До заката оставалось еще много времени, и я решил не терять его даром. Отшельник я, черт возьми, или нет? Если следующую ночь мне предстоит опять провести в философских спорах со змеем, по крайней мере, надо к ней морально подготовиться.

Начать я решил с духовной литературы. Для этого перерыл шкафчик с матушкиными книгами, где хранилась богатейшая коллекция оздоровительного чтива вроде «Целительные свойства редиски» или «Этот волшебный чайный гриб». Из условно духовных книг я отыскал там только потрепанный опус под названием «Пирамида счастья», вовлекавший доверчивых читателей в таинственный мир «даосского ушу». Я хорошо помнил этот труд и его последствия. Уж не знаю, сколько там было от ушу, а сколько от пирамид, но крышу он матушке снес капитально. Несколько месяцев она питалась одной зеленью, допекая нас с папой загадочными пассами, вращением энергии ци, движением по восьмиграннику, стоянием столбом и разгоном облаков, пока ей это не надоело. Я пролистнул книгу — по-своему она оказалась весьма любопытной. Попадались такие роскошные цитаты из классиков, что пальчики оближешь. Например, призыв «напиться из источника жизни, вместо того чтобы довольствоваться слухами о нем». Разве не великолепно сказано? Процитирую-ка змею, и пусть попытается найти аргументы против!

День промелькнул быстро. Как-то незаметно стало слишком темно, чтобы разбирать буквы. Отложив книгу, я вдруг задумался над тем, что провел весь день в молчании. Прикинул, нравится мне это или нет, и решил, что пока — да. Было в этом нечто, опять же, очищающее сознание. Пустые ежедневные разговоры ни о чем создают пустые одинаковые мысли. «Но если прожить так несколько месяцев, — подумал я, — то молчание превратится в пытку. Потом, чтобы не сойти с ума, я начну непрерывно болтать сам с собой, как это делают очень одинокие люди. А потом у меня начнется настоящее раздвоение личности. Как у Горлума».

А если бы я прожил отшельником несколько лет?

Я представил, как болтаюсь по улицам, впиваясь хищным взглядом в каждого случайного прохожего, и громко спрашивая сам себя:

— Ну как он нам, моя прелесссть? Можно ли его съесссть?

И дачники шарахались бы от меня и бежали бы звонить в милицию.

К закату тучи разметало по небу. Я вышел на крыльцо, взглянул наверх, и на душе посветлело — серая хмарь ушла, небо стало высокое и чистое. Звезды сразу засияли в два раза ярче. «Завтра будет солнечно. Ура!» — пришла в голову здоровая крестьянская мысль, а за ней много других: поленница подсохнет, можно будет толком заняться текущей крышей и так далее. От вчерашнего пессимизма ни следа не осталось.

«Ага, — отметил я. — Тяжелый физический труд на свежем воздухе творит чудеса!»

Настанет ли когда-нибудь время, когда звезды станут такими яркими и близкими, как на картинах Ван Гога, и я смогу, как некоторые, тоже увидеть второй, или даже третий виток спирали Млечного Пути?

В тот момент я был абсолютно уверен — это время близко.

Я был так благодушно настроен, что даже почти не разозлился, когда обнаружил очередное CMC с приказом отправляться в огород и торчать там до рассвета. Только громко спросил в пространство:

— Блин, и долго мне так сидеть?! До лета?!

Ответ не пришел.

— Молчание — знак согласия, — с горечью сказал я. — Ладно, в сущности, осталось меньше месяца, а там уже и тепло станет — привыкну!

Полюбовавшись красивым закатом, я облачился во вчерашние тряпки и отправился в огород в относительно неплохом настроении.

— Ну что, враг человеческого рода? — обратился я в пространство, усаживаясь на фанере в позу кривого лотоса и снимая с глаза повязку. — Готов ли ты к духовной брани?

Должно быть, змей тоже отсыпался после вчерашнего, поскольку не вышел и не отозвался. В ожидании искусителя я решил немного размяться. Для начала, припомнив содержание «даосского ушу», я попытался остановить внутренний монолог. Судя по описанию, ничего проще и представить себе было нельзя.

«Задача — устранить все препятствия для ума», — мысленно приказал я себе и процитировал близко к тексту:

— «Будь как кочующее по небу облако. Оно свободно и ни на чем не останавливается».

Разум послушно отправился в свободный полет, но зацепился за первое же препятствие.

«Как, совсем ни на чем? — спросил внутренний голос. — Даже на смысле жизни?!»

Я усмехнулся. К таким коварным вопросам я приготовился заранее.

— На нем — особенно. Идея смысла жизни является препятствием для ума. Это капкан, угрожающий свободе духа!

«Но тогда о чем…»

— Сказано же — ни о чем!

Внутренний голос не унимался. Его противные интонации казались мне подозрительно знакомыми.

«Но это невозможно! Можно я буду думать об Абсолюте?»

Я напряг память, вспоминая, что по этому поводу говорится в книге.

— Ни в коем случае! Никаких абстракций, никаких теорий и учений. И вообще, как можно думать о том, в чем ты ничего не смыслишь? Наша задача — проникнуть в глубь конкретных вещей, опираясь только на свои чувства.

«Но ведь там написано, что само понятие „чувство“ является препятствием для ума! Что же делать?»

— Слушай, надоел!

Я окончательно запутался. Зато внутренний монолог прекратился. К сожалению, он сменился внутренним диалогом. А точнее, внутренней руганью.

— Ты нарочно, да?!

— Нет, мне правда интерес-сно!

— Что тебе интересно? Понятие Абсолюта или почему чувства — препятствие для ума?

— Нет — зачем ты забиваешь себе голову этой чушью? Видно, считаешь, что она поможет превращению?

— Она поможет самоконтролю!

— С-самоконтроль! — невыразимо презрительно прошипел внутренний голос (а был ли он внутренним?!). — Зачем самоконтроль с-совершенному существу? Законы и правила — для шестерок! Высшие делают все, что пожелают!

— Высшим?! Да пока я только стал уродом! И чем дальше, тем хуже! Покажи мне это «совершенное существо»!

— С-смотри, не жалко! Я за просмотр денег не беру!

Представляю, как забавно я выглядел со стороны: напряженно наморщив лоб, весь перекосившись, отчаянно спорил сам с собой. Реплики становились все злее, сперва небрежные, потом откровенно оскорбительные. Все закончилось вспышкой ненависти с обеих сторон. Я ощутил, что вот-вот сам с собой подерусь. От напряжения заболела голова… Наконец мое терпение иссякло. Я вскочил на ноги и приказал:

— Все! Убирайся!

И тут словно пелена развеялась перед глазами — я увидел змея прямо перед собой. Но как же незаметно он просочился ко мне в мысли, выдавая свои злобные подколки за мои собственные сомнения! Был он совершенным существом или нет, но его возможности впечатляли.

— Ползи отсюда, чревовещатель, — повторил я уже спокойнее. — Ничего у тебя не выйдет. Я все равно не уйду.

— Не уйдешь, так уведут, — посулил змей, сияя мне в лицо желтыми глазами, как двумя фонариками. — Ты еще пожалеешь. Не хотел по-хорошему — будет по-плохому.

— Ой напугал! — хмыкнул я. — Эй, погоди-ка! Что ты вчера сказал о змееныше, я не понял?

«Потом поймешь, — влез он напоследок ко мне в мысли. — Жди гос-стей».

А потом исчез. И наконец-то стало тихо. Великая, потрясающая тишина, бесконечный покой!

«Ура! Получилось!» — подумал я, и это была единственная мысль посреди огромного пустого пространства долгожданного внутреннего молчания.

Неожиданно захотелось снять с головы повязку и выкинуть ее навсегда. Так я и сделал — точнее, скомкал ее, сунул в карман и поднял взгляд к небу.

Больше не было тошнотворного зеленого марева. В густой, глубокой синеве россыпью самоцветов мерцали звезды, каких я не видал никогда в жизни. Казалось, змеиный глаз воспринимает истинную картину мира, а второй, человеческий, старается за ним поспеть. Только вот мозг пока отстает с обработкой информации. Пока.

Вдруг звезды на миг погасли. Пахнуло теплым ветром. Надо мной определенно кто-то пролетел!

Я вскочил на ноги, забыв обо всем.