Елка, рождественская звезда, сладости…

А вот в фею Бефану[39] Мия не верила. Ни капельки.

Да и нужно ли? Она сама отлично сыграет роль доброй феи, подарки уже куплены, в том числе и в «Товарах с кораблей». Жаль, что других зеркал работы мастера Сальвадори ей не попадается.

И отправиться по его следам она не может.

Но пока это подождет. Все подождет…

И Мия отправилась домой.

– Мия, у нас заказ.

– Дядя, на дворе Рождество! – искренне возмутилась девушка.

– Поэтому платят втрое.

Мия тут же заинтересовалась. Уселась в кресло и изобразила внимание. Джакомо усмехнулся. Да, племянница пошла в него, и это замечательно! Есть в семье здравомыслящие люди, есть!

– Дана Джильберта Риччарди.

– Кому и чем помешала дана Джильберта Риччарди?

– Кому она там может помешать? Ей всего-то четырнадцать лет…

– Моя ровесница… почти.

Джакомо поморщился:

– Мия, ты старше и умнее. Это не в годах выражается, а в жизненном опыте. Не перебивай меня, ладно?

Девушка кивнула. Ладно, не будет. Послушаем, кому так нужна смерть даны Риччарди.

– Семья Риччарди небогата. И единственное приданое Джильберты – ее красота. Да, не спорь. Она очень красива, очень набожна, благочестива, почти никогда… да что там! Она никогда не выходит из дома. Только к мессе и только по великим праздникам. Там ее и увидел дан Армандо Кьеза.

Мия обещала не перебивать. Но не смогла:

– Те самые Кьеза?

– Те самые.

Владельцы громадных виноградников, поставщики вина к королевскому столу… состояние – невероятное. Тех же Лаццо они могли купить… раз десять, если не больше. Причем всех и со всем имуществом. Может, еще и на сдачу останется.

– Так…

– У дана деньги, у даны очарование…

– А кроме денег у дана что? – поинтересовалась Мия, справедливо полагая, что деньги к деньгам, а вовсе не к красоте.

– Правильно, Миечка. Какая же ты умница, – расплылся в улыбке Джакомо. – Я тебя просто обожаю…

– Я вас тоже люблю, дядя. Итак?

– Армандо Кьеза помолвлен с одной очаровательной и достаточно богатой даной…

– Чья красота не идет ни в какое сравнение с даной Джильбертой?

– Идет, – качнул головой Джакомо. – Поверь, я видел обеих. Сейчас как раз подходящее время полюбоваться… так вот, Джильберта красива, но и дана Мариза собой вполне хороша. К тому же Калло.

– Ага. У кого виноградники, у кого перевозки, – сообразила Мия.

– Да, две семьи прекрасно объединили бы дела. И тут – позвольте! Сынок влюбляется в какую-то там…

– А ни за кого другого дану Маризу выдать замуж нельзя?

– У нее тоже любовь. К Армандо. А его младшему брату всего восемь лет.

Мия задумчиво кивнула:

– Что ж. Пока мне все понятно, кроме двух вещей.

– Неужели я что-то не рассказал?

– Конечно, дядя. Сколько мне заплатят?

– Пятнадцать тысяч лоринов, Мия. Без торга.

Мия и торговаться не стала. Очень хорошая сумма, другие за всю жизнь и десятую часть не увидят.

– За что именно?

– Джильберта должна умереть в храме. В сочельник, на мессе.

А вот это девушку чуточку покоробило:

– Именно там?

– В другом месте к ней будет намного сложнее подобраться, – взмахнул рукой Джакомо. – И кроме того, все должно быть публично, чтобы никто не подумал на Калло…

– Яд?

– Миечка, я тебя просто обожаю. – Джакомо собственным светом светился. С Иларио ему тоже хорошо работалось, но там основная тяжесть лежала именно что на Джакомо, а он не везде и подберется, даже будь он трижды даном. А тут… понятливая, бесстрашная и в меру циничная напарница – что еще надо для счастья? Да ничего! Основной риск ее, а деньги… ладно. Сейчас он ей и правда отдает львиную долю, но ведь и пять тысяч золотом на дороге не валяются. – Видишь булавочку?

Мия кивнула.

– А вот и яд. Царапнешь девушку – и уходи. Через несколько минут она умрет.

– Хорошо, дядя. В сочельник?

– Да, Миечка.

Девушка улыбнулась и кивнула.

Убийство в храме? Во время богослужения? В такой святой день? Ее эти соображения совершенно не останавливали. Храм ей не платит, а у нее семья.

Джакомо тоже улыбался.

Очаровательно, просто очаровательно.

Идеальное чудовище. Умное, хищное, без какой-либо морали и нравственности… заметим, его ручное чудовище. Самолично выращенное.

Будь братец жив, в ноги бы ему за Мию поклонился. Хоть что-то хорошее на земле от Пьетро Феретти осталось!

Джакомо, кстати, тоже никакие религиозные соображения не останавливали.

– Яд точно надежный?

– Пойдем, – даже обиделся Джакомо. Достал булавку, смочил ее в яде и кивнул Мие.

Они направлялись к курятнику.

Если слуги и удивились, что дан самолично в курятник лезет, вручив что-то дане Мии… ну так какая и кому разница? Слишком любопытные в хороших домах не служат.

Мия послушно держала булавку, когда дядя вытащил из курятника цыпленка.

– Курицу жалко. Царапнешь?

– Конечно, дядя.

Мия послушно царапнула цыпленка булавкой. Долго ждать не пришлось: пара секунд – и желтое тельце обмякло в руке Джакомо. Тот с брезгливостью отшвырнул трупик подальше.

– Надо выкинуть. Мне сказали, что яд остается во рту и желудке, есть его можно, но не хотелось бы. Еще вопросы есть?

– Конечно, дядя. Дана крупнее цыпленка.

– Так она и умрет не сразу, надо будет минут пять – десять[40].

Мия кивнула. Больше ее ничего не интересовало.

– Хорошо, дядя. Меня все устраивает.

Джакомо улыбался. Ему тоже было хорошо. Большие деньги, без малейшего риска, за пять минут…

Красота, да и только!

Если бы СибЛевран сначала отмечал Рождество, потом еще и свадьбу, да еще и гости…

Разорение, чистое разорение!

Но дан Рокко так подводить молодую хозяйку не собирался. Вместо этого он написал дану Каттанео. Не с просьбой, что вы! Какие просьбы!

Вместо этого он писал, что дана Адриенна согласна, что свадьба состоится, но, вообще, Джачинта всю жизнь мечтала о тихой и скромной церемонии…

Дан Каттанео все понял правильно. Голубь прилетел обратно с письмом. Так и так, обоз с подарками и продуктами вышел, ожидайте. Оставалось теперь предупредить жителей деревни, где временно остановится дан, чтобы, не дай бог, никто не сунулся в замок, пока не уедут первые гости. Этих слишком роскошно принимать никто не собирался.

Явились незваными?

Берите, что дают! И хватит с вас!

Эданна Фабиана была… ужасна и вездесуща! Ее голос раздавался то здесь, то там, она придиралась ко всем, от служанок до конюхов, и явно чувствовала себя хозяйкой СибЛеврана.

Даже эданна Сусанна похоже, мечтала стукнуть наглую паразитку по голове скамейкой, а уж Адриенна-то…

Убила бы!

Но тогда останется Леонардо… И они-то потерпят да перекрестятся. А ему с этой женщиной всю жизнь жить. Или хотя бы бо́льшую ее часть.

Адриенна чувствовала себя отомщенной. Еще и потому, что при Леонардо эданна Фабиана вела себя как ангел с крылышками. Такая вся тихая, нежная, очаровательная… приятно посмотреть!

А вот без него…

– До свадьбы, – мрачно предрекла Рози, наливая парного молока и дане, и своему сыну заодно. Миндального молока она не признавала – вот еще не хватало! Подоили – и пей, радуйся! А то еще миндальное молоко выдумают… понятно, назвать-то можно как хочешь, но молока там не будет! – До свадьбы они все белые и пушистые…

– А после?

– Говорят, есть такие медведи. Белые. Пушистые…

Адриенна и Марко представили эданну Фабиану на четвереньках, в медвежьей шкуре и с хвостом – и захохотали так, что молоко во все стороны полетело[41].

– Как ты думаешь, она Леонардо сразу сожрет? Или понадкусывает?