— Ах так!!!

Ники подскочила к воротам и от души пнула створку. Та загудела, но, разумеется, не шелохнулась. Ведьма хмыкнула в темноте.

— Не думай, что победила! Леша, пошли поищем другой выход!

— Я не пойду отсюда, — устало сказал я. — Я хочу выйти здесь.

— Тут же русским языком написано — «Выхода нет»! Не бойся, можно поискать другие выходы, это реально…

— Я не боюсь. Я же сказал. Или я выйду здесь, или вообще не выйду.

Это было в самом деле так. Я знал, что если снова попытаюсь пересечь это поле — погибну там. Задохнусь и умру — окончательно. Что бы там ни говорила Ники о входе по блату и правильных обрядах, я отчетливо ощущал: этот мир мне противопоказан. Как объяснить? В общем, мне в нем не было места — ни в каком виде.

— Ты за это ответишь! — пригрозила Ники, обращаясь в темноту. — Папа тебе устроит!

— Твой «папа» мог победить нас и превратить в твоих стражей, — отозвалась старуха. — Но он не может приказывать нам в наших же владениях.

— Грег тебе отомстит!

— Что мне твой Грег? — пренебрежительно ответила бабка. — Он-то сюда точно не сунется. Сам виноват. Надо лучше присматривать за учениками.

— Тогда, — угрожающе сказала Ники, — я сломаю дверь.

Я невольно взглянул на ворота: трехметровые, из листового железа. Наверно, Ники имеет в виду какие-то другие двери! Но ведьма явно восприняла ее угрозу всерьез.

— Берегись, — прокаркала она совсем другим тоном — ледяным, без всякой насмешки. — Ты хочешь снова остаться в одиночестве? Без поддержки и защиты? Из наследной принцессы опять превратиться в безродную приблуду?

Ники показала в темноту неприличный жест и повернулась к воротам. Через миг пространство вокруг нее словно бы сгустилось от непонятного напряжения. Я увидел, как блестящую черную радужку ее глаз рассекла серебристая щель зрачка. Одновременно на лбу у нее, между бровей, начал проступать какой-то знак. Тонкие сияющее линии просвечивали сквозь бледную кожу, складываясь в очертания твари, чей силуэт я только что видел в облаках. Того крылатого призрака, похожего на скелет птеродактиля. Я еще не успел осмыслить, что это означает, когда Ники принялась за ворота.

Вот тут-то я понял, что моя катана сломалась вовсе не из-за своего низкого качества.

От первого ее удара ворота промялись так, словно были из картона. Следующим ударом Ники пробила ворота насквозь и, не теряя времени, дернула на себя и оторвала целый кусок. Внутрь хлынул свежий воздух и электрический свет.

Я рефлекторно зажмурился, ослепленный. И тут же понял, чего мне не хватало. От недостатка чего я задыхался, что могло меня спасти.

Уличный фонарь над проходной был куда мощнее, чем ментовский фонарик, который когда-то помог мне удержаться на поверхности адской делянки. Под моим взглядом он, скрипя, закачался на своей проволоке. Лампочка быстро замигала и лопнула со звоном и треском. Я сделал глубокий вдох, и сквозь меня послушно потекло легкое жгучее пламя.

Теперь я гораздо лучше представлял, что делаю. Мне вспоминалось, как когда-то в институте вокруг меня вырубалась техника и гасло освещение, а я даже не пытался задуматься над этими аномалиями и как-то связать их с собой. Страшно подумать, сколько энергии, которой я не умел тогда пользоваться, впустую уходило в пространство. Я мысленно потянулся к фонарю и дальше, по проводам, всасывая текущее по ним электричество. Очередной скачок напряжения — и я словно поднялся над городом. Подо мной в темноте раскинулась золотая паутина невероятно сложного плетения, которое только на первый взгляд казалось хаотичным. Я без колебаний протянул к ней руки…

— Леша, я не могу больше! — раздался крик Ники. — Помоги мне!

Все-таки не зря я не стал терять времени с фонарем. В единоборстве девочки с воротами вторые определенно брали верх. Пролом затягивался, как живой, и оторванная часть рвалась из рук Ники, пытаясь прирасти на место. И отрезать меня от света! Эта мысль так потрясла меня, что я одним движением ладоней втянул в себя золотую паутину. Снаружи донесся далекий треск, и стало совсем темно (Грег потом сказал, что по всему микрорайону вырубилось освещение).

Не помню, в каком я был обличье, да меня это тогда особенно и не заботило. Я чувствовал себя прозрачным и полным свечения; вокруг меня плясали тени. Я понял, что сильно недооценивал свои возможности. И они вовсе не исчерпываются отключением света в институте.

Адская старуха, кажется, тоже это поняла. И исчезла, будто стала невидимкой. Невозможно сказать, как меня это взбесило. Я метнулся вслед за ней. Пусть прячется! Свет — моя кровь, и он же — мое оружие! Еще немного ярче, и я ее увижу!

— Леша! Ворота!

Но я, увлеченный преследованием, пропустил возглас Ники мимо ушей. А в следующий миг и вовсе стало не до нее. В полной темноте мне навстречу вышли две бледные тени. Одной из них была кошмарная бабка Ники, а второй — какой-то ветхий дед. Они плелись медленно, под ручку, словно пенсионеры в собес. Шли прямо мне навстречу, словно меня вообще тут не было. От удивления я притормозил. Напряжение сразу упало — в буквальном смысле. Даже свечение стало бледнее.

— Нет! — долетел издалека крик Ники. — Только не дедушка!

Дедок шагнул мне навстречу, протянул руку и дребезжащим фальцетом произнес нараспев:

— Именем Мертвого и его волей я забираю силу которая ему и принадлежит!

Растопыренные узловатые пальцы вытянутой руки деда хищно сомкнулись. В следующий миг оба пенсионера исчезли. Мерзкий бабкин смешок растаял в воздухе. И снова стало тихо и темно.

Я стоял пошатываясь. Не шевелился, опасаясь, что любое движение повалит меня на землю, а встать я уже не смогу. Что случилось? Где распиравшая меня энергия, где свет?! Я чувствовал себя как выжатая половая тряпка. Как полное соков растение, которое мгновенно высушили.

За спиной раздалась ругань Ники. Я осторожно покосился в ее сторону. Чертовы ворота полностью восстановились, проросли, словно ветками, железными прутьями и новыми неподъемными засовами. Надпись «Выхода нет» теперь стала гораздо эффектнее: с подсветкой и бегающими разноцветными огоньками, словно дешевая вывеска.

— Извини, — Ники заметила, что я смотрю в ее сторону. — Опять старики влезли не в свое дело. Я не могу на них влиять…

— Но что нам делать сейчас? Как отсюда выйти?

— Что ж ты не вышел, пока мог? — с горечью спросила Ники. — Зачем погнался за ней? Теперь уже никак.

— А тебе?

— Я-то могу выйти… но я не хочу оставлять тебя. Они только того и хотят. Они сразу тебя убьют.

— Что ты предлагаешь?

— Подождать тут, — шепотом сказала Ники. — Я, в отличие от тебя, мыслю стратегически.

— В каком смысле?

— Пока ворота были открыты, я успела послать СМСку.

Я не успел спросить, кому. По щеке словно холодной рукой провели. Я не сразу понял, что это был попросту ветер.

— Смотри! — Ники указала куда-то наверх.

Я поднял голову и увидел, что небо очищается от туч. В разрывах облаков заблестели точки звезд. Тяжелые тучи расходились плавно и неспешно, как многослойный занавес. Я вдохнул живительный, пахнущий бензином и дождем внешний воздух, чувствуя, как проясняется в голове и на душе становится спокойно и радостно. На воротах тем временем погасла глумливая надпись. Потом раздался скрежет и лязг. Кто-то, не включая механизм, вручную отодвинул створку с той стороны. Почему-то я совершенно не удивился, когда увидел Грега.

— Выходите, — сказал он.

— Ты выступил против моих родичей! — воскликнула Ники с ужасом и восхищением, когда ворота остались далеко за тополями, а впереди показались обитаемые места.

— Давно пора было это сделать, — проворчал Грег.

— Но ты вторгся на чужую территорию…

— А они напали на моих учеников.

Ники покачала головой.

— Бабушка это так не оставит.

— Кстати, о бабушке. Чтобы я ее больше возле тебя не видел. Она мешает обучению.

Ники откровенно растерялась.