Да, Лоренцо тоже будет участвовать.

И вот тут-то у него может быть шанс выкупиться из рабства. Если цену назначат на арене…

Зеки-фрай рассказывал, объяснял… что ж. Лоренцо Феретти собирался попробовать оба варианта. Понятно, деньги ему самому пригодятся, но…

Ох уж это – НО!

Энцо и самому хотелось испытать себя. Это же арена!

Бой!

Предельное напряжение всех сил и возможностей… восхитительное! Невероятное!

И чувство победы…

Тому, кто не был, – не объяснить.

Динч, к примеру…

Девушка подождала еще какое-то время, но Энцо молчал, и она тоже согласно кивнула.

– Через месяц.

– Я заодно и денег подкоплю, – успокоил ее Лоренцо. – На двоих больше надо.

Девушка быстро сотворила крестное знамение. Ей было страшно, но на свободу хотелось. А руки продолжали ритмично двигаться по телу юного гладиатора. Разговор – отдельно, работа – отдельно… шаги…

А вот и Бема-фрайя…

Энцо ушел от любовницы даже не на рассвете – затемно. Зеки-фрай просил возвращаться пораньше, да и не сильно себя тратить на женщин. Успеется еще.

Энцо не спорил с ланистой.

Просит он?

Ну и ладно, все равно уходит он от довольной и удовлетворенной женщины, оставляя ее спящей в теплой постели. Она не в претензии.

Ему тяжеловато?

А свобода дорогого стоит. И тренировок в том числе. Энцо забрался в паланкин – и кивнул Али.

– Едем?

– Опять вкруг?

– Опять.

Монеты снова поменяли хозяина.

Теперь Лоренцо город знал, и неплохо. Не запутался бы ни днем ни ночью. Но и Али заработок, и Лоренцо лишние знания… вот и ехали они кружным путем, когда…

– Стой!

Вслух Энцо не заорал только чудом, но шипение вышло таким выразительным, что Али остановился как вкопанный.

– Ангел?

– Тихо, – оборвал Энцо.

И было, было отчего молчать.

Рядом с трактиром мелькнуло лицо, которое он век проживет – не забудет.

Эмин-фрай!

Ах ты… гадина!

Энцо выскользнул из носилок одним слитным движением.

– Подождите меня тут. Хорошо?

– Да, Ангел…

Успел Лоренцо в последний момент, Эмин-фрай уже сворачивал за угол… н-на тебе!

Оглушить человека? Тем паче пьяного и после гулянки?

Для гладиатора это дело секунды. Эмин-фрай даже головы повернуть не успел, когда Энцо налетел, смял, оттащил в подворотню, мимоходом шуганув оттуда какого-то мужичка с ножом.

Видимо, выглядел гладиатор так, что шакал помойки предпочел не связываться. Жить хотелось…

Энцо быстро обшарил негодяя.

А что?

Тебе, тварь, меня продавать в рабство можно, а мне отыграться нельзя?

Погоди у меня, сволочь!

В карман Лоренцо перекочевал нож, кошелек, горстка всяких мелочей, которые неизбежно скапливаются у мужчин в карманах, потом Энцо стянул несколько перстней с толстых пальцев… мимоходом добавил капитану еще, ногой по голове…

Авось не сдохнет!

И рванул его рубаху… сейчас разденет, руки-ноги переломает – и ходу. А эта дрянь… если его бог милостив, так выживет, а не подохнет! А если нет… вот, к богу и претензии!

О черт!

На шее капитана висела та самая цепочка.

Черный ворон.

Подарок Адриенны.

Энцо не знал, что капитану она понравилась, что мужчина решил сохранить ее для себя, да и, опять же, особенно дорого за нее не давали – старая, невидная…

Вот и осталась.

Капитан к ней привык, даже и не замечал…

Энцо схватил ее, надел, выдохнул… почему-то сейчас он себя почувствовал цельным и правильным. Словно встал на место давно утерянный кусочек головоломки. И мысль появилась: все получится, свобода близко…

Что ж. Спасибо тебе…

Правда, от переломов рук и ног капитана это не избавило. Энцо легко сломал ему все четыре конечности – руки сам по себе, на ноги просто прыгнул всем весом – и рванул наутек, отшвырнув куда-то ком одежды. Тряпки ему не нужны.

Паланкин ждал его на том же месте.

– Ангел? – поинтересовался Али.

– Там был человек, который меня в рабство продал, – коротко разъяснил Энцо.

– А-а, – откликнулся Али. – Ты садись удобнее, нам быстрее надо. Задержались, Мурат ногу подвернул… теперь поспешим.

– Спасибо, – Энцо посмотрел Али глаза в глаза. И почти взлетел в паланкин, подумав, что в следующий раз заплатит больше. Но оно того стоило.

– Тебе спасибо, что не ругаешься… едва шли… черепахи…

Паланкин медленно плыл над камнями мостовой.

Лоренцо нащупал подвеску, сжал что есть силы, так, что крылья ворона впились в ладонь, и впервые за все это время прошептал самое лучшее имя в мире:

– Адриенна…

Далеко, в Эрвлине, дана СибЛевран раскрыла глаза.

Она знала, где-то там Лоренцо думает о ней.

Он жив.

Он ее любит.

Он…

В ладонь сам скользнул медный крестик.

– Люблю тебя…

И словно эхом, с другого конца земли, долетает…

– Люблю тебя.

Для вечных слов и вечных чувств нет ни времени, ни расстояния.

В столице

– Год?

– Хотите – казните, ваше величество.

Дан Виталис смотрел на монарха спокойно и рассудительно. Монарх на него – гневно и горестно.

– Всего – год?!

– Что я могу сделать, ваше величество? Может, чуть больше, если будете правильно питаться и пить лекарства. Может, меньше.

– Всего год…

Такой подлости от судьбы Филиппо Третий не ожидал. Нет, никак не ожидал… что он за год успеет-то? Практически ничего! Разве что сына натаскать…

Впрочем, разум его величества уже включился в анализ ситуации.

– Ладно. Бонифаций, делай все, что от тебя зависит. Я и живую жабу сожру, если понадобится.

– Будете слушаться, ваше величество?

– Буду.

– И не казните за горькое лекарство?

– Хочешь раньше меня в рай проскользнуть? Перебьешься. Что там, кстати, с даной Карелла?

Дан Виталис покачал головой.

– Ничего хорошего, ваше величество. Дана хоть и беременна, но симптомы очень плохие. Весьма и весьма.

– От моего сына?

– Я полагаю, что от его высочества. Как лекарь, я многое вижу… дана ни с кем другим замечена не была.

У его величества были примерно те же сведения, так что…

– Ладно. Пусть рожает…

– Если доносит.

– Ты можешь ради этого постараться? Хотелось бы увидеть внука. Попробовать дожить…

Дан Виталис только плечами пожал.

– Ваше величество, лекарь делает, что может, но я же не Господь Бог! Молитесь – и дано будет вам!

– Разутешил!

– А лекарь не обязан утешать. Он обязан честно рассказать о диагнозе. – Дан Виталис не сердился, чего уж тут непонятного? Он бы тоже… грустно тут!

И сам король, и перспективы с внуком… тут кто хочешь волком завоет, а его величество еще и ничего, держится…

– Ладно, ладно. Рассказал? Готовь пилюли.

– Да, ваше величество.

– И для меня, и для даны. А еще – молчи.

– Ваше величество!

– Все я знаю. Но – никому, понял? Даже моему сыну – ни слова.

– Хорошо, ваше величество.

– И не вздумай дане Карелла такое сказать. Насчет ее беременности. Она и так бестолковая, нервная, еще не доносит…

– А про нее вашему сыну сказать можно, ваше величество?

– Про нее – можно. Говори, пусть знает и побережет девчонку. И я с ним еще поговорю.

– Ваша воля закон, ваше величество.

– Еще год, – горько усмехнулся Филиппо Третий.

Что ж. Он и не рассчитывал, что проклятье даст ему дожить до старости. Лекарь вышел из кабинета, а его величество подумал и в расстроенных чувствах отправился в розарий.

Черные розы сейчас уже не цвели, кусты печально торчали из-под снега. Его величество медленно шел по дорожке.

– Кар-р-р-р-р.

Обычно рядом с ним гуляли придворные, но сейчас… сейчас ему не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Даже стража держалась примерно в десяти шагах.

– Кар-р-р-р!

Ворона сидела на снегу.

Наглая, черная, вальяжная…