По небу бежали облака, пригревало солнце. Откуда-то снизу доносились голоса, стук подков и монотонный шум воды. Деревья расступились, открывая обзор. Прямо подо мной, метрах в двадцати, проходила широкая пыльная дорога. Она вела к деревянному мосту, горбом поднявшемуся над рекой. И дальше — к городским воротам. По дороге в обе стороны тянулся народ. Пешие, конные, обозы…

Ага! Я узнал местность. Именно по этой дороге я гнал местного князя с его рыцарями из моего леса в Уважек.

Улыбаясь приятным воспоминаниям, я спустился с горы, выбрался на дорогу и смешался с толпой.

Точнее, попытался. На меня покосились раз, другой. Мне стало немного неуютно: на местных жителей я не походил ни внешностью, ни одеждой. Я не знал даже, как зовут здешнего князя. Да что там — у меня и денег не было…

Пропустят ли меня в город — без вещей, без документов, пропахшего гарью, в футболке, джинсах и босиком? А что, если выкинут за ворота, как бродягу? Или вообще арестуют, как шпиона?

У самых ворот Уважека я угодил в толчею, я бы даже сказал — пробку из сердитых людей и нервных лошадей. То ли там активно собирали въездную пошлину, то ли просто сортировали приезжих. Порыскав в толпе, я обнаружил, что к воротам стоят две очереди. Купцы и прочие обладатели гужевого транспорта тащились через один пропускной пункт, пешие голодранцы вроде меня — через другой. Всадники вообще не заморачивались очередями и не глядя ломились сквозь толпу, но замечаний им почему-то никто не делал.

Впрочем, пешая очередь шла довольно быстро. Не успел я собраться с мыслями, как на меня бесцеремонно уставились два то ли стражника, то ли таможенника. Один из них сидел за раскладным столиком, помахивая в воздухе гусиным пером. Перед ним лежал толстенный фолиант в потертом кожаном переплете. Второй, с саблей на боку, расхаживал туда-сюда, на ходу жуя какую-то булку.

— Ты смотри, во что вырядился! — усмехаясь, заявил он, разглядывая мою футболку. — Вот уж верно говорят: что ни город, то норов!

— Тут на днях кондотьер из Лихена проходил, — заметил стражник с пером. — Епанча роскошная, кожаная, с колдовской застежкой — видно, ограбил какого-нибудь мага. Волосья дыбом. А штаны-то — смех один. Пятнистые, будто в грязи извалялся. А наемник еще важничает, говорит — узор такой, для скрытности. Где он собирался скрываться — в сточной канаве, что ли?

Таможенники дружно заржали. Я невольно вскинул голову с надменным видом, но это рассмешило их еще сильнее.

— Как зовут? — рявкнул первый.

Я растерялся и ляпнул, что на ум пришло:

— Э… Васкес.

Едва удержался, чтобы не добавить «Ужасный».

— Откуда?

«Чтоб тебя черти взяли», — тоскливо подумал я и махнул неопределенно рукой:

— Оттуда.

— Из-за гор, что ли? — нахмурился стражник с пером.

— Точно. Из Загорья.

— Ага. То-то я вижу, одет как настоящая деревенщина.

Он склонился над фолиантом и записал в нем мои данные, тщательно выводя каждую буковку.

— Цель прибытия?

— Туризм… В смысле — мир посмотреть, себя показать.

— Бродяга? Нищий? Скоморох?

— Нет, что вы! Я честный… э-э… подмастерье. Этого… золотаря. В смысле, золотых дел мастера.

Теперь стражники нахмурились оба. Я прикусил язык. Неистребимая привычка — нести всякий провокационный вздор, когда допрашивают в таком тоне. Особенно менты или их местные аналоги.

— А лошадь твоя где? — напустился на меня стражник с саблей. — Вещи? Товар?

— Разбойники отобрали, — бойко ответил я.

— Разбойники? — Он недоуменно поднял бровь. — Ты имеешь в виду — отступники?

— Да-да, они самые, — с жаром закивал я. — И лошадь, и вещи. И образцы продукции.

Стражники наконец посмотрели на меня с некоторым сочувствием. Я физически почувствовал — опасный момент позади.

— Не первый раз уже лошадей у путников отбирают, — вполголоса сказал один другому. — Совсем Закон не чтут, нападают прямо на трактах! Даже на большак теперь суются!

«Где ж еще нападать разбойникам?» — удивился я.

— Они бы еще в города полезли!

— И куда Лесные лорды смотрят…

Разговор становился все занятнее.

— Интересно, зачем им лошади? — задумчиво спросил первый стражник, стряхивая с пера остатки чернил.

— Чтоб сожрать, зачем же еще? — удивился второй. — Кого им, по-твоему, жрать в своих лесах — друг друга? Людей там уже почти не осталось… Кто в города с выселок не перебрался — все пропали…

Первый стражник высушил перо и отложил его в сторону.

— Стало быть, ни коня, ни ввозимых товаров… Пошлина — одна медная роза.

Я сунул руку в карман джинсов и, к своей радости, нащупал немного мелочи:

— Эх… Не успел обменять валюту! — и добавил шепотом, подмигнув: — Не примете нашими, загорскими, по выгодному курсу?

Стражники посмотрели на двух- и пятирублевки, и глаза у них полезли на лоб, а пальцы сами скрючились от жадности. Я услышал дружное шипение:

— С-серебро!

Вскоре мы расстались со стражниками, крайне довольные друг другом. Мои карманы были доверху набиты местными медяками. Стражники, провернувшие удачную валютную операцию, радовались не меньше меня. Похоже, серебро тут ценилось… и встречалось не слишком часто.

С легким сердцем я вошел под арку ворот. В лицо мне ударил теплый ветер. Печати внезапно нагрелись. Я быстро оглянулся, пытаясь вычислить источник опасности. «Наверху», — словно шепнул мне кто-то в уши. Я поднял голову и увидел на своде арки барельеф — плоскую каменную розу с тележное колесо величиной. Мне почудилось, что ее лепестки шевельнулись, словно дуновение ветра оживило их.

Я остановился, глядя на розу как зачарованный. А роза, казалось, смотрела на меня.

Печати пылали. Сейчас как превращусь!

Но похоже, движение лепестков ничего не значило. Если это и была ловушка — то не на меня. Я миновал ворота в неизмененном виде и перевел дух. А затем неспешным шагом направился по самой широкой улице, глазея по сторонам, как и положено провинциалу из глухого Загорья.

У самых ворот была такая же толчея, как и снаружи. Но вскоре все эти приезжие и купцы рассосались по тавернам, складам и постоялым дворам, и улицы стали на удивление немноголюдными. Я решил, что в городе нынче выходной или праздник. Что ж, если горожане такие любители спать до обеда — да пожалуйста! Тем меньше мне будет помех в моем поиске.

Изнутри Уважек оказался даже красивее, чем с высоты драконьего полета. С каждым шагом, с каждым поворотом он нравился мне все сильнее. Аккуратные двух-трехэтажные дома, яркие фасады, раскрашеные удивительными, страшноватыми картинками. Математические схемы и графики соседствовали с причудливыми фантастическими существами. На главных улицах было очень чисто, хотя из переулков и пованивало. Похоже, Уважек — весьма богатый город, решил я. Иначе едва ли кто-то тратил бы время и деньги на роспись фасада, когда можно построить еще один здоровенный уродливый склад. В особый восторг меня приводили черепичные крыши тысяч оттенков, от розового к рыжему, от клюквенно-красного к шоколадному и черному. Видно, тут неподалеку имелись медные месторождения, потому что медь встречалась буквально везде. Решетки, флюгеры, фонари, дверные ручки, вывески… Даже в цвете волос местных жителей преобладал медно-рыжий.

Куда бы я ни сворачивал, взгляд неизменно притягивал белоснежный княжеский замок на горе. Он был виден с любого места. Я так и не понял — то ли это скала, плавно перерастающая в башни и стены, то ли замок, пустивший корни прямо в скалу. Высотой (вместе со скалой) он был метров сто. Нижние ярусы замка выглядели сурово, в монолитных стенах лишь изредка чернели ласточкины гнезда бойниц. Чем выше, тем легче и изящнее становилась постройка, постепенно сужаясь и обрастая аркадными галереями. Ажурные белые башни на самом верху казались почти прозрачными в тени огромного облака. На него я тоже поглядывал с большим любопытством, строя догадки. Что тут происходит? Почему Драганка так испугалась, когда увидела воздушный замок? Что у нее за дела с Виллеминой? И вообще, почему она мне помогает?