Все собирались слушать чтение Луизы. Правда, Годфруа больше всего любил слушать устные пересказы его жены, поражаясь при этом её огромной и цепкой до мелочей, связанных с именами, титулами и датами, памяти.

– Милая. Как ты можешь запоминать столько всего? – Не раз восхищался Годфруа.

Луиза мило улыбалась в ответ, проводила белоснежной изумительной ручкой по своим густым черным, как смоль, волосам, и отвечала:

– Дурачок ты мой. У нас, на Юге, принято давать приличное образование детям, тем более, если они из древних и родовитых семейств…

Годфруа после этих слов обычно хмурил лоб, изображая обиженного супруга. Луиза заливалась веселым и звонким смехом, в котором было столько любви и нежности к нему, что де Леви оттаивал.

Сегодня, невзирая на промозглую погоду, даже старый рыцарь Антуан де Сент-Омер пришел послушать рассказ Луизы. Дети расселись возле матери, прижавшись головами к ее пышной юбке, только старший сын Годфруа – Филипп с серьезным видом сел рядом с отцом и наставником. Оруженосцы и остальная прислуга затихли вокруг. Шателен замка, Шарль Мрачный уложил полный очаг камина огромными бревнами, чтобы они дольше могли освещать зал. Все приготовились слушать очередной рассказ хозяйки замка.

Луиза немного отпила вина из красивого золотого кубка, вытерла уголки рта белым полотенцем и начала свой рассказ:

«Сегодня, пожалуй, я расскажу вам всем немного о славной и поучительной жизни нескольких древних франкских королей. Сегодня я решила посвятить свой рассказ королю Шарлю Лысому, основателю Французского королевства, каким мы его знаем сейчас.

Шарль был поздним ребенком. Он родился, когда старшие братья его были уже взрослые люди, получившие каждый свою долю в империи. Выделить новое королевство младшему сыну Людовик мог, только отобрав какие-то земли у старших. Такой передел привел к ссорам и распрям в императорском семействе, что в конечном итоге ускорило распад империи. К моменту смерти Людовика Благочестивого королевство Шарля включало в себя Нейстрию, Аквитанию, Септиманию, Испанскую марку и Бургундию до швейцарских Альп. Однако эти владения ему предстояло еще защитить.

Летом, если я не ошибаюсь, в июне восемьсот сорокового года, Людовик Благочестивый умер. (Старый Антуан в знак согласия кивнул головой) Старший сын его, Лотарь, немедленно сделал попытку овладеть всей империей.

Осенью Шарль вынужден был уступить ему большую часть своих владений – за ним осталась только южная Франция до Луары и некоторые области между этой рекой и Сеной. Весной Шарль перешел в наступление и вновь овладел всеми землями до Сены, занял Сен-Дени и Труа. В Аттиньи к нему прибыли послы от третьего брата, Людовика Немецкого, и предложили союз против Лотаря. Шарль охотно согласился.

25 июня восемьсот сорок первого года, в большой битве близ Фонтенуа, они нанесли Лотарю сокрушительное поражение. После этого Шарль двинулся покорять Аквитанию. Аквитанцы вместе с Пипином, отложились от него и сражались на стороне Лотаря…»

Жанна немного передохнула, откусила сочную осеннюю грушу и посмотрела на слушателей.

– Верно, дочка. Все верно, – кивнул головой мессир Антуан. – Продолжай, пожалуйста.

– Мама, мама! Расскажи нам еще о короле Шарле!!! – наперебой зашумели сыновья.

Жанна улыбнулась и продолжила:

«До конца года Шарль покорил все земли по Луаре и Сене и склонил на свою сторону население областей, лежащих по Маасу, действуя, как говорят летописцы, больше любовью, чем страхом. Вскоре, младшие братья опять объединили свои армии и стали теснить Лотаря. Наконец, покинутый своими вассалами, тот должен был согласиться на равный раздел империи. До конца года Шарль успел завершить покорение Аквитании, оттеснив Пипина в неприступные южные горы…»

Мелодичный и приятный голос его жены незаметно убаюкал Годфруа де Леви, который задремал, слушая ее удивительный рассказ…

Очнулся он оттого, что ясно увидел перед собой всю историю древнего франкского королевства. Годфруа протер глаза и услышал слова Луизы, заканчивающей свой вечерний рассказ для семьи, рыцарей и слуг, расположившихся вокруг своей хозяйки:

«…Мой первый предок, Арнульф Рыжий, с небольшим отрядом французских рыцарей прикрывали отход короля Шарля. По дороге он занемог лихорадкой. Королевский врач, еврей Седекия, дал Шарлю Лысому яд вместо лекарства и тем ускорил его смерть. Узнав об этом вероломстве, мой предок Арнульф Рыжий лично отсек голову этому подлому лекарю-христопродавцу. Он вложил отрубленную голову в бархатный мешок и преподнес принцу-наследнику в качестве дара. Молодой принц испугался, но Арнульф, встав на колени, сказал:

– Сир! Вот голова подлого отравителя вашего благородного отца, нашего доброго короля Карла.

Принц прослезился и наградил моего предка золотой ладанкой с мощами святого Элигия. Эта ладанка всегда передается по женской линии нашего рода. Теперь она у меня….»

Луиза сняла с цепочки, висевшей у нее на шее, прекрасную ладанку, крашенную тремя крупными рубинами.

– Вот она, дети мои! Эту ладанку получит наша дочь…

Мессир Антуан открыл глаза и произнес:

– Признаться, я немного задремал, но весь твой рассказ, Луиза, увидел воочию. Даже, как твой предок отрубил голову подлому лекарю-еврею…

Годфруа, до этого момента смотревший на жену восхищенными глазами, произнес, зевая:

– Ну, вот и все. Время уже позднее. Пора ложиться спать, – он жестом приказал нянькам забрать детей. – Пойду, проверю гарнизоны на башнях, после чего вернусь в спальню. Всем спокойной ночи, пусть Господь защитит нас и нашего славного короля Людовика от врагов и ядов…

– Истинно так! – Сказал де Сент-Омер, встал и, немного опираясь рукой на свой меч, направился к себе в комнату. Слуги быстро покинули зал.

Годфруа поцеловал Луизу, нежно шепнув:

– Милая моя соловушка, позволь мне вечером войти к тебе?

Луиза улыбнулась, показав крохотные ровные белые зубки:

– Жду…

Годфруа вместе с шателеном замка Шарлем Мрачным обошел все посты на стенах и башнях замка, проведал казарму, в которой находились двести копейщиков, предназначенных к отправке на войну для пополнения войск короля Людовика. Воины заканчивали подготовку к завтрашнему отъезду, упаковывали свои вещи в дорожные мешки.

Их короткие кольчуги аламанского типа с рукавами до локтей к большой гордости и радости Годфруа де Леви научились ковать местные кузнецы графства. Король Людовик лично проверил качество присланных ему образцов кольчуг и остался доволен.

Теперь работы у оружейников графства прибавилось. Но они не роптали, ведь сенешаль графства щедро оплачивал их работу. Так вот, кольчуги, предварительно смазанные свиным салом, аккуратно сворачивались в некое подобие рулонов и складывались в бочки, которые надежно закупоривались. Все это делалось для того, чтобы вода не испортила раньше времени их. Часть кольчуг висела на шестах с поперечиной. Они предназначались для походного охранения копейщиков, так как часть отряда должна была ехать в полном вооружении.

Воины весело смеялись и перешучивались между собой. Когда вошел их господин, старший воин подол команду «Внимание!», шум и веселье прекратилось, воины встали и приветствовали сенешаля де Леви.

Годфруа молча оглядел их всех. Молодые и открытые лица еще вчерашних крестьян светились радостью в предвкушении будущих сражений, наград и свободы. Де Леви вздохнул, он прекрасно понимал, что многих из них смерть возьмет в первые дни или месяцы войны. Раны или болезни в то время косили людей толпами, жизнь была коротка и опасна, мало, кому удавалось спокойно дожить до старости.

Если уж и короли умирали от холеры, дизентерии или от простейшего заражения, приступа аппендицита, когда врачи умели только рвать зубы и кое-как вправлять кости. Когда о простейших понятиях дезинфекции не было вообще и речи. Что тогда можно было ожидать! Простые раны долго не заживали, а уж, при сложных ранениях за жизнь человека никто не поставил бы и ломаного денье!