– Кого там несет?

Тут явно гостей не ждали и радоваться им не собирались.

– Добрый день! – Мия решила импровизировать. – Я от мастера Гаттини.

– Чего?

– Ваша сестра, ньора Октавия Росса, вышла замуж. У нее была дочь, она вышла замуж за мастера Гаттини, – четко объяснила Мия. – Дальше поговорим или я на всю улицу орать буду?

Угроза сработала.

Калитка отворилась.

Перед Мией стоял крепкий такой, кряжистый старик.

Старость бывает разная. Бывают старики дряхлые, бывают все какие-то легкие, почти воздушные, а бывают и такие. Решительно приземленные.

Словно вырастающие из земли, словно ее продолжение. Словно одна из древних яблонь решила выдернуть корни, да и выйти… нет, яблоня не подходит, она все же ньора, а вот дуб…

Да, дуб – в самый раз.

Узловатый такой, серьезный…

Такой старик еще сорок лет простоит… то есть проскрипит…

– Добрый день, – вторично поздоровалась Мия.

– Менестрель, – скривился старик.

Мия развела руками.

– Уж простите. Так говорить мне – или как?

– Пошли в дом, – махнул рукой старик. – Соседи у меня любопытные до ужаса.

– Не боитесь, что украду чего? – не удержалась Мия.

– Вон туда посмотри…

Два здоровущих черно-подпалых кобеля Мию не напугали. Наоборот, она сделала шаг вперед.

– Цып-цып-цып…

И руку протянула.

Джорджо Росса, который уже было хотел пальцем покрутить у виска, молча опустил руку.

Он не удивился бы молчаливому рывку кобелей. И порванному в клочья менестрелю – тоже. Цып-цып?! Собакам?!

Очумел, болезный!

Но вместо рывка собаки заскулили, хвостами вперед полезли в будку… и явно демонстрировали, что хоть цып-цып, хоть кис-кис, хоть му-му… им – плевать! Они в домике!

– Ишь ты, – с каким-то даже уважением пробурчал старик. – Ну… пошли.

Мия послушно пошла за ним.

В доме оказалось прохладно, чисто и тихо.

– Жена умерла, дети разъехались, один живу, – пояснил Джорджо, хотя Мия об этом и не спрашивала. – Может, вот сын со мной поселится. Посмотрим…

Мия молча кивнула. Она не спрашивала, но…

Понятно, чего ее пригласили. С тоски-то еще не так взвоешь. Не то что с менестрелем – с собаками заговоришь.

Мия решительно достала из мешка футляр.

– Я перед вами буду виниться, ньор Росса. Соврал я вам.

– Да?

– Да. Меня не мастер посылал, а его клиент.

– Вот как?

– Он зеркало купил у мастера, а оно оказалось такое… с историей. Скажите, вам вот это зеркало ни о чем не говорит?

И Мия открыла футляр, показывая зеркало мастера Сальвадори.

Один из немногих предметов, которые она забрала с собой.

Несколько минут Мие казалось, что ньор Росса сейчас выхватит у нее зеркало, да и грохнет об угол. А потом еще сверху по осколкам потопчется. Понятно, позволять ему такого она не собиралась, но вдруг?

Осторожнее надо.

Зато сразу ясно: штучка ему знакома.

Наконец, ньор Росса отмер и разразился нехорошими ругательствами. Мия подняла брови.

– Не понял?

– Чего ты не понял, мальчишка?

– Мастер Гаттини упоминал, что зеркало ему от тещи досталось. А ей, надо полагать… не вполне хорошим путем? Если вы так ругаетесь?

– Тьфу…

– Ньор Росса, да вы не переживайте так! Я никому не скажу, мне самому важно знать, – принялась уговаривать Мия.

Она чутьем понимала: денег предлагать не стоит. Ни к чему. За такое предложение и ее выгонят, и зеркалом вслед запустят. Хорошо еще, если не ночным горшком.

– Вы поймите, такие вещи покупают… это ж зеркало работы мастера! А если оно краденое? Дан Бьяджи, – дану было уже все равно, а Мие хоть какая с него польза, – хотел его королю подарить, но вдруг оно краденое? Тогда ж головы никому не сносить!

Ньор Росса постепенно успокаивался.

Прошла пугающая краснота, выровнялся сердечный ритм, даже запах стал получше.

– Погоди, мальчишка. Сейчас…

Он накапал себе в рюмку какое-то лекарство, горько и резко пахнущее травами, залпом выпил.

– Достань там… закусить. И себе возьми.

Мия отказываться не стала. Поблагодарила и с удовольствием зажевала кусок вяленого мяса. Пусть кто другой конфетки-цветочки кушает, а она – хищница!

Кусок мяса ей! Можно побольше! И прожаренный…

– Это зеркало действительно Октавии подарили. Было дело.

– Да?

– Давно уж… лет сорок тому назад, кабы не больше… хорошо помню. Октавия тогда с даном Тициано Демарко закрутила. Да как!

– Как?

– Так, что эданна Демарко к нам приезжала… позора было – на весь город!

Мужчина смотрел куда-то в стену, говорил тихо… вспоминал.

Он помнил, как эданна Демарко плакала в гостиной, а мать ее утешала. Словно и не эданну, а самую обычную бабу, которой муж рога наставил.

Помнил, как кричала прибежавшая Октавия.

Как кричала на нее эданна: мол, чего ты добиваешься, дрянь?! Муж меня все равно не бросит!!!

Помнил скандал, от которого ежилась мать и ходил, ссутулившись, отец…

Помнил, как сестра ходила злая, словно оса, но потом…

Нехорошо это – лезть в чужую семью. Лад там или не лад, но все равно нехорошо. Люди и осудили. А когда их много… ну, тут поневоле получается так, что к ним надо прислушиваться. Может, если бы дан Демарко взял Октавию да и уехал куда?

Но – нет. Настолько он ее не любил. Побаловался, подарил зеркало, вот это самое, да и расстался. Октавия потом рыдала, два раза едва из петли вынуть успели… может, потому мать рано и померла, с такой-то доченькой! А потом сестричку замуж выдали за кузена – больше никто ее взять не соглашался. Она уж тоже померла, дочь осталась, Анна. Та замуж за Гаттини и вышла, зеркало с собой взяла.

А зеркало разбередило воспоминания.

Недобрые такие, тоскливые…

Ими Джорджо и поделился с Мией. Не все ж в себе таить… иногда выплеснуть тоже хочется.

Мия слушала, кивала. И подвела итог.

– Значит, зеркало не ворованное. Все равно… надо бы к дану Демарко дойти… вы ж понимаете, ньор Росса, такие подарки… Это серьезно.

Ньор Росса понимал.

– Сегодня пойдешь – али как?

– Пойду…

– Туда два дня пути. Если пешком… на юго-восток из города и иди себе. Дорога прямая.

– Спасибо, ньор, – поблагодарила Мия. – Вы уж не серчайте, что рану растравил… не хотел.

Джорджо только рукой махнул.

Неожиданно он почувствовал себя… не так и плохо? Ему определенно стало легче. Словно груз с плеч свалился, серьезный такой, тяжеленький…

Выговорился – и легче стало.

– Как там Анна? Она ж домой так и не приезжала с той поры…

Мия пожала плечами.

– Как у людей. Была счастлива, насколько я понял, муж ее если и не любил, то и не обижал. Детей четверо. Внуки… она, правда, умерла в эпидемию, но тогда много кто в столице умер.

Ньор Росса кивнул.

– Спасибо тебе, менестрель. Значит, правильно родители тогда решили… хоть и бесилась Октавия, а все они сделали, как у людей.

Мия кивнула.

С ее точки зрения, вот то самое «как у людей»… оно для людей и было. А ей не подходило совершенно. Но не говорить же об этом ньору?

Пусть живет себе как человек.

– Да, ньор. Все правильно.

– Схожу свечку за нее поставлю, – решил мужчина. – А ты… возьми на дорогу?

И Мие в ладони легли пироги.

Вкуснющие, уже по запаху чувствуется, с капустой…

– Соседка прибегает, – усмехнулся ньор.

– Вдовая?

– Вдовая…

– А что ж вы такое сокровище упускаете? – Судя по пирогам, это была серьезная ошибка. – Или чтобы все как у людей? Так им такие пироги и не снились… большинству.

Ньор Росса хотел было дать нахалу подзатыльник, а потом передумал, да и махнул рукой.

– Иди ты…

Мия и пошла. Задумчиво жуя по дороге вкусный пирог.

А что она? Ей хорошо… Говорите, дан Демарко?

Мы и до дана Демарко доберемся…

Если бы она знала, что после ее ухода ньор Росса сначала сходил в храм, помолился за сестру, обстоятельно побеседовал с падре, а потом пошел в гости к соседке, да и пригласил ту к себе пожить, – она бы за него сильно порадовалась.