Прибыл и Сугерий, не забыв захватить с собой мессира Антуана и Пьера де Монтонкура.

К превеликой радости де Леви, он увидел своих старых знакомых, еще с похода на Понтье: де Перша, де Крана, де Лоша, коннетабля де Нанси, Оливье де Гели, Гастона де Омаля и, чему он несказанно был рад, Ангеррана де Шомона, прибывшего на свадьбу из Вексена, где он служил сенешалем графства.

Это большое посольство придавало вес Годфруа в глазах отца невесты, хитрого и многомудрого Гуго де Лузиньяна. Отец невесты, все дни до прибытия принца осматривавший земли, угодья и крепости своего зятя и ходивший несколько хмурым и насупленным, после прибытия столь важных и именитых гостей, вдруг резко сменил, кислую мину на лице, и стал буквально источать любезность и куртуазность. Глаза старого Гуго приобрели хищный и задорный блеск.

Его зять оказался, как и предупреждал его сын, очень важной и значимой персоной в королевстве, к тому же, и это было очевидным, любимчиком молодого принца Людовика и большинства знатных владетелей. Гуго наплевал даже на то, что Годфруа де Леви еще совсем недавно был простолюдином. Перспективы и грандиозные планы интриг уже роились в голове старого Лузиньяна. Мечты о графстве Маршском уже становились реальностью и четко прорисовывались в его голове.

Откровенный сюрприз для Годфруа, в виде неожиданного прибытия на свадьбу самого графа Робера Фландрского со своим сыном и наследником Бодуэном, окончательно добил старого Лузиньяна. К молодому сенешалю прибыл один из могущественнейших властителей королевства! Годфруа и сам был поражен этим, но, увидев хитрые и, одновременно, веселые глаза Людовика, понял, что здесь скрывается что-то крайне важное для дел короны.

Гости на свадьбу прибывали еще два дня, в конце которых даже Гуго и все остальное семейство Лузиньянов перестали удивляться титулам и персонам прибывающих почетных гостей своего зятя.

От Аквитании и Пуату на свадьбу приехал молодой Гильом, сын знаменитого трубадура герцога Гильома. Хотя наследник был еще мал и юн возрастом, столь значимый поступок его воспитателей говорил, прежде всего, о крепком и нерушимом союзе герцогства и короны. На представителей графов Понтье, Невера и прочих земель Лузиньяны уже смотрели, как на само собой разумеющееся.

Молодая невеста Луиза, в белом подвенечном платье, украшенная фамильными драгоценностями семейства Лузиньянов, выглядела просто потрясающе! Годфруа был просто на седьмом небе от счастья! Большая церковь его главного замка, хотя и была реконструирована его предшественником и расширена, толком не могла вместить всех собравшихся. Многие так и расположились на улице и во внутреннем дворе замка, предусмотрительно застеленном камнем (спасибо тебе, братец Лузиньян, за предусмотрительность и прозорливость!).

Тем не менее, все собравшиеся остались довольны, а, больше всех сиял счастьем епископ графства, вырядившийся по этому случаю в самые дорогие и златотканые одежды. Он сильно переживал, ведь далеко не каждый день приходится служить и отправлять обряды в присутствии самого принца короны и столь значительных сеньоров. Некоторые его ошибки и ляпы в латыни вызывали откровенные улыбки на лицах Людовика и Сугерия. Это и не удивительно, епископ страшно волновался и переживал…

Годфруа, стоя на коленях перед алтарем, краем глаза продолжал любоваться красотой своей избранницы. Густые черные волосы, заплетенные в тугие косы, были уложены на голове Луизы красивыми кольцами, богато украшенные жемчугом и сапфирами, олицетворяющими девичью невинность. Белое платье новобрачной и прозрачная фата, сверкали сотнями маленьких алмазов, переливаясь всеми цветами радуги под лучами солнца, проникающего в церковь через большие и высокие резные окна.

Иногда и Годфруа ловил на себе быстрый взгляд невесты из-под длинных полуопущенных ресниц. В эти секунды его словно пронизывал миллиард маленьких иголочек, и охватывало чувство неземного блаженства. Он благодарил Господа за ниспосланное ему счастье.

«Жаль, что мои родители не дожили до этого счастливого дня! Скорее всего, они, там, на небесах, в окружении ангелов, смотрят сейчас на него и радуются на счастье своего мальчика» – думал он.

После бракосочетания собравшиеся разместились под шатрами, расставленными заранее на большой и ровной поляне возле замка Годфруа.

На небольшом возвышении, сделанном плотниками, восседал принц Людовик, граф Робер Фландрский и наиболее знатные сеньоры королевства. Остальные гости, и сами новобрачные располагались за большими общими столами, расположенными подковой. Только сейчас Годфруа понял, что его тезка и брат невесты старался не зря, покупая дорогую посуду и утварь.

Столы сияли золотыми блюдами, чашами и кубками, поражая собравшихся рыцарей красотой и роскошью убранства. Даже старый Гуго, отец невесты, с удовольствием посматривал на окружающих его сеньоров, как бы показывая им всем своим видом:

«Вот, какой у меня теперь родич! Де Леви, сеньор богатый и крайне значительный в королевстве вельможа!»

Первый день незаметно пролетел в тостах и утонул в море выпитого вина. Незаметно подобралась первая брачная ночь, которую с нетерпением ожидали молодожены. Было видно по их взглядам, которыми они обменивались во время застолья, что им обоим не терпится уединиться, как можно быстрее.

В конце концов, старый граф Робер Фландрский, на правах старинного друга принца и «посаженного отца», попросил всех собравшихся гостей отпустить молодых:

– Ваше высочество! Благородные сеньоры, присутствующие на свадьбе! Не пора ли нам отпустить молодых голубков в спальню, на брачное ложе! Пора мессиру Годфруа доказать молодой красавице Луизе де Лузиньян, что силы у рыцарей Франции есть не только для того, чтобы махать мечом и разить врагов!

Порядком захмелевшие гости согласились и отовсюду понеслись веселые напутствия в адрес молодоженов:

– Дорогу молодым! Покажи, Годфруа, своей милой женушке «рог единорога»!..

Молодые поднялись из-за стола и поклонились всем присутствующим гостям. В это время, старый рыцарь Антуан де Сент-Омер, «посаженный отец» жениха, встал и произнес тост-напутствие:

– Я, Антуан де Сент-Омер, рыцарь, «посаженный отец» нашего славного мессира сенешаля Годфруа де Леви, поднимаю этот кубок с вином за здоровье и счастье новобрачных! – Он капнул несколько капель вина на белое покрывало стола. – Пусть, такие же капли, наш милый де Леви увидит утром на своем брачном ложе! Пусть жена его, красавица Луиза де Лузиньян, подарит своему мужу кучу крепких и здоровых детишек, которые будут верными вассалами Его королевского высочества, принца Людовика! Виват молодым жениху и невесте! Совет вам, да любовь, дети мои!..

Зал утонул в реве восторга, вызванном таким проникновенным тостом старого рыцаря. Молодожены поклонились и покинули гостей.

Уже стемнело. Слуги сопровождали чету де Леви, освещая факелами дорогу к башне. У дверей башни их приветствовал почетный караул из его вассалов, вызвавшихся охранять покой молодых до утра. Годфруа подхватил на руки Луизу и стремглав влетел по витой лестнице на второй этаж донжона, где располагалась их спальня. Большая резная кровать, украшенная высоким парчовым балдахином, была застелена свежими выбеленными простынями. В камине весело потрескивал огонь, бросая причудливые блики на комнату и предметы интерьера, искрился в алмазах на платье невесты, переливался в жемчугах и сапфирах её волос.

Годфруа обнял Луизу и, пьянея от запаха её ароматов, произнес:

– Милая моя! Как же я счастлив! Я тебя полюбил с первой нашей встречи, еще тогда, на свадьбе де Фиенна! Ты помнишь?..

Луиза подняла глаза и, улыбнувшись, ответила:

– Да! Мой маленький рыжий лев! Я сама не могла отвести, почему-то, от тебя свой взор, как ни старалась! Даже тогда, когда мне сказали знакомые, что тебя страшно ранили разбойники, я ни на секунду не испугалась! Я чувствовала, что нам судьбою решено быть мужем и женой!..

Годфруа поцеловал Луизу. Они, не отрываясь, повалились на постель.… Только под утро, утомленные любовью, Годфруа и Луиза заснули друг у другу в объятьях.