли герцогства, что враги, прямо, растерялись и уступили, практически без боя, земли от Эпты до реки Андель. Знамя Шомона вместе с моим стягом взвилось над Пон-Сен-Пьер, не говоря уже о более мелких замках и башнях, из которых он выкинул гарнизоны нормандцев! Казалось, что судьба снова нам улыбнулась! Но тут, мессиры! – Лицо короля сделалось каменным. – Смерть графа Бодуэна разом лишила нас преимущества и инициативы…

Дрё де Муши, который до этого момента молча слушал короля, спросил:

– Сир, как погиб его светлость Бодуэн?..

Король тяжело вздохнул:

– Граф со своим отрядом углубился к побережью Нормандии. Он напал на гарнизоны, расположенные вокруг замка О…

– Замок О? – Переспросил его де Муши. – Не тот ли это замок, где герцог Гильом Незаконнорожденный отпраздновал свою свадьбу с Матильдой де Фландр?..

Король молча кивнул головой:

– Да, именно, дорогой де Муши, – сказал Людовик, – именно…. Так вот, граф атаковал крупный отряд и разгромил его, но, к несчастью, получил рваную рану лица копьем. Он толком не дал лекарю осмотреть и промыть рану…. И, вот, сеньоры, графа Бодуэна нет больше с нами…

– Кошмар… – произнес Ги де Клермон, который сидел в самом дальнем углу палатки. – Ужас, да и только…

Бушар стукнул кулаком себе по колену:

– Надо же! Сколько раз, уже и не припомню, я говорил покойному графу Бодуэну: «Перестань бахвалиться! Будь немного осторожней!» Нет! Он, словно не слышал меня! А, этот его старомодный шлем? Сколько раз я ему твердил, да и отец его, покойный граф Робер, тоже! А он! Уперся, и ни в какую! Так и говорил: «Этот шлем носил еще мой прадед!..»

Монморанси сильно переживал смерть молодого графа Фландрии. Он и отец Бодуэна частенько, чего греха таить, враждовали и спорили друг с другом. Но, они уважали и ценили друг друга. Монморанси, после гибели графа Робера, стал кем-то, вроде наставника молодого графа Бодуэна, за которого он собирался, тайно мечтая об этом, выдать свою младшую дочь…

Неловкое молчание прервал король:

– Мессиры, давайте помянем душу нашего храброго и благородного графа Бодуэна…

Король встал, за ним встали все рыцари, находившиеся в палатке. Людовик сказал:

– Встретим утро за поминальными столами. Встретим солнце нового дня, держа в руках кубки с вином и вспоминая Бодуэна. Пусть он с небес смотрит на нас и видит, что все мы скорбим и любим его…. Пойдемте, сеньоры! Слуги уже накрыли столы на пригорке…

В течение десяти дней после начала траура по погибшему графу Бодуэну, в лагерь Людовика прибыли всего пять сеньоров, которые привели с собой только пятьдесят рыцарей. Этого было недостаточно, и Людовик стал раздражаться на всех, подозревая большинство своих подданных в трусости или нежелании биться с англичанами. Он вызвал к себе Годфруа и, когда сенешаль прибыл к нему в палатку, сказал:

– Что-то не нравится мне вся эта тягомотина с подходом подкреплений! Давай-ка, Годфруа, слетай к Сугерию в Париж и уточни у него, что и как…. Понял? Лети, словно стрела!..

– Ясно, сир, – спокойно ответил де Леви и вышел из палатки…

Через два дня он уже был в Париже, где его встретил взволнованный Сугерий, который в отсутствии короля исполнял обязанности главного советника и министра.

Дыхание войны наложило свой неизгладимый отпечаток на земли Парижа. На пути де Леви, то и дело, попадались конные разъезды рыцарей, все мосты и переправы были укреплены частоколами, в которых размещались отряды арбалетчиков и ополченцев из близлежащих городов.

Сугерий сильно сдал и осунулся после тяжелой болезни, которая буквально иссушила его тело, бывшее и до болезни не очень-то и упитанным. Только глаза, полные энергии и неуёмной тяги к жизни, оживляли его бледное и изможденное ранними морщинами лицо. Сугерий сидел за столом. Он поднял голову и, увидев вошедшего к нему сенешаля де Леви, тихо сказал:

– Садись, Годфруа. Слава Богу, что ты приехал…

Годфруа сел и, посмотрев на Сугерия, произнес:

– Как твое здоровье, монсеньор? Что-то ты, прямо сказать, выглядишь неважно…

Сугерий скривил гримасу на своем лице и отмахнулся:

– Скоро все там будем…

Годфруа перекрестился, заметив:

– Лучше, дай Бог, попозже. Меня прислал король. Он сильно раздражен отсутствием многих владетелей, которые почему-то до сих пор не прибыли в его королевский «ост»…

Сугерий покачал головой, давая понять де Леви, что знает об этой проблеме:

– Тут, такое дело. – Начал он, перебирая в своих иссохших руках четки. – Граф Тибо де Блуа снова атаковал наши пограничные гарнизоны в землях Орлеаннэ, Гатинэ и Буржа. Я был вынужден оставить рыцарей из этих земель на местах для отражения нападений. К тому же, я только вчера приказал частям графа де Невера и герцога Бургундии направиться к королю в Корбей, а, до этого момента, они продефилировали вдоль границ графа Тибо. Наш верный союзник, герцог Бургундии, пользуясь тайными договоренностями с королем Людовиком, атаковал графство Шампань, блокировав город Мо…

Годфруа понял, что рассчитывать придется только на те отряды, что имелись в наличии у короля.

– Как я понял, королю не придется рассчитывать на серьезные подкрепления?

Сугерий развел руками, давая понять, что де Леви прав: